— Дороже чем лошадь?

— Конечно, дороже! Глупая! — вновь вмешался мальчик. — Посмотри, какой у него браслет.

Нереус поймал на себе чей-то взгляд и обернулся.

Две рабыни следили за ним, прячась у колоннады.

— Эбелла сказала, что геллийцы умеют зачаровывать птиц с помощью волшебной музыки, — уверенно произнесла девочка.

— Да, — подхватил мальчик. — Ты должен научить нас этому! Прямо сейчас!

Островитян поставил малышку на землю:

— А если я откажусь?

— Тебя выпорют за дерзость! — Мальчик топнул с недовольной гримасой.

Нереус глянул на него свысока:

— Хорошо. Я покажу вам чудо. Мне нужна свирель. И птица. К примеру, курица.

— Он покажет! — громко крикнул мальчик.

За короткое время на площадке для игр собралось немало зрителей.

Молодые рабыни всячески старались привлечь к себе внимание геллийца. Они кокетливо поправляли волосы, как бы случайно обнажали плечи, бросали в сторону парня призывные взгляды.

Но их чары не действовали.

Нереус думал о Виоле.

Думал так усердно, что…

Она пришла. Йина несла над хозяйкой пёстрый эбиссинский зонтик.

Поморская аристократка жестом подозвала островитянина:

— Что здесь творится?

— Я буду зачаровывать птицу.

На щеках Виолы проступили пятна:

— Это Мэйо тебя заставил? Очередная его дурацкая выходка?!

— Нет, госпожа. Дети приказали мне.

— Дети?

— Вы можете поучаствовать, если хотите.

— Что нужно будет делать?

— Ничего сложного. Просто подержать курицу.

Белую наседку принесли в мешке.

Нереус аккуратно вынул еë, успокоил и отдал Виоле.

— Прошу тишины, — сказал раб. — Я начинаю играть.

Негромкая мелодия полетела над площадкой.

Лихтиец смотрел в чёрные глаза девушки, пытаясь передать ей с помощью музыки то, что не мог выразить словами.

Виола завороженно слушала. И улыбалась.

Нереус взял из её рук притихшую курицу, посадил на землю, слегка придавив.

Когда птица опустила клюв к песку, невольник начертил свирелью полосу от её головы к ногам Виолы.

Белая наседка застыла как вкопанная.

Нереус выпрямился и поднял руки над головой.

Простой деревенский трюк произвëл огромное впечатление на собравшихся.

— Госпожа, — шёпотом сказал Нереус. — Освободите птицу. Сотрите черту.

Виола присела и провела по песку ладонью.

Как только черта исчезла, курица ожила, закудахтала и побежала в кусты.

— Невероятно! — воскликнула сестра Мэйо. — Какое удивительное колдовство!

Геллиец поклонился ей:

— Благодарю за помощь.

Маленькая девочка с лентами в кудряшках потянула невольника за тунику:

— А секрет-то? Секрет скажи.

— Ты знала его с самого начала, — таинственным шёпотом ответил Нереус. — Правила можно менять.

— Правила можно менять, — сказал Мэйо, толкнув Альтана пятками.

Нереус ехал рядом на выкупленном поморцем Апарктие.

— Только меняется всё не в лучшую сторону.

— Поясни, — попросил геллиец.

Нобиль хмуро поглядел на него:

— После дня Исхода уцелевшим тланам пришлось открыть для себя новый мир. Они не умели возделывать землю, ухаживать за виноградниками, разводить скот. Проблему решили рабы. В те далëкие годы хозяева и невольники трудились вместе, обедали за общим столом и считались одной семьёй. Не было ни ошейников, ни клеймения. Золотые и серебряные серьги выдавали за особые заслуги. Носить такие считалось честью.

Мэйо потëр глаза и продолжил:

— Времена изменились. Скоро мы придëм к тому, что есть почти во всех имперских провинциях. Устав от гнëта и безысходности, рабы начнут хвататься за оружие. Вырезать семьи, частью которых давно перестали быть.

— За убийство хозяина всех его рабов распинают на крестах.

— Мне это известно. Тебе это известно. Всем это известно. Но каждый день где-нибудь совершается подобное преступление. Я не хочу, чтобы вдоль поморских дорог висели расклëванные трупы.

