Рядом ехали Огнивец и Шестак, донельзя гордые, счастливые, зыркали во все стороны, мечтая, чтобы кто-нибудь бросился на них, на их господина, а они бы тогда врага иссекли на мелкие кусочки…

Канивец выехал навстречу, вскинул руку в салюте, прокричал весело:

– Наша бесценная жемчужина в этом доме!

Придон ревниво поморщился, Итания – только его жемчужина, хотя восторг Канивца понятен: как и все войско, считает, что Итания – достояние всей Артании. Даже больше Артании, чем Куявии, ибо их тцар получил ее, как и уговаривались, но подлые куявы обманули, и теперь артане лишь возвращают себе принадлежащее им по праву.

Он соскочил на землю, кто-то подхватил повод, а Придон толчком распахнул дверь и побежал по ступенькам вверх.

В прихожей кто-то выглянул из-за угла, охнул и скрылся. Огнивец едва не бросился следом, но Придон несся вперед, и оба телохранителя помчались сзади.

Два зала пустые, но перед дверью в третий стояла трепещущая девушка. Она загораживала собой дверь, даже руки разбросала в стороны, дрожащая, перепуганная, все-таки старалась защитить свою госпожу.

– Привет, Гелия, – сказал Придон. – Ты меня узнаешь?

Гелия охнула, колени ее подогнулись. Огнивец мигом оказался рядом, подхватил, а Придон отворил дверь и шагнул через порог.

Итания стояла к нему спиной у окна. В доме напротив начинался пожар, багровые отблески плясали на ее лице и плечах.

– Я здесь, – сказал он. – И если бы тебя спрятали за горами, я разнес бы те горы в пыль! Спрятали бы на дне морей – вычерпал бы досуха. Никакие стены не укроют тебя от меня, Итания… Это рок, это судьба, мы обречены…

Она медленно обернулась. Придон задохнулся от нестерпимого счастья быть рядом, смотреть в ее ясные строгие глаза, от возможности упасть на колени и обнять ее ноги, принести ей присягу верности. Взгляд ее был холоден, острая льдина вошла в него, распорола до темени и растаяла, оставив острую тоску, ведь ее совершенство недостижимо, она среди чистых звезд, а он пропах потом и железом!

Она произнесла ясным голосом, в котором была чистота горных ручьев и крепость закаленной стали:

– Ты – убийца и разоритель, на твоих руках кровь. Ты думаешь, победил?.. Нет, ты только их убил. Кого-то заковал в цепи, но это не победа. Клянусь всеми богами Куявии, ты горько пожалеешь, что начал эту войну. А я, пока жива, никогда не отдамся тебе по своей воле.

Сердце стучало часто и сильно. Кровь бросилась в голову, а в грудь как будто натолкали горящих угольев. Он шагнул к ней быстро, резко, Итания от неожиданности отступила. Под ноги попался скомканный ковер, она споткнулась и упала.

Перед его глазами стояла красная пелена, он едва рассмотрел ее фигурку на полу. В черепе грохотало, будто исполинская камнедробилка ломала скалы, превращая в песок. Распаленный гневом, грубо ухватил ее за руку, ее пальцы едва не сожгли ему ладонь, как со стороны услышал свой прерывающий от ярости голос:

– Убийца я или нет, но я взял тебя!

– Нет, – прошептала она, устрашенная.

– А что я держу?

– Всего лишь мое тело, – ответила она тем же шепотом. – А это еще не вся я…

– У женщины ничего другого нет, – ответил он люто. Хотел грубо захохотать, как надлежит артанину, но горло сжало, как будто кто-то сцепил на нем пальцы. – Я поклялся взять тебя… и взял!

Она промолчала, и это ударило по нему сильнее, чем самые злые слова.

Даже из Славии и Артании устрашенно смотрели на огненный столб, что острой иглой поднимался из-за горизонта и вонзался в небо. Там, где вонзался в небосвод, расплывалось плоское жаркое облако, ширилось, растекалось огненной кровью.

Горел город, посмевший противиться, когда вся Куявия уже лежала под копытами артанских коней. Придон велел сжечь дотла, пусть расчетливые куявы сравнивают его судьбу с теми, кто сразу распахнул ворота и принес присягу покорности.

На этот раз артане успели унести только золото и драгоценности, все остальное пылало жарко, из окон и дверей вырывались длинные жаркие щупальца огня, с ревом сплетались, возносили вверх шипящие искры.

Придон промчался по стану, раздавал необходимые распоряжения, везде радостное оживление, война окончена, поход окончен, артане наконец-то пресытились войной и пролитой кровью.

Желудок сжался в кулак и тыкался в стенки, как голодный щенок, что ищет вымя. Но последнему щенку достается крайняя сиська возле задницы. Придон примчался к своему шатру, торопливо спрыгнул, ноздри уловили запах жареного мяса. Когда сыт, запахи исчезают, а сейчас он еще за три сотни шагов от шатра мог сказать, что Аснерд и Вяземайт сейчас жрут печеного гуся, щедро поливают клюквенным соком, мясо покрылось коричневой корочкой, хрустящей, похожей на тонкую льдинку, только горячей, истекающей сладким пахнущим соком…

Он с разбегу откинул полог, Аснерд как раз, засучив рукава, разламывал огромного гуся. Изнутри вырвалось облако пахнущего ароматного пара. Придон услышал тончайший и нежнейший хруст поджаренной корочки, а затем смачный треск молодых костей, полных изумительного костного мозга. Вяземайт стучал крупной костью о стол, совал в дыру палец, шумно присасывался, как пиявка.

– Изверги, – прорычал Придон. Он рухнул на лавку, руки сами цапнули кусок покрупнее, пальцы обожгло горячим нежным мясом. В лицо пахнуло жарким воздухом, зубы жадно впились в сочную плоть. – Что… вы… с лагерем… делаете…

Аснерд буркнул:

– Что делаем, что делаем… Они уже нажрались. Слышь, песни поют?

– Да, – подтвердил Вяземайт с набитым ртом, – а вот мы еще не скоро… запоем.

Придон жадно хватал сочное мясо, аромат забивал ноздри, по знаку Аснерда внесли еще жаркое коричневое чудо, одуряющий запах ударил Придону в спину. Он повернулся и перехватил с подноса целиком тяжелую горячую тушу, что сразу захрустела под его сильными пальцами. Брызнул обжигающий сок, по запястьям побежали пахучие струйки. Он начал подхватывать их языком, а они все бежали и бежали, в шатре грохотал могучий смех Аснерда, слышалась неторопливая речь Вяземайта, Придон ел, слушал, ел, и наконец одуряющие запахи чуть померкли, в желудке появилась приятная тяжесть.

– Распусти пояс, – посоветовал Аснерд. – Я всегда так делаю.

– А я нет, – сказал Вяземайт. – Если распустить пояс, то и пузо распустишь. А потом и весь распустишься.

– Это у меня пузо? – спросил Аснерд грозно.

– У тебя, – ответил Вяземайт. – У тебя.

– Где у меня пузо? Ну посмотри!

– Втягиваешь, – обвинил Вяземайт. – Ты все еще мальчишка, Аснерд. Даже пузо втягиваешь, стыд какой!

Аснерд сказал сварливо:

– А что, распустить пузо лучше?

– Что с Итанией? – спросил Вяземайт.

Аснерд задержал у рта истекающую соком лапу с клочьями белого мяса, зыркнул на Вяземайта предостерегающе. Вяземайт сделал вид, что ничего не заметил, с интересом смотрел на Придона. Придон помрачнел, над переносицей проступила глубокая складка, а руки, разрывающие гуся, стали двигаться, будто к ним привязали по наковальне.

– Велел собрать повозки, – ответил он хриплым голосом, – там некоторые уцелели. Вернее, их вывезли сразу… Отправим обратно в Куябу вместе с остальными… сокровищами. Под надежной охраной.

– Свадьба все же состоится? – поинтересовался Аснерд.

Придон раздраженно двинул плечом. Странный вопрос от старого надежного соратника. Ради этого дня и начинался великий поход. Ради дня, когда он ворвется и возьмет Итанию. Именно Итанию! А уж с Куябой вместе или без – неважно.

– Тайный ход во дворце нашли, – сообщил он, – и заделали. Колдунов всех на горло. Других ходов нет, а на окнах я велел поставить надежные решетки.

Аснерд кивнул, он уже истреблял мясо, взрыкивал от удовольствия, а когда Придон снова принялся за еду, сказал с набитым ртом:

– Да-а, все правильно. С женщинами только так. За решетки! Ишь, вздумали отвергать нас, когда мы этого не изволим…