— Свобода воли и выбора — дар богов, — пожал плечами Бран.

Разумеется, он не собирался бросать Марену на произвол судьбы. Откажется так откажется, просто спасет ее позже, в последний момент, вывезет в безопасное место да уйдет, разводя руками перед Платой, наблюдающей с небес. Мол, извини, подруга, но не вышло ничего.

Но в то же время было бы глупо не воспользоваться подвернувшимся шансом.

— Да! — кивнула Ираниэль и снова подошла к Марене. — И она… мы выбираем заботу о себе!

Обняла Марену крепко, словно собираясь задушить грудью. Возмущенные возгласы утонули в эльфийке, Ираниэль же, повернувшись к Брану, сказала:

— Она согласна!

— Мрфрмрмрмрф! — выдала Марена, отпихивая Ираниэль.

Пускай она и была Кузнецом, увеличивала Силу, но наверняка ловкая эльфийка Охотница смогла бы с ней справиться, будь у нее такое желание. Но Ираниэль не стала удерживать, отступила на шаг.

— Ладно, ладно, признаю, мне нужна помощь!

Слова выходили злые, рваные, под стать виду Марены, словно она обвиняла Брана, а не признавала очевидное.

— Но все это при одном условии — вы поможете спасти Альфа Касселя!

— Эй, эй, красотуля, — забеспокоилась Ираниэль, — ты того, урежь дракона, нам бы свои жопы унести, чтобы было потом, что целовать!

— Хорошо, — ответил Бран, — только одна поправка — вы все сами будете его спасать. Вы выше уровнями и сражаться умеете, а я так, умения самообороны в основном изучал.

— Мы согласны, правда, Гатар? — заявила Ираниэль.

Орк кивнул.

— Тогда спасение заключенных — дело рук самих заключенных, — чуть улыбнулся Бран, задирая рубаху.

Эльфийка уставилась на его старческий, морщинистый живот, словно надеялась увидеть там могучий, мускулистый пресс. Бран ухватил петельку, дернул, срывая пришитую изнутри к рубахе ленту, затем намотал ее на руку, сдвинул под кольцо кандалов. В идеальном случае оковы сами подгоняли себя под размер руки, за счет маны самого заключенного, но для такого идеала требовался соответствующий мастер. На них же надели типовые, массовые кандалы, оставляющие зазор.

Марена, Ираниэль и Гатар наблюдали недоуменно.

— Специальный артефакт, понижающий проводимость маны, — соврал Бран, дергая ленту и делая вид, что активировал этот самый артефакт.

На самом деле он просто превратил часть тела в алмаз, снизив скорость высасывания маны из тела. Тут же коснулся магического кармана, извлекая оттуда пузатый флакон с жидкостью ядовито черно-синего цвета. Протянул его эльфийке.

— Но разве? — Марена оглянулась орка, облизала взглядом его мышцы.

— Он — Воин, его умения и Способности с оружием, — пояснил Бран, — у него просто нет ничего, что дало бы возможность разорвать кандалы. Вот был бы он Берсерком, тогда другое дело. Ты — Кузнец, но твои умения работы с металлом тут не помогут.

— А вы разбираетесь, мастер Бран, — ухмыльнулась Ираниэль, поднося флакон к губам и делая большой глоток.

Она закашлялась, но продолжала торопливо глотать концентрированное зелье маны, одновременно с этим высвобождая левую руку. Как и предполагал Бран, темная эльфийка выбрала один из стандартных путей, по которым шли «оборотни»: базовая форма, не требующая активного колдовства, остальные манипуляции плотью — при необходимости, при помощи магии.

Ираниэль, удерживая зубами флакон, чуть откинулась назад, так, чтобы руки были свободны, а зелье продолжало литься в нее. Непрерывный приток маны позволял ей колдовать, несмотря на мана-насос в кандалах. Она перехватила флакон левой рукой, вернувшейся в норму, истончила и выдернула из кольца кандалов обрубок правой, на котором тут же заново начала расти кисть руки и пальцы.

Гатар явно видел ее превращения не раз, а вот Марена смотрела, скорчив гримасу.

— Так, теперь снять кандалы остальным, — пробормотала Ираниэль, потирая запястья и оглядываясь.

