В распахнутую дверь часто заглядывали пробегающие мимо люди. Придон перехватил взгляд Итании, хотел встать и закрыть, но подумал, что все пробегающие мимо будут распахивать и врываться уже с оружием в руках.
Послышался топот, Меклен ввалился измученный, усталый, в пыли и грязи, с царапинами на руках и голых плечах.
– Не догнали, – сказал он коротко. Наткнулся на прямой взгляд Придона, добавил нехотя: – Там в самом деле свежий завал. Мышь не пролезет.
Придон кивнул Итании.
– Оставайся здесь, чтобы никто тебя не обидел. Меклен, выставь у дверей охрану. Да не войдет никто без моего позволения… Что я говорю? Да не войдет никто!.. Пойдем, подумаем, что делать дальше.
Они были у двери, когда их догнал усталый голос Итании:
– Я здесь пленница?
В глазах Меклена прочла изумленное: а кто же еще, Придон же ответил нехотя:
– Сперва порядок во дворце. Страшно подумать, если сюда ворвалась и ваша чернь! А они пограбить, как все куявы… Изгоним лишних, поставим охрану… Тогда ты свободна.
Меклен вышел первым, Придон следом, Итания обеими руками зажала рот, чтобы не выпустить крик. На широкой мускулистой спине страшная рана размером в две ладони, как будто ему в спину метнули раскаленный валун и тот выжег мясо на глубину в два пальца. Кровь уже не сочится, но красное живое мясо шевелится при каждом движении, там блестят желтые, как янтарные бусинки, капельки сукровицы, синими и белыми нитями торчат кончики сосудиков…
Дверь на другой стороне покоев приоткрылась, выглянула женская головка с растрепанными волосами. Глаза круглые от страха, румяные щечки побледнели, а рот приоткрыт, будто готовится издать пронзительный вопль.
– Госпожа… Госпожа! Что будет?
Итания оглянулась, ее все еще трясло, перед глазами стояла спина с этой жуткой раной.
– А, это ты, Гелия. Зайди и закрой дверь. Нет, не на засов. Теперь мы уже не хозяева…
Служанка быстренько, как пугливая мышь, юркнула в помещение, быстро захлопнула дверь, было видно, с каким трудом удержалась от того, чтобы не задвинуть все засовы в петли, повернулась к Итании, все еще бледная, трепещущая.
– И что теперь?
– Будем ждать, – ответила Итания. – Что мы можем? Только ждать.
Она оглянулась на дверь, через которую ушел человек с кровавой раной на спине. Он сказал, что она свободна. Сам не понимает, что говорит. Если простой куяв, в отличие от артанина, может не думать о стране, то тцар или тцарская дочь не могут не думать о ее судьбе.
Они шли по знакомым палатам втроем, как встарь, не гнули спины, как и в тот раз, смотрели гордо, но на этот раз топоры блестели в их руках, а все куявское трепетало и уползало в щели.
Аснерд осматривался, хмурился, наконец убрал топор, но прорычал разозленно:
– Все исчезли, все!.. Тулей, Щажард, Барвник… Я думал, хоть Иргильду оставят. Так нет же, и ее увели. Или раньше их унеслась. Может, она и ход прогрызла? Как только нам Итанию удалось…
Голос стал задумчивым, а шаги замедлились. Придон сказал мужественным голосом:
– Это понятно, мы ж сразу узким клином прямо во дворец! Город еще в руках куявов, а мы уже все здесь разносим! Война за Итанию, вот и прорубились сразу к ее покоям. А у остальных было время подобрать штаны и – в подземные норы, как крысы…
– Да, – сказал Аснерд, – да, конечно…
Но лицо оставалось встревоженным, в глазах подозрение, хмурился, остановился, рука в нерешительности поднялась, пальцы опустились на рукоять кинжала на поясе. Он прислушивался, словно оказался в лесу, присматривался к вещам. Слишком велик дворец, слишком много такого, что бросится и укусит, боднет, лягнет в спину.
Вяземайт проворчал:
– Да говори уж, говори! Ясно же, что на уме, если он у тебя еще есть. Этого не понял только Придон, ослепленный и оглушенный, как сом на берегу, когда его дубиной, чтобы не копыхался… Похоже, Итанию они сами оставили, это надумал? Понять бы, зачем. Какие-то куявские хитрости.
