Она резко тряхнула волосами:

— Пошли за врачом. Немедленно.

— Я сделал всë правильно! — закипел от злости поморец. — Приготовил ему лекарство! Дал рекомендации!

— Не рычи на меня! Гнев делает из тебя тупого уродливого зверя без капли милосердия и сострадания. Отвратительное зрелище.

Она ушла с прямой спиной, прикрыв лицо позолоченной маской.

Мэйо крутанулся на полусогнутых ногах и впечатал кулак в мраморную колонну:

— Твою мать!

Над пахучими кустами поднялись высокие чёрные тени.

И вдруг ярость поморца угасла.

Он подошëл к невольнику, присел и взял его за плечи:

— Ты бледный, как призрак. Рана болит?

— Нет, хозяин.

— Голова кружится?

— Немного. Пустяки… Я готов служить…

Мэйо сдвинул брови к переносице:

— Что ты сегодня ел и пил?

— Ничего, хозяин.

— Совсем ничего?

— Да, хозяин.

— Дурак! — рявкнул нобиль. — Я же сказал, что ты должен получить вдоволь еды и питья.

— Мне не хотелось, господин.

— Почему?

— Я нанëс вам глубокую обиду, совсем того не желая. После такого кусок не лезет в горло…

— Дурак, — повторил Мэйо, вынуждая невольника встать. — У тебя может отказать желудок, почки или печень. Я точно не помню, что было написано в книге, но гарантирую — самотерзанием это не лечится. Идëм!

В беседке был накрыт стол на двух персон.

Нобиль взял серебряное блюдо и принялся накладывать ужин:

— Так… Отварное мясо. Овощи. Немного рыбы. Сладкое может навредить. Обойдëмся сушëными фруктами…

Мэйо всучил тяжëлое блюдо геллийцу:

— Приступай.

— Я должен это съесть, хозяин?

— Нет, в задницу засунуть! — сверкнул глазами поморец. — Ещё вопросы будут?

— Господин, я привык обходиться малым количеством пищи…

— Мне плевать, к чему ты привык! Заткнись и жуй.

Нереус подчинился.

Мэйо налил полный кубок неразбавленного вина и принялся пить, не отрываясь, чего не позволяли себе даже лихие пропойцы.

Раб всерьез забеспокоился о его желудке и печени.

Осушив посудину, нобиль тотчас наполнил её вновь. И повторил процедуру.

Захмелев, он плюхнулся на лавку и сказал пьяным голосом:

— Я люблю еë, а она выкручивает мне яйца. Загоняет в них свои когти, как шипы. И крутит! Ненавижу это.

— Я не ложился с вашей сестрой, господин.

— Знаю! Она мне всë рассказала. Про фехтование. Палками-удовлетворялками, — Мэйо заржал, хлопнув ладонью по столу. — Лучше бы сношались! Это хоть не так глупо выглядит!

Геллиец смущëнно потëр кончик носа:

— Она попросила. Я не мог отказать.

— А я могу и отказываю! Поэтому ты — милый и добрый мальчик, а я — тупое чудище.

— Хозяин…

— Хватит! Не будь тебя, она нашла бы другого… Любой способ, чтобы крепко вцепиться мне в яйца. Ни за что не женюсь, Нереус! Ни за какие благости!

— Вы не правы. Она пытается, но не может найти к вам подход.

— Опять взялся "выкать"?!

Мэйо пересел поближе к Нереусу, обнял его за шею и прижался лбом к горячему лбу раба:

— Ты мне друг?!

— Друг.

— Лучший друг?!

— Я не знаю. Тебе решать.

— Мой лучший друг — геллиец. Я пьян. И я — больной на всю голову, — нобиль икнул, а потом заорал в полный голос. — Мой лучший друг — геллиец!

— Тише, — взмолился меченосец.

— Прости. Я люблю еë. И тебя люблю. Только не так, как у вас на острове принято. Ну, ты понимаешь…

— Мэйо!

— Без всех этих нежностей.

— Мэйо!

— И поцелуев… Меня сейчас стошнит, — поморец отвернулся, зажав рот. — Без поцелуев. Понял?

— Дыши носом. Успокойся.

— Ты мне… — нобиль перегнулся через перила и бурно исторг содержимое желудка на кусты. — Как брат…

— Это Священная роща, — напомнил Нереус.

— Мне приспичило. Боги должны простить.

— Промокни губы.

— Я ещë не закончил, — Поморца снова вырвало. — Как брат, понимаешь?