Разумеется, одними кандалами защиты тюрьмы не ограничивались, но тут возникало другое противоречие. Сделай всю тюрьму мана-насосом и она будет откачивать ману из стражи и тюремщиков тоже. Где-то вводили защитные амулеты и талисманы (и заключенные во время бунтов первым делом срывали именно их с тюремщиков). Где-то — как в этой тюрьме — вводили ослабленный мана-насос, компенсируя его воздействие иными мерами безопасности.

Например, сигнализацией на использование магии и отрядом стражи неподалеку. Пускай тюремщики были ослаблены и не могли колдовать, от них требовалось лишь поднять тревогу. Заключенные, неспособные колдовать в полную силу даже без кандалов, с подавленным восстановлением жизни и без снаряжения, повышающего умения и атрибуты, как правило пасовали перед отрядами стражи.

— Так, так, так, друг Гатар, — пропела эльфийка, подходя к орку. — А не потребовать ли мне с тебя поцелуй в жопу за спасение?

Как и предполагал Бран, эта парочка приключенцев неоднократно оказывалась в тюрьме и знала, что делать. Предыдущие метания эльфийки, заламывания рук и выкрики были больше игрой на публику, так как Ираниэль и Гатар отлично знали, что своими силами не справятся.

— Может, сразу жениться на тебе? — прорычал в ответ орк, подставляя руки.

В силу особенностей, татуировок, традиций и прочего, грудь и ее демонстрация у орков считались вполне обыденным делом. Женская красота оценивалась больше по задницам и ногам, и здесь Ираниэль, по меркам орков, была весьма уродлива. Но все равно предложение «поцелуй меня в зад» считалось у орков весьма интимным, едва ли не предложением брака, из-за чего иногда возникали дипломатические коллизии.

Можно было не сомневаться, что Ираниэль прекрасно об этом знала.

— Только если мы поселимся в большом доме на дереве, — пропела очередную подколку Ираниэль, превращая указательный палец в отмычку.

Кандалы, в отличие от замков, не требовали парного ключа, только замыкания потока маны в них, что Ираниэль и проделала, изменив свою плоть на инертную к магии. Разумеется, это была лишь имитация, но эльфийке и требовалось-то удержать форму буквально на секунду, дабы кандалы разомкнулись. Бран, при желании, мог бы проделать примерно то же самое, только палец был бы алмазным.

Еще он мог разорвать кандалы, так как обнуление маны не отменяло действия Атрибутов.

— Моростон, — забормотала Марена, целуя черепашку, — ты цел, ты не умер, ты мой хороший, клянусь, я не буду больше пренебрегать тобой, ну давай, родненький, подчинись мне, сгрызи кусок скалы, будь умницей!

— Одноразовый артефакт? — понимающе спросила Ираниэль, снимая с Брана кандалы и беря в руки ленту.

Бран кивнул.

— Хорошая уловка, надо будет взять на вооружение.

Пока Марена бубнила над черепашонком, эльфийка и орк начали действовать. Бран наблюдал, размышляя над тем, помогать ли Марене или нет. С одной стороны, он мог подавить черепаху Волей или повлиять Харизмой, облегчить подчинение, в общем. С другой, наверняка то же самое могла сделать и Плата, но не стала.

Пока он размышлял, Ираниэль колдовала, пытаясь превратиться в один огромный плоский лист, который потом можно было бы пропихнуть между прутьев решетки.

— Фффух, — простонала болезненно Ираниэль.

— Сколько раз говорил, зачем тебе такие дойки, как у коровы, — прорычал орк.

Ираниэль не ответила, кусая губы. Обратная сторона пассивной базовой формы — изменить ее было очень, очень сложно.

— Неужели раньше получалось? — полюбопытствовал Бран.

— Раньше нам не встречались тюремщики, не желающие подоить эту коровку, — отозвался Гатар.

Бран понимающе хмыкнул. Перед местными тюремщиками разыгрывать деву в беде было бесполезно, оставалось только самим вылезать к ним. Магических карманов у эльфийки и орка, похоже, не имелось, оружие и снаряжение у них отобрали, но в принципе, план выглядел хорошо.

Если бы Ираниэль удалось протиснуться между прутьев.

— Давай-давай, — бормотала Марена, поглаживая пальцем шею черепашке.

Моростон, опустив голову, подгрызал каменный пол.

— Ну, лет за триста он нам туннель прогрызет, — оценила Ираниэль.