Чиновник недоуменно уставился на гостя.
– О чем вы?
– Здесь я задаю вопросы! Хотите сказать, что не знаете, кто такой доктор Аламуди?
– Конечно, знаю! – с видом оскорбленного достоинства ответил Дешен. – Вы, по-видимому, имеете в виду ливийского физика, имя которого значится в нашем «черном» списке. У нас есть основания считать, что он вовлечен в программу разработки секретных видов оружия, которую финансируют некоторые арабские страны.
– Тогда почему генеральный директор Международного агентства по ядерной энергии встречается с таким человеком?
– Действительно, почему? – фыркнул француз. – Скорее мышь встретится с кошкой, чем Аламуди со мной.
И снова Эмблер не распознал признаков неискренности.
– И как вы объясните вашу прошлогоднюю поездку в Хараре?
– У меня нет объяснений.
– Ну, вот мы и сдвинулись с мертвой точки.
– У меня нет объяснений, потому что я никогда не был в Хараре.
– Никогда? – Эмблер не сводил глаз с Дешена.
– Никогда, – упрямо повторил француз. – Откуда у вас такая информация? Кто снабдил вас таким враньем? Я должен знать. – Он помолчал. – И все же «Аксьон де Франсез», да? – По его губам скользнула лукавая усмешка. – Когда-то они сослужили хорошую службу. Считают меня перебежчиком. Они во всем сомневаются, ничему не верят. А ведь чтобы узнать мою точку зрения, выяснить, где я был и что делал, достаточно включить радио или развернуть газету.
– Слова не всегда соответствуют делам.
– Exactement. Передайте вашим друзьям из «Аксьон де Франсез», что они принесли бы больше пользы, если бы оказали давление на выборных чиновников.
– Я не из «Аксьон де Франсез», – ответил Эмблер.
Дешен посмотрел на пистолет в руке гостя.
– Нет. Конечно, нет, – медленно сказал он. – Эти ксенофобы никогда бы не доверили важное дело американцу. Тогда вы из… ЦРУ? Кто еще может так напортачить. – Эмблер понимал, чиновник пытается удержать под контролем эмоции и одновременно успокоить незнакомца, чье оружие направлено ему в живот. И все же верх брали чувства. – Передайте вашим хозяевам, пусть для начала соберут правдивое досье. Потому что именно пренебрежение правдой со стороны западных стран и составляет величайшую из угроз, с которыми столкнулся современный мир. И Америка здесь не исключение: она главный нарушитель.
– Не припоминаю, чтобы вы демонстрировали такую откровенность, выступая перед Советом Безопасности ООН, – иронично заметил Эмблер.
– Мои доклады в ООН – это перечисление фактов. Риторику я оставляю другим. Но и одних голых фактов вполне достаточно. Северная Корея располагает количеством плутония, которого хватит на несколько атомных зарядов. То же и Иран. Более двадцати государств имеют в своем распоряжении так называемые реакторы для исследовательских целей, на которых можно проводить обогащение урана. Сотни атомных бомб хранятся на складах, которые практически не охраняются. Да что говорить! Шелковую блузку в каком-нибудь универмаге стерегут лучше, чем русские свои атомные боеголовки. Вот вам моральная деградация. Мир должен был бы ужаснуться, а вы делаете вид, что все в порядке! – Дешен тяжело дышал, лицо его раскраснелось от злости, от недавнего страха осталось разве что воспоминание.
Открытие потрясло Эмблера: сомневаться в искренности чиновника означало не доверять самому себе.
Если так, то Дешена подставили.
Но кто?
Фентон? Или тот, кто передал Фентону сфальсифицированное досье? Куда уходят корни интриги? И что за ней стоит?
Кто? Почему? Вопросы, вопросы… Но если кто и мог помочь Эмблеру найти ответы, этим человеком определенно был не Дешен.
Выглянув в окно, Эмблер увидел идущую к дому миниатюрную темноволосую женщину. Жоэль.
– В квартирах наверху кто-нибудь есть? – спросил он.
– Соседи на работе. Раньше шести они не вернутся. Но у меня все равно нет ключа. И Жоэль…
– Боюсь, разговор еще не закончен. Я бы предпочел обойтись без Жоэль. Если только у вас нет возражений…
Дешен кивнул.
Держа пистолет в руке, Эмблер последовал за французом вверх по лестнице. Дверь действительно была заперта на ключ, но непреодолимым препятствием не выглядела – замок с мелким латунным язычком едва держался в трухлявом дереве. Эмблер резко ударил по ней ногой, и она с сухим треском подалась. Жоэль, наверно, уже была на нижней площадке. Отсутствие любовника ее, конечно, удивит, но объяснение придумать нетрудно, и в конце концов, решил Эмблер, пусть Дешен выпутывается сам.
Квартира на четвертом этаже выглядела почти необитаемой: овальный джутовый коврик на полу, кое-какая видавшая виды мебель – такая не нашла бы спроса и на блошином рынке.
– Предположим, – тихо заговорил Эмблер, – меня снабдили неверной информацией. Предположим, у вас есть враги, которые хотят вас подставить. Вопрос: почему?
– Я бы сформулировал его иначе: почему бы тебе, черт возьми, не убраться отсюда и не оставить меня в покое, – холодно, едва сдерживая ярость, ответил Дешен. Он уже решил, что опасность миновала и что стрелять в него никто не станет. По крайней мере сейчас. – Мой вопрос звучит так: почему ты размахиваешь передо мной пистолетом? Хочешь знать, кто мои враги? Так посмотри в зеркало, ты, ковбой американский! Ты – мой враг!
– Я уберу пистолет, – сказал Эмблер и, опустив «глок» в карман, добавил: – Но от этого ничего не изменится.
– Не понимаю…
– Я не единственный, кого они послали к вам. Таких там еще много.
Дешен побледнел.
– Там? И… где… там?
– Неважно. Важно другое: весьма влиятельные официальные лица убеждены в том, что вы представляете угрозу международной безопасности. И опять-таки следует логичный вопрос: почему?
Француз покачал головой.
– Невероятно. Я ничего не понимаю. – Он помолчал. – Как генеральный директор МАГАТЭ я в некотором смысле символическая фигура. Так сказать, олицетворяю собой отношение мирового сообщества к данной проблеме. Не будем говорить о том, что заявленное отношение – это одно, а реальные дела – совсем другое. Мое представление о ядерной угрозе основано на здравом смысле, и его разделяют миллионы людей и тысячи физиков.
– Но ведь общественности известна не вся деятельность. Не сомневаюсь, что в вашей работе есть и скрытая сторона.
– Мы, как правило, не сообщаем публично о предварительных результатах некоторых расследований. Но рано или поздно доступной становится вся наша информация. – Он снова помолчал. – Сейчас я работаю над докладом о роли Китая в распространении ядерного оружия. Это, пожалуй, главная из не преданных пока гласности тем.
– И что вы раскопали?
– Ничего.
– Что значит «ничего»? – Эмблер встал и подошел к окну – брюнетка, неуверенно оглядываясь на дверь, возвращалась к тротуару. Вопросы у нее, конечно, возникнут, но с ответами придется подождать.
– Вопреки утверждениям американского и французского правительств, вопреки заявлениям НАТО, у нас нет никаких доказательств того, что Китай занимается распространением ядерных технологий. Насколько мы можем судить, Лю Ань решительно против расползания атомного оружия. Вопрос лишь в том, способен ли он удержать под контролем китайских военных.
– Сколько человек работает над докладом?
– Немного. Около дюжины наших штатных сотрудников в Париже и Вене. Хотя, разумеется, мы перерабатываем огромный поток информации, поступающей от инспекторов и аналитиков. Но основной автор доклада – я. Только у меня одного есть право говорить от имени агентства.
И снова ничего. Эмблер был разочарован. Все указывало на невиновность Дешена. А это означало, что в ведущейся игре он никак не может быть главной фигурой. Обычный человек, уже немолодой, но еще пытающийся противостоять возрасту француз с сомнительными, может быть, нравственными устоями, но, несомненно, честный и неподкупный в своем публичном качестве.
И тем не менее кто-то – возможно, не одиночка, а группа людей – распорядился убрать его со сцены. Без причины такие приказы не отдают. И если он, Эмблер, не выполнит задание, другие колебаться не станут.