— Мэйо…

— Никто не желает прислушаться к моим словам. Меня высмеивают и считают сумасшедшим.

— Мэйо…

— Кто скажет, что будет через пять, десять, пятнадцать лет… Я всем сердцем желаю, чтобы мои опасения развеялись. Но вижу лишь подтверждения самых худших ожиданий.

Нереус смял поводья в кулаке:

— Помнишь, я говорил про гадалку, посулившую мне поражение?

Нобиль кивнул.

— Она сказала кое-что ещё. Неприятное.

— Что именно?

— Она видела тьму. "Скоро будет не так, как теперь…" Кто был рабом, станет хозяином. И наоборот. Сказала, что я смогу поставить тебя на колени, бить плетью…

— Мне сложно оспорить это утверждение, — грустно улыбнулся поморец. — Ты выше меня, сильнее и выносливее. Я не держу при себе оружия, а на кулаках вряд ли смогу долго сопротивляться. Пара крепких ударов — и никакая плеть не понадобится.

— Что ты такое говоришь?! — пришëл в негодование лихтиец. — Мы ведь друзья!

— Если бы ты проиграл скачку… — В глазах Мэйо заискрилось пламя. — Нëс бы наказание у столба, пока твой друг упивался вином на подушках.

— Ты не виноват, что в мире полно несправедливости.

— Она, как тьма, Нереус… Повсюду. Развеешь в одном углу, сгущается у тебя за спиной.

— Не ходи против неё в одиночку. Я буду рядом, прикрою, если потребуется.

— А слышал такую поговорку… — озорно заулыбался Мэйо. — Что мужчине не стоит подпускать геллийца к своему тылу?

— Да пошëл ты! — сердито буркнул раб. — Допекли уже эти шуточки!

Заразительный смех поморца заставил невольника обуздать гнев:

— Ну, правда… Сколько можно?

— Так это правда?!

— Нет! — рявкнул островитянин.

— Кулаки зачесались? — ехидно поддел Мэйо.

— И не рассчитывай, что сможешь меня спровоцировать. Я — само спокойствие.

— Поспорим?

— Нет.

— Геллийца ответ! — заржал нобиль и пустил коня галопом.

Апарктий, не дожидаясь команды, рванул следом.

Нереус подставил загорелое лицо ветру.

Вопреки всему он был счастлив.

На рынке небольшого поморского городка продавались разнообразные вотивы.

Нереус плохо разбирался в предметах для подношения богам и хотел взять связку крашеных деревянных рыб.

— Далась тебе эта рыба! — громко заявил Мэйо, присмотрев кое-что поинтереснее. — О чём просить собрался? Об улове?

— А ты о чëм попросишь?

— Вот! — Нобиль радостно указал на прилавок с глиняными пенисами. — Желаю изливать семя, как Вед! Поэтому возьму ту свистульку с широким стволом и тремя отверстиями. Если налить в неё молока и хорошенько дунуть…

— Можно без подробностей? — взмолился раб.

— Ладно. Тебе советую вон тот, с узором и надписью «Твёрже камня». Мой приятель купил такой и не пожалел. Смог каждый день и не по разу, а до того имел проблему… Ну, ты понимаешь…

— У меня нет подобных проблем.

— Купи и не будет!

— Хозяин, а что берут в тех случаях, когда хотят возбудить к себе интерес девушки?

— Еë сиськи. В обе руки.

Лихтиец усмехнулся:

— Хорошая шутка.

— Это не шутка, — нобиль указал подбородком вглубь рынка. — Поищи там глиняные титьки. Две штуки. Постарайся не ошибиться с формой и размером. Иначе может не сработать.

— Если ты меня разыграл… — качая головой, прошипел Нереус. — Я тоже над тобой подшучу.

— Не надо. Я говорил серьезно.

Островитянин прошёл в указанном направлении.

На широком прилавке лежали десятки керамических вотивов-грудей с торчащими кверху сосками.

Обалдев от такого разнообразия, геллиец растерянно водил взглядом. Как назло, в основном были чересчур крупные, с замысловатыми узорами и пошлыми надписями…

— Выбирай, не стесняйся! — подбодрил продавец. — Какие у твоей подруги? Есть словно груши, есть округлые персики…

— Мне самые маленькие, — выпалил Нереус.

Торговец усмехнулся и кивнул: