Динозавра обожала и земляничное мороженое. Но Приска заметила, что разумнее не потакать этому ее капризу, потому что мороженое (любое, даже сливочное) действовало на черепаху так же, как сильное волнение. Стоило ей с жадностью проглотить даже самую капельку мороженого, четверть чайной ложечки, протянутой на кончике пальца, как Динозавра тут же высовывала хвост и выпускала Ниагарский водопад.

Не то чтобы она потом плохо себя чувствовала или это приводило к каким-то неприятным последствиям. А вот у Приски неприятности были: перепачканные тетрадки, если это случалось на письменном столе; грязная одежда, лужа на полу, да такая большая, что приходилось звать на помощь Инес с тряпкой (потому что Антония, которая на самом деле отвечала за уборку, рассердилась бы или, того хуже, наказала Динозавру).

В начале недели перед визитом инспектора Динозавра должно быть, решила, что ее маленькая хозяйка совсем рехнулась. В понедельник, вторник и среду ее закармливали земляничным мороженым и не ругали, когда она пачкала все кругом, а наоборот, хвалили и подбадривали.

Мороженое ей приносила Розальба, то, вкусное, из кондитерской Манна. Она, как обычно, не платила за него, а записывала на счет. Задачей Приски было скормить его Динозавре, а потом удерживать черепаху на подстеленных старых газетах, пока полностью не завершится (довольно молниеносный) процесс пищеварения.

Элизе, вооруженной хронометром (они стащили его на время у дяди Леопольдо), поручались подсчеты. Она должна была записывать на листке бумаги: А) количество мороженого, скормленного черепахе; В) время между поглощением мороженого и его выходом обратно; С) количество и консистенцию какашек, которые выходили с другой стороны панциря.

Они провели много экспериментов и установили, что пищеварительная система Динозавры работает весьма регулярно. Соотношения между величинами А, В и С можно было контролировать с точностью до секунды и миллиграмма. И, конечно, меняя значение А, можно было менять, сколько заблагорассудится, значение С. Величина В всегда оставалась постоянной; точнее, если увеличить количество мороженого, время сокращалось, но незначительно.

— Отлично! — воскликнула Приска, когда убедилась, что очередной эксперимент прошел удачно. — Ну если и на этот раз не наступит кровавая расправа, я перейду в среднюю школу «Благоговение».

Утром в четверг учительница вошла в класс в новом платье. В первый раз в жизни девочки увидели ее не в сером. Она надела зеленое шелковое платье с красным и голубым узором, сходила в парикмахерскую, и пурпурная помада блестела еще ярче, чем обычно.

У девочек тоже были выстиранные и выглаженные форменные платья, белоснежные воротнички и розовые ленты в голубой горошек, безукоризненно повязанные и взбитые, с подрезанными как ласточкин хвост кончиками.

Поскольку инспектор должен был прийти только после большой перемены, первые уроки учительница Сфорца, пытаясь сдержать собственное волнение и волнение учениц, вела как обычно. Перекличка, молитва, гигиенический контроль, несколько слов о том, что не надо бояться и отвечать следует вежливо и четко. Потом она достала журнал и методичку и в последний раз их проверила. Поскольку они были по-прежнему идеальны, довольная учительница начала спрашивать и пересаживать девочек, сажая подальше тех, кто отвечал неуверенно.

Тем временем было уже без четверти одиннадцать. Звонок на перемену должен прозвенеть в половину двенадцатого.

Синьора Сфорца уже предупредила, что в этот день она не выйдет из класса на перемене — вдруг инспектор придет пораньше — и девочки тоже должны остаться. Подумаешь, каких-то десять минут. Если кому-то очень нужно, пусть лучше выйдет сейчас, потому что потом до часу об этом не может быть и речи.

Пока учительница терпеливо повторяла с Звевой Лопез «Пегую лошадку» Джованни Пасколи, Элиза выудила из портфеля хронометр дяди Леопольдо, листок с таблицей величин А, В и С и прошептала:

— Готово. Сейчас или никогда.