— Понимаю.

— В семьях часто ссорятся. Ты — часть моей семьи. Только не хватай меня за яйца!

— И не собирался даже, — усмехнулся невольник.

— Я могу признать свою неправоту. Я был неправ, когда наорал на тебя.

— Ты — хозяин, и можешь орать на меня, сколько захочешь.

— Нет.

— Да.

— Нереус! Я — чудовище?

Геллиец помотал головой:

— Ты — мой друг.

— Клянëшься в этом?

— Клянусь!

— Дай что-нибудь… промокнуть…

Раб подал кусок ткани, которой был задекорирован стол.

— Сойдëт, — заявил Мэйо и полез через перила.

— Ты куда?

— В другие кусты.

— Мне кажется, ты уже достаточно осквернил это святое место…

— Мой ум солидарен с тобой, но зад не желает прислушаться…

— Что?!

Нобиль ломился через душистые заросли:

— Колючие… зараза…

— Мэйо, ты… — Нереус встал с лавки. — Ты собрался обгадить сакральное место, посвященное богине земледелия и скотоводства!

— Я удобряю.

— Побойся еë гнева!

— Хорошо. Могу делать это, читая молитву.

— Лучше делай молча, — геллиец закрыл лицо ладонями. — Почему мне так везëт с братьями?

Он налил немного вина в кубок и выпил залпом.

— Нереус!

— Чего?

— Никому про это не рассказывай!

— Я постараюсь.

— Надо помириться с Виолой.

— Сначала протрезвей.

— Я трезвый.

— Скажи: "Гекатонхейры во время титаномахии сражались махайрами".

— Я пьяный, — рассмеялся Мэйо. — Но вряд ли повторю это и со свежей головой!

— Ты ведь много лет изучал риторику.

— Гигантохрены во имя какой-то матери…

— Ладно. Забудь, — улыбнулся невольник.

Нереус сидел на корнях дерева, подставив лицо свежему ветру. Бледно-розовый утренний свет падал на высокие кроны, в которых бойко щебетали птицы.

Мэйо наматывал круги по поляне, стараясь взбодрить тело и успокоить нервы:

— А если она не придёт?

— Придëт, — ровным голосом ответил раб.

— Я опять что-нибудь не то ляпну.

— Постарайся быть любезнее. Не дави на неë.

— Я давлю?

— Давишь.

— О, Вед Всемогущий, — поморец сунул пальцы в волосы и принялся чесать голову. — Как же сложно делать что-то простое!

— Ты справишься.

— Справлюсь. Я всегда и со всем справляюсь.

Он подогнул ноги и плюхнулся в росную траву:

— Знаешь, что ещё меня беспокоит?

— Нет. Расскажи.

— Поездка в Рон-Руан. Эта учëба во дворце… Я не готов к ней.

— Почему?

— Там… будут парни вроде тебя, — грустно улыбнулся Мэйо. — Высокие. Плечистые. С накаченными мышцами. Ну, от которых девчонки пищат, как полоумные. Короткие стрижки, каменные морды. И лужëные глотки: «Императору слава! Слава! Слава!»

— Я понял.

— И тут приплыву я, — нобиль воздел руку над головой. — Тощий, как водоросль. Лохматый, как лисья задница. С провинциальным акцентом и дурацким выражением на лице. Идеальный объект для насмешек.

— У тебя большое сердце и блистательный ум. Разве этого мало, чтобы понравиться Императору?

— К Мерту Императора! Я хочу нравиться придворным девкам!

Нереус прыснул в кулак:

— У тебя получится.

— Не уверен. И это меня тревожит.

— Госпожа идëт.

Мэйо вскочил на ноги, развернулся лицом к рассвету.

Виола неторопливо подошла и сняла серебряную маску:

— Зачем звал?

— Доброе утро, сестрица, — расплылся в улыбке поморец. — Это платье тебе очень идëт. Великолепный лазурный цвет.

— Васильковый, Мэйо.

— Я всегда их путал.

Она глубоко вздохнула:

— Ближе к делу.

— Я тут подумал…

— О, нет!

— Не перебивай! — рыкнул нобиль.

И вспомнив разговор с геллийцем, мягко добавил:

— Пожалуйста…

— Что ещë ты выдумал?

Мэйо наклонился, поднял из травы завернутые в кожу рудисы:

— Я хотел предложить. Пару дней, пока Нереус восстанавливает силы… Короче, я мог бы потренировать тебя. Если ты не против…