Лиз, злобно жужжа себе под нос, как растревоженная пчелка, выбралась из-под одеяла и торопливо влезла в роскошный темно-синий халат мужа. Не удержалась и уткнулась лицом в широкий рукав, вдохнув чуть терпкий запах какого-то дорогого одеколона, смешанный с чуть заметными нотками самого Ярвуда. У-у-у! Сволочь!

Почему он такой красивый?! Это просто несправедливо. Особенно когда она сама на его фоне смотрится линялой растрепанной замарашкой.

«Так, Элизабет Вуд. То есть, тьфу, Грейхард! Надо срочно брать себя в руки и начинать соответствовать. Чтобы он смотрел на тебя с таким же восторгом, чтобы у него тоже перехватывало дыхание, чтобы можно было безнаказанно дразнить и…»

Короче говоря, начинать следовало с ванны и модистки. Угу.

Лиз уже направилась исполнять свой план, начиная с первого пункта, когда изверг и паразит снова показался в дверях, на этот раз, правда, полностью одетый и элегантный, как королевский клавесин.

– Развлекайся. Я сегодня поздно. Сначала первый рабочий день на кафедре, потом с друзьями как следует отметим окончание обучения…

Элизабет застыла на ходу, глядя ему вслед расширившимися глазами. Кафедра! Первый день! А у нее из всего гардероба только халат, скользящий по обнаженной коже возбуждающе-шелковыми прикосновениями и пахнущий Ярвудом Грейхардом. Да что такое вообще случилось с ее жизнью?!

Кстати, она еще в глаза не видела документов о своем замужестве, даже не знает, в каком храме они с Ярвудом заключили брак…

– Яр, подожди! – окликнула она уже собравшегося исчезнуть мужа. – В каком храме был обряд?

– Ты думаешь, я потащил бы тебя в полубессознательном состоянии в храм? Ты же меня чуть в Академии не завалила! А если бы в храме начала вытворять то же самое или что-то похлеще? Нет, я заплатил священнику, и он благословил нас прямо в моей комнате. – Во взгляде Ярвуда ярко светилось раздражение. И дверь за собой он захлопнул с излишним усилием.

Лиз озадаченно потерла нижнюю губу и посмотрела на свое отражение в зеркале, оценив удивленно приподнятые брови. Интересно… а свидетельство о браке священник тоже прямо в комнате оформлял? Хм… надо потом уточнить. А то прямо не жизнь пошла, а сплошная чехарда.

Впрочем, к тому моменту, когда молоденькая горничная в элегантной форме и белоснежном передничке принесла поднос с завтраком, Лиз уже вполне справилась со своим смятением. Она приняла ванну, насладилась очень дорогими зельями для мытья головы и тела, усмехнувшись про себя – похоже, для нее просто продублировали гостевой набор, но какой роскошный! Даже зелье от роста лишних волос есть! Девушка не удержалась, воспользовалась и теперь чувствовала себя странновато-непривычно. Особенно без нижнего белья.

Зато мысли больше не скакали бешеными козами через горный обрыв. Лиз уже мысленно прикинула, что именно ей понадобится из вещей, как оно должно выглядеть и какое производить впечатление. Осталось внятно объяснить это вызванной модистке. Есть надежда, что такая дорогая портниха умеет угодить клиенту и не будет воротить нос от дельных замечаний.

Когда раздался деликатный стук в дверь и горничная доложила, что мадам Тириньяк прибыла, чтобы снять мерки с новой леди Грейхард, Элизабет выпрямилась в кресле, поправила халат и вежливо пригласила мадам войти.

И почти сразу поняла, что надежды на взаимопонимание оказались напрасными.

– При всем моем уважении, леди, боюсь, у вас недостаточно опыта в таких делах, – с затаенным ядовитым ехидством заявила мадам Тириньяк, уверенным жестом квалифицированной магини-бытовички заставляя свой инвентарь свернуться в аккуратные кулечки, разложиться по коробочкам и собраться в корзинку. – Я работаю с семейством Грейхард уже тридцать лет, и позвольте мне дать совет…

– Не позволю, – с вежливой улыбкой перебила ее Лиз.

Эта дама с самого начала была настроена враждебно, но девушка, привыкшая к самому разному отношению и умевшая найти общий язык почти со всеми, все же попыталась и тут наладить нормальную работу клиентки и мастера.

М-да… напрасно. Мадам пришла уже вооруженная непрошибаемым апломбом и, более того, явственно пренебрежительной враждебностью.

Лиз сначала удивилась, а потом до нее дошло: это же модистка матери и сестры Ярвуда, приглашенная по просьбе последнего и – конечно! – снабженная всеми нужными инструкциями. Тьфу! И пытаться не стоило.

Эта дама последовательно и злорадно пыталась обрядить девушку в самые уродливые и нелепые наряды, какие только можно придумать в рамках приличий, а на любые попытки внести изменения в фасон фыркала и разрождалась речью о своей востребованности и неопытности Лиз.

В конце концов новой леди Грейхард это надоело. Да, она столько лет притворялась милой мышкой, что и сейчас можно было бы повторить этот трюк, проглотить горькую пилюлю, даже пустить слезу и слегка… м-м-м… поманипулировать довольно пожилой теткой, добившись послаблений.

Но, бездна! Надоело до невозможности!

Более того, если она сейчас, в самом начале жизни в этом доме, снова изберет политику мыши – пиши пропало, останется ею навсегда.

– Не позволю, – повторила она в лицо крайне изумившейся таким поворотом женщины. – Поскольку у меня возникли большие сомнения в вашей профессиональной компетентности. Боюсь, вы только что потеряли перспективную клиентку и ее рекомендации. Можете оставить эти два платья, а также весь набор белья и аксессуаров, которые вы принесли, и я вас больше не задерживаю.

Мадам Тириньяк презрительно вздернула подбородок, показывая, как она относится к потере такой клиентки, и гордо выплыла из комнаты. А Лиз, повинуясь некому порыву, буквально через минуту, одернув неудобно сидящее платье, на цыпочках выскользнула следом и еще успела заметить, как за углом мелькнул подол обширной юбки. И так же на цыпочках пролетела через коридор до самой лестничной площадки, расположенной над просторным холлом старинного особняка.

Здесь она остановилась, осторожно выглянув из-за драпировки.

Мадам Тириньяк величественно спускалась по одной из лестниц, полукругом расходившихся от площадки и спускавшихся к магическому мраморному фонтанчику, от которого веяло свежестью.

Лиз вытянула шею. Ага, так она и думала.

Внизу, почти под самой лестничной площадкой, напротив фонтана, стоял мраморный же столик с фруктами и кофейным сервизом, а рядом с ним – элегантный диван, на котором элегантно восседали две змеи в не менее элегантных нарядах.

– Ну что? – небрежно спросила младшая змея, отпивая крошечный глоточек кофе из изящной чашечки. Еще бы мизинчик отставила, мымра, но нет, мы для этого слишком хорошо воспитаны. Зато пакости делать исподтишка нам воспитание не мешает.

– Все как вы и говорили, леди, – фыркнула модистка, дождалась кивка старшей леди Грейхард и присела на хрупкий стульчик возле дивана. Как еще не раздавила своей обширной… кхм… кормой. – Наглая, беспардонная и с амбициями.

– Ах, ну что взять с бедной девочки, – притворно вздохнула Ядвига, обменявшись с матерью многозначительными кивками.

А Лиз вдруг почувствовала почти незаметное колебание пространства в холле и на лестничной площадке и поняла, что ее заметили.

– Жаль, конечно, что из-за своей глупости бедняжка не попадет сегодня вечером на ужин к Расселам, – поддержала старшая змея младшую. – Ей просто не в чем будет пойти. А ведь на этом приеме будет весь цвет общества и Академии, и, конечно, Ярвуд снова окажется в центре внимания всех дам. Особенно незамужних. Кто знает… что может случиться.

Все три гадины обменялись многозначительными улыбками. Лиз не могла, конечно, их подробно разглядеть, но угадала без труда.

– Ну что поделать, – лицемерно вздохнув, продолжила мамаша Ярвуда и благонравно сложила ручки на коленках, а Элизабет уловила очередное колебание пространства. Угу, и эта балуется маленькими поисковыми заклинаниями. – Не поедет же она на прием в недошитом платье? Вы же предложили ей из готовых то, лиловое? И изумрудное? Отказалась? Странная девушка, но тут пока ее воля. Мы, конечно, прикроем новую родственницу перед обществом, сошлемся на недомогание и волнение после такой внезапной свадьбы. И скажем Ярвуду, что его жена слегка… переоценила свои возможности выбрать наряд самостоятельно. Думаю, впредь он доверит своей матери решать вопросы гардероба этой слишком юной леди.