— Уже уходишь?

— Мне нужно выполнить поручение господина.

— Тяжко быть подневольным, да?

— Все мы зависимы: рабы от хозяев, хозяева от богов, боги от своих страстей, — островитянин глубоко вздохнул. — Я сегодня почти свободен. Могу бродить, где вздумается, и делать, что захочу. Главное: успеть купить для господина одну вещицу в паучьем храме.

— Ты идëшь в храм Восьмиглазого?

— Да.

— А раньше бывал там?

— Нет, я молюсь Дэйпо. Иногда Веду, богу-покровителю моего хозяина.

Лаура отставила в сторону грязную посуду:

— Значит, я пойду с тобой. Без поручительства того, кто уже посещал храм, тебя не пустят в святилище.

— Почему? — удивился Нереус. — Что за странные порядки?

— Объясню по дороге.

Девушка набросила на плечи старый, давно выцветший плащ и крикнула в кухню:

— Отец, я ушла! Вернусь до заката!

На улице Лаура подогнула длинный подол платья:

— Храм стоит в низине. Там вечная грязь.

— Я уже давно не видел дождей.

— Дело не в дождях. Ты знаешь, кто поклоняется Восьмиглазому?

— Нет.

— Рабы, нищие, крестьяне, калеки… Вся беднота. Нобили здесь большая редкость.

Храм-ротонда, окруженный колоннадой, имел безрëберный купол и восемь круглых окошек.

Поднявшись по ступеням, Лаура несколько раз ударила в дверь медной колотушкой.

Пришлось немного подождать, и наконец им открыла худощавая женщина в чëрной одежде:

— Что вам угодно?

— Мы пришли узнать истину, — ответила девушка. — Я — Лаура из Силлада, и со мной раб Нереус-геллиец.

— Входите и услышите.

Внутри святилища было очень темно. Лишь возле статуи паука — размером со среднюю собаку — горела одинокая лампада.

Девушка потянула невольника за руку и усадила рядом с собой на сплетëнную из соломы циновку.

Жрец появился из мрака и зажëг вторую лампаду:

— Восьмиглазый видит каждого. Он говорит нам: не страшитесь ни зла, ни боли, ни смерти. Не страшитесь тех, кто грозит вам словом, и тех, кто поднимает на вас плеть. Велика тьма для одной свечи, но нет тьмы там, где их пылают сотни тысяч.

Лаура с интересом слушала проповедь, а меченосец про себя дивился, как столь уродливый бог смог найти себе преданных поклонников.

— Раб Нереус, — строго произнëс жрец. — Как часто господин твой грозил тебе словом и поднимал плеть?

— Про слова не помню… Вроде, не грозил. А плеть и вовсе в руки не брал.

— Твой господин отказывал тебе в пище и отдыхе? Принуждал непосильно трудиться?

— Нет.

— Заставлял ложиться с собой и лобызать себя в губы?

— Нет.

— Тогда зачем ты ему? Для каких нужд?

— Хозяин готовится к учëбе в столице. Там я буду содержать в порядке коня, оружие и доспехи господина. Сопровождать его на военных манëврах. А пока мы просто общаемся, отдыхаем вместе и… если так можно выразиться, водим дружбу.

— Водите дружбу? — удивился жрец.

— Да, звучит нелепо. Мой господин — потомок тланов, носитель ихора, благородный и богатый человек. А я — простой парень из рыбацкой деревушки. Но мы как будто знаем друг друга всю жизнь и вместе нам лучше, чем порознь.

Жрец гневно сдвинул брови:

— Так что ты надеешься услышать от Великого Паука?

— Хозяин велел мне купить амулет — кулон с восемью жемчужными глазами.

— Ты знаешь, зачем ему эта святая вещь?

— Да. В подарок одной особе.

— А цена тебе известна?

— Цена не имеет значения. Амулет нужно доставить в дом Ливия не позднее завтрашнего вечера.

— В дом Ливия? — переспросил жрец, а потом сменил гнев на милость. — Хорошо, я понял, кому предназначается подарок. Скажи хозяину, он получит его в срок.

— Благодарю! — обрадовался Нереус. — Вы очень добры!

— Оставь пожертвование в кувшине у входа. Восьмиглазый благословляет вас обоих!

Щедро отсыпав монет в глиняный сосуд, островитянин с чувством несказанного облегчения покинул храм.

— Твоё дело сделано, — нагнала парня Лаура.

