— Простите, хозяин… — прошептал Нереус.

— Какой смысл извиняться за то, что приглянулся девчонке? — засмеялся нобиль. — Я рассказал ей про твоë гордое воздержание, и Йина попросила разрешение открыть для тебя врата удовольствий.

— Благодарю, господин…

— Чепуха! — весело заявил нобиль. — Я рад за вас. Утром, когда она придёт сюда, не будь дураком и не упусти свой шанс.

— Вы опять куда-то уйдëте?

— Уйду.

— Можно мне пойти с вами?

Мэйо приподнялся на локте:

— Ты это всерьëз, геллиец?

— Да, хозяин.

— Я привык справляться один.

— Тогда зачем я нужен? — в сердцах произнёс Нереус. — Не понимаю. Какой от меня толк?

— Сейчас ты не даёшь мне спать.

— И что в этом хорошего?

Мэйо сел, подогнув ноги:

— Задай мне самый идиотский вопрос, какой только придёт тебе в голову.

— У вас есть жабры? — не раздумывая, выдал невольник.

— Нет. Можешь сам проверить, — нобиль взял руку Нереуса и прижал к своему уху. — Потрогай, не бойся.

За ухом, на кости черепа, геллиец нащупал небольшое углубление.

— Говорят, что у моих предков были, — пояснил Мэйо. — А потом затянулись кожей.

— В Лихте все ненавидят поморцев, — Нереус подпëр голову руками. — Называют рыболюдами. И всякими обидными прозвищами. Я тоже ненавидел. А теперь понимаю, что в вас больше человеческого, чем в потомках тех, кто всегда жил на суше.

— Мой народ имеет одну особенность, — нобиль скривил губы. — Некоторых мальчиков поражает болезнь, называемая «Поцелуй Язмины». Она проявляет себя у десятилетних детей, сжигая их за пару лет. Немногим удаётся дотянуть до пятнадцати. Известен единственный случай, когда заболевший встретил семнадцатую весну. Мне уже восемнадцать и усилиями лучших врачей я до сих пор жив.

— Я никогда не слышал о такой болезни.

— От неё нет лекарства. Но известны приметы: частые головные боли, постоянные ночные кошмары, судороги, бесплодие. Я могу умереть в любую из ночей, во сне.

— Поэтому вы приказали не давать вам спать? — забеспокоился Нереус.

— Мои сны — чудовищны. Я помню часть из них, но отдал бы многое — лишь бы их позабыть. Меня корчит и корёжит на кровати, я что-то говорю, кричу или завываю от боли. Зрелище, сам понимаешь, не из приятных. Если увидишь — не пугайся.

В голосе поморца слышались досада и смущение.

— Должен быть способ помочь вам, господин!

— Его нет. Как и смысла в моём существовании. Я вряд ли смогу закончить учëбу, никогда не женюсь и не воспитаю детей. Только не вздумай меня жалеть, просто прими к сведению, что наше знакомство может закончиться быстрее, чем ты думаешь.

— Это несправедливо, — Нереус сжал кулаки. — Почему всякие мерзавцы живут до глубокой старости, а вам — доброму и милосердному человеку — отмерен такой короткий срок?!

— Не знаю. Боги не дают ответа.

Мэйо улыбнулся:

— Когда я уйду в царство Мерта, исполни всë, что задумал. Вернись на родину, купи дом и заботься о своей семье. Поклянись, геллиец.

— Клянусь.

— Иди, ложись спать. Уже недолго до рассвета.

— А вы, хозяин?

— Перетерплю как-нибудь ещё пару часов.

— Я останусь с вами.

— Дерзишь?

— Побейте меня кулаками или плетью, только не прогоняйте.

Нобиль звонко рассмеялся:

— У тебя, оказывается, есть характер. Предлагаю за это выпить. Тащи вино.

Когда два кубка были подняты над головами, Нереус загадал желание.

Не для себя. Для Мэйо.

Геллиец попросил у богов здоровья для поморца, долгих лет и крепких сыновей, что будут ему опорой в старости.

Сквозь сон Нереус почувствовал, как мягкие тёплые губы прижались к его губам в нежном поцелуе.

Раб весь напрягся и смущëнно пробормотал:

— Не надо, господин… Прошу вас…

Тихий девичий смех окончательно прогнал дремоту. Геллиец распахнул глаза и увидел забравшуюся на кровать Йину.

— Ты думал, что это молодой хозяин? — хихикнула рабыня. — Он не стал бы тебя целовать! Господин Мэйо равнодушен к мужской красоте. Он сам говорил мне, что любит заглядывать под юбки, а не под тоги.

— Разве нобилям не всё равно, кто их ублажает?

— Ты ещё не понял, что твой хозяин — особенный? — девушка легла на грудь невольника.

— Понял, — Нереус поