Эмблер занял наблюдательный пост на площади Комбронн, время от времени поднося к глазам компактный полевой бинокль и угощая голубей крошками купленного у уличного торговца пирожка. Рассеянный и беззаботный, как могло показаться постороннему, турист, он тем не менее зорко следил за выходящими из дома № 7.
В час дня из офиса вышел Дешен. Ланч в одном из ближайших ресторанов? Догадка не подтвердилась. Француз повернул к станции метро Эколь-Милитэр – весьма неожиданный маневр для генерального директора влиятельнейшего международного агентства. В представлении Эмблера чиновник такого ранга был просто обязан передвигаться соответствующим его положению способом. И почему он один? А главное, что делать столь важной персоне в метро? Все это вызывало подозрения. Тем более что утром Дешен не произвел на него впечатления человека, находящегося под стрессом или озабоченного исходом некоего сомнительного рандеву.
Следуя за чиновником, Эмблер доехал до станции Бусико, дошел до конца квартала, повернул влево и оказался на тихой улочке, застроенной жилыми домами в классическом стиле «паризьен», и остановился, наблюдая за тем, как Дешен достает из кармана ключ и открывает входную дверь одного из них.
Итак, все свелось к банальной интрижке, причем в не самой продвинутой ее версии, cinq a sept. Рутинное свидание в пригретом любовном гнездышке. Перейдя на другую сторону улицы, Эмблер навел бинокль на окна унылого строения из перенесшего немало погодных бурь известняка. В одном из них, на четвертом этаже, загорелся свет. Он посмотрел на часы. Двадцать минут второго. За неплотно завешенными шторами промелькнула тень. Похоже, Дешен был один, а его любовница – чье свободное время, возможно, ограничивалось перерывом на ланч – еще не пришла. Может быть, она появится в половине второго, и чиновник приводит себя в порядок. Слишком много может быть… Интуиция подсказывала действовать без промедления. Эмблер прикоснулся к кобуре на поясе, в которой покоился маленький «глок», и, оглядевшись, заметил цветочника на углу. Через три минуты он уже стоял перед дверью с элегантным букетом в руке.
– Oui? – ответил из домофона настороженный мужской голос.
– Livraison.
– De quoi? – требовательно спросил Дешен.
– Des fleurs.
– De quoi?
Эмблер изобразил равнодушие.
– Monsieur J’ai des fleurs pour Monsieur Benoit Deschesnes. Si vous n’en voulez pas…
– Non, non. – В домофоне загудело. – Troisieme etage. Adroit.[4]
Дверь открылась. Эмблер вошел.
Дом пребывал не в лучшем состоянии и, похоже, давно не ремонтировался: стертые за десятки лет ступеньки, сломанные в двух местах перила. Очевидно, что ни Дешен, ни его любовница жить бы в таком не стали, но в качестве временного пристанища он имел свои преимущества и не слишком обременял бюджет.
Приоткрыв дверь, чиновник увидел перед собой мужчину в солидном зимнем пальто с букетом цветов в левой руке. Эмблер вряд ли походил на типичного рассыльного, но открытая, любезная улыбка перевесила возможные сомнения.
Едва Дешен протянул руку, как Эмблер выронил букет и выставил вперед правую ногу. В следующий момент в руке его оказался «глок», дуло которого уставилось французу в живот.
Дешен вскрикнул, подался назад и попытался захлопнуть тяжелую деревянную дверь. Она и захлопнулась, но уже за спиной ворвавшегося в комнату Эмблера.
Отброшенный на несколько шагов, чиновник побледнел. Глаза его шарили по комнате в поисках какого-нибудь оружия или хотя бы средства защиты. Эмблер накинул на дверь предохранительную цепочку и задвинул засов.
Шагнув к Дешену, он заставил француза отступить в гостиную.
– Тихо. Или мне придется воспользоваться вот этим, – по-английски сказал он. Главное в такой ситуации – продемонстрировать силу и решительность, подавить волю противника.
Дешен действительно был один. Пробивающийся через большое окно тусклый зимний свет наполнял серебристым сиянием бедно обставленную комнату. Книжная полка с десятком книг, заваленный газетами и журналами кофейный столик. Оставаться здесь было небезопасно – помещение просматривалось с улицы.
– Спальня?
Дешен кивнул в сторону дверного проема.
– Туда.
Войдя в комнату вслед за французом, Эмблер огляделся.
– Вы один?
Дешен снова кивнул.
Перед Эмблером стоял крупный, но, как говорят, «сырой» мужчина, полнота которого свидетельствовала об излишнем увлечении дорогими блюдами и пренебрежении физическими упражнениями. Досье Фентона рисовало образ человека, несущего в мир зло. Позаботьтесь о Бенуа – и вы займете в нашей организации прочное положение. Вот тогда мы и поговорим. Если Фентон прав, такой человек по праву заслуживал смерти, и Эмблер, исполнив негласный приговор, получал шанс проникнуть в самое сердце тайной организации. Получал доступ к знаниям, которые искал. Получал возможность узнать, кто он на самом деле.
Держа француза в поле зрения, Эмблер подошел к окну и опустил жалюзи. Потом сел на подлокотник софы, заваленной грудой мятой одежды.
– Садитесь. – Он указал пистолетом на кровать.
Продолжения не последовало, и Дешен, наткнувшись на пристальный взгляд непрошеного гостя, истолковал его по-своему. Нарочито медленно он опустил руку в карман и достал бумажник.
– Уберите, – сказал Эмблер.
Чиновник замер. Напуганный, он еще и не понимал, что происходит.
– Я слышал, вы вполне сносно говорите на английском, – продолжал гость, – но если что-то не поймете, скажите.
– Зачем вы здесь? – выпалил Дешен.
– Разве вы не понимали, что рано или поздно этот день настанет? – спокойно спросил Эмблер.
– Понимаю. – Лицо француза приняло печальное, почти скорбное выражение. Он вдруг обмяк, как надувная игрушка, из которой выпустили часть воздуха. – Значит, вы Жильбер. Не знаю почему, но я всегда думал, что вы француз. По крайней мере, она не говорила, что вы не француз. Впрочем, мы о вас и не разговаривали. Да, я знаю, что она любит вас, что всегда любила только вас. Жоэль… У нас с ней было по-другому. Не всерьез. Я не рассчитываю, что вы поймете или простите, но должен сказать…
– Мсье Дешен, – оборвал его Эмблер, – я не имею к Жоэль ни малейшего отношения. Мой визит никоим образом не связан с вашей личной жизнью.
– Но тогда…
– Но он имеет прямое и непосредственное отношение к вашей профессиональной деятельности. К вашей тайной жизни. Вот где есть по-настоящему liaisons dangereuses[5]. Я говорю о ваших контактах с людьми, мечтающими обладать ядерным оружием. С теми, кому вы всегда рады угодить.
Теперь лицо чиновника выражало совершенно искреннее, неподдельное недоумение. Может быть, Дешен плохо понимал английский? Может, он пропустил какой-то нюанс, неправильно что-то истолковал?
– Je voudrais connaitre votre role dans la proliferation nucleaire[6], – четко проговаривая слова, пояснил Эмблер.
Дешен ответил на английском.
– Моя роль в распространении атомного оружия прекрасно известна и не является тайной. Я всегда боролся против этого. Вы… – Он замолчал и снова вдруг насторожился. – Какой-то бандит врывается в мою квартиру, пугает меня пистолетом, и я еще должен давать отчет о своей работе? Кто вас послал? Кто вы такой? В чем, черт возьми, дело? Как это все называется?
– Назовите, как хотите, но либо вы ответите на мои вопросы, либо замолчите навсегда. Игры закончились.
Дешен прищурился.
– Так вас послали «Аксьон де Франсез»? – спросил он, имея в виду организацию активистов за безъядерный мир. – Вы хотя бы представляете, насколько это непродуктивно? Вы ведете себя так, словно я – враг.
– Ближе к делу! – рявкнул Эмблер. – Расскажите мне о вашей встрече в Женеве с доктором Абдуллой Аламуди прошлой весной.