Розальба вытащила непромокаемый бумажный стаканчик с земляничным мороженым. Несмотря на сухой лед которым его обложили в кондитерской, мороженое уже немного подтаяло.

Приска приподняла крышку парты и погладила Динозавру, которая до сих пор лежала завернутая в платок на куске клеенки Филиппо. Динозавру не кормили уже сутки, обещая ей в награду за терпение пиршество из земляничного мороженого.

Розальба передала сверток из кондитерской Манна в руки Анджелы Кокко. Анджела дождалась, когда учительница посмотрит в другую сторону, и сунула его в руки Элизы. Динозавра под крышкой парты увидела перед собой гору земляничного мороженого.

— Ну, красавица, — шепотом подбодрила ее Приска. — Съешь сколько сможешь!

Очевидно, что если увеличить количество величины А, количество величины С пропорционально вырастает. От долгого поста у нее разыгрался аппетит что надо. Динозавра в мгновение ока проглотила все содержимое стаканчика.

— Двенадцать минут, — сказала Элиза, сверившись с табличкой, и передала хронометр Приске, которая начала обратный счет.

На счет «шесть» Элиза схватила черепаху и подняла руку:

— Синьора, можно я вам кое-что покажу?

— К доске, пожалуйста! — сказала синьора Сфорца, которая даже обрадовалась — нужно было хоть чем-то занять себя и девочек в эти последние волнительные минуты.

Элиза подошла и положила Динозавру на край учительского стола.

— Извините, — сказала она. — Я никак не могу понять, моя черепаха относится к классу пресмыкающихся или земноводных?

Так уже бывало: школьницы часто приносили в класс какую-нибудь домашнюю или дикую зверушку и показывали ее одноклассницам и учительнице, которая поощряла их интерес к природе и с удовольствием проводила наглядное занятие по зоологии. Она и глазом не моргнула даже в тот раз, когда Марчелла Озио принесла новорожденную летучую мышь.

Впервые животное прогуливалось по учительскому столу в такой опасной близости от журнала и методички. Но учительница так волновалась и нервничала, что даже не заметила опасности.

— Какая красивая черепаха! — сказала она, прикидывая, что это прекрасная возможность продемонстрировать инспектору, какие у нее передовые методы обучения естественным наукам. — Если ты заглянешь в свое учебное пособие, Маффеи, то увидишь, что черепаху относят к пресмыкающимся.

(«Три», — считала Приска.)

— А еще, — добавила Элиза, — я не могу понять, сколько ей лет. Мне сказали, что нужно посчитать квадратики… А вот эти по краям тоже считать?

И, делая вид, что показывает квадратики на панцире, она приподняла Динозавру и положила ее прямо на журнал.

— Сними ее отсюда, — сказала учительница. Она еще ничего не подозревала, но не могла стерпеть эту живность, пусть даже чистую-пречистую (а Приска ее помыла и протерла панцирь шерстяной тряпочкой с парой капель оливкового масла), прямо на своем драгоценном журнале.

— Извините, — сказала Элиза и взяла черепаху, все еще держа ее над столом.

(«Один», — вполголоса сказала Приска.)

— Мне сказали, что такая черепаха может прожить триста лет, это правда? — продолжала Элиза. — Тогда у нее будет триста квадратиков?

— Ноль, — сказала Приска и кашлянула. Это был условный сигнал. Элиза положила Динозавру на методичку.

— Боже мой, Маффеи! Убери ее отсюда! — раздраженно повторила учительница. — Сколько раз нужно повторять?

Но Элиза не послушалась, а, засунув руки в карманы, уставилась на черепаху, зная, что учительнице противно ее трогать.

— Ну давай, красавица! Смелее, пора! — сказала Приска, но про себя, потому что вина должна была лежать целиком на Элизе, иначе — прощай, кровавая расправа!

И, будто читая ее мысли, Динозавра высунула хвост и выпустила поток полужидких какашек, которые залили методичку и добрую половину журнала.