Аснерд почесал затылок, сказал хмуро:
– От отчаяния? Мол, нате и отвяжитесь?.. Посмотри на Придона, по его роже видно, что Куявия ему теперь ни к чему.
Придон улыбнулся широко, рот до ушей, счастливый и светящийся довольством:
– А что нам еще? С падением Куябы и вся Куявия под нашей пятой!.. А что где-то пара или даже десяток мелких городков, где не простучали копыта наших коней… Мало ли мусорных куч, куда мы ступать побрезговали! Так что здесь трое суток на поток и разграбление, куявам убрать все трупы, замыть кровь на площади и…
Он остановился, впервые не зная, что сказать дальше. Глаза стали большие, как у ребенка, наткнувшегося прямо в собственном дворе на чудо-юдо.
– Ну-ну? – спросил Аснерд с интересом.
– Война закончена! – выдохнул Придон с недоверием.
Резня и грабеж в Куябе длились трое суток, после чего Придон объявил, что казнит всякого, кого застанут за разбоем. Отныне это его город. Вяземайт даже предложил переименовать его, Придон велел подобрать хорошее артанское название. Уцелевших горожан выгнали на улицы убирать трупы. Женщины все еще из домов не высовывались, отовсюду плач, из окон слышались стенания, крики, жалобы, призывы к богам.
В столице уцелели только простолюдины, беров вырезали на порогах их же домов, когда те пытались защищать свои семьи. Вместо себя Придон оставил Аснерда, а сам ринулся в погоню за остатками тцарского войска, надеясь захватить Тулея. Но едва добрались до гор, с ближайшей башни чародея вылетел большой огненный шар, раздробился на множество мелких. Избегнуть этой жуткой стаи не удалось, огненные капли догнали и обрушились на отряд. Некоторые умерли сразу, колдовская кипящая смола прожигала мясо до кости, другие получили ожоги поменьше, но страдали и мучились, и Придон, скрипя зубами, повернул отряд к завоеванной столице.
Огненные капли жгли и его грудь и плечи, лицо он успел закрыть руками, даже не вскрикнул, артане должны терпеть боль, скакал впереди своего небольшого войска, грудь и плечи усыпаны красными пузырями, там открывались жуткие язвы, солнце жгло красное мясо, но Придон не дрогнул лицом и ни единым стоном не выдал, что его что-то тревожит.
Ральсвик догнал, спросил вполголоса:
– А может, хрен с ним? Пусть бегает?
– Тогда война еще не окончена, – ответил Придон хмуро. – Пока у них есть тцар…
– Но Куявии, считай, уже нет. Все войска разбиты вдрызг. Куда он денется?
Придон в сомнении покачал головой.
– Я тоже сперва было возликовал, что раз Куяба взята, то войне конец. Но если Тулей начнет собирать войско? В прошлом это был отважный воитель! Престол им не по наследству получен, захватил силой!
– Тогда он был молод, – заметил Ральсвик, – а сейчас из сала на его брюхе можно натопить жира на сто тысяч светильников.
– Поиски не прекращать, – распорядился Придон. – Возле башни он не останется, там голые камни, а жрать им что-то да надо. Значит, уйдут в земли, где наших войск либо мало, либо нет вовсе.
– Я разошлю малые отряды, – ответил Ральсвик. – По всей стране! И награду всем, кто укажет, где Тулей скрывается. Наши удальцы всю Куявию перевернут вверх дном, но отыщут, не сомневайся!
Они въехали через все еще распахнутые ворота, из окон выглядывали испуганные жители и, перехватив угрюмый взгляд, поспешно прятались.
Придон хмуро осматривал этот предательский город. Если не считать трети жителей, что вырезаны в первый же день, все остальное уцелело. Жителей хоть всех под нож, тут же из сел набегут новые. Главное – дома, дворцы, даже городские стены и ворота уцелели. Людей не жалко, сами откуда-то берутся, а дома строить долго, да еще такие огромные…
В городе распоряжается Аснерд. Первым делом он умело расставил конные отряды, вроде бы и немного, но все на ключевых местах. Остальные войска располагались за городом, часть нашли неплохой приют в богатейших владениях знатных беров, в пышных храмах куявских богов, а это такое наслаждение – попирать чужие святыни, утверждая свои, ломать и крушить мраморные изваяния, чтобы умалить силу куявских богов и наполнить мощью своих!