— Спасибо за помощь, — Нереус протянул ей мешочек с деньгами. — Возьми всë, что у меня осталось, и распорядись этим по своему усмотрению.

— Отец не поверит, будто кто-то дал мне денег просто так. Он скажет, что я — шлюха, ублажавшая раба.

— Тогда продай мне какую-нибудь вещь.

— Какую? Мой залатанный плащ?

— А хоть бы и его! Я куплю.

Девушка рассмеялась:

— Забирай! У меня ещё ни разу не было такой выгодной сделки. Главное от радости не спустить все деньги на ставках!

— Что за ставки? Здесь есть ипподром?

— Нет, — Лаура перешла на шëпот. — Яма с подпольными боями. Они запрещены в Поморье, но у нас проводятся по ночам, на восточной окраине. Биться может любой, кто внесёт небольшую плату. Правило одно — сражаться без одежды и оружия. Бои спонсируют городские богачи, они постоянно делают ставки на своих любимчиков.

— Я бы посмотрел на это зрелище.

— Приходи сегодня ночью ко мне. Я провожу тебя до ямы.

— Если хозяин отпустит…

— Ну, — рассмеялась Лаура, прощально махая рукой. — Вы же с ним друзья!

— Я приду! Точно приду! — пообещал Нереус, прижимая к губам её плащ.

Едва Нереус переступил порог дома, как услышал от смотрителя:

— Геллиец! К хозяину! Быстро!

Раб со всех ног помчался в кабинет господина.

Мэйо вëл подсчёты, записывая столбиком какие-то цифры:

— Сделал, что я сказал?

— Да. Я был в храме и обо всëм договорился.

— Хорошо, — нобиль откинулся на спинку кресла и завëл руки за голову. — А это что у тебя? Плащ?

— Да, — лихтиец съëжился под острым взглядом поморца.

— Та-а-ак… Плащ женский. Не новый. Фасон времëн моей бабушки… Ты что, подлец, ограбил старушку?!

Невольник в испуге упал на колени:

— Нет, хозяин! Я его купил.

— Хотелось бы знать, для каких нужд? Рядиться в бабушку?

— Нет! Одна девушка…

— Преклонных годов?

— Молодая…

— Как первая эбиссинская пирамида?

Островитянин согнулся от смеха:

— Пожалуйста! Дай мне рассказать…

— Слушаю.

— Одна девушка помогла мне попасть в храм и договориться со жрецом. Я отблагодарил еë, купив эту вещь.

— Носи еë теперь с гордостью! — разрешил Мэйо. — На сколько симпатичная особа?

— Не в твоём вкусе. Но очень хотела поглядеть на тебя поближе.

— А чего не привёл? Я бы тоже взглянул на неë.

— Вряд ли господин Ливий согласился бы принять в своëм доме простушку-кабатчицу.

— Всë же попробовать стоило, — улыбнулся нобиль. — Вставай, не мозоль колени. Я же пошутил.

— Хозяин…

— Рад, что ты весело провëл время. А меня уже начинает подташнивать от этой дыры.

Мэйо тоскливо уставился в потолок:

— Виола не написала в ответ ни строчки. Ожидание рвëт из меня жилы.

— Хочешь, чтобы я побыл с тобой сегодня?

— Да. Нужно закончить подсчëты. Я пытаюсь сосредочиться, но цифры расплываются перед глазами.

Нереус подошëл к столу:

— Давай помогу. Вместе быстрее сделаем.

Нобиль протянул ему лист пергамента:

— Называй. Я буду записывать.

— Двадцать пять. Сорок. Тридцать семь, — начал диктовать меченосец.

Мэйо складывал и вычитал, что-то прикидывая в уме.

Затем бросил стилос и ткнулся лбом в стол:

— Не сходится.

— Может, пригласить счетовода?

— В том и беда, что у него всë сходится. Как-то уж слишком гладко. Циферка к циферке. Такого не бывает.

— Почему? Думаешь, раб не может скрупулёзно исполнять свои обязанности?

— Может, — нобиль выпрямился и сложил руки перед собой. — Если дело не касается денег. Сколько ты отдал за плащ?

— Я не знаю. Много. Прости, не нужно было так поступать…

Поморец улыбнулся:

— Я не обвиняю тебя в растрате. Просто хочу показать, что ты не в состоянии назвать мне точную сумму. Чувствуешь, на что намекаю?

— Да.

— И я не знаю, сколько было в кошельке. А этот счетовод знает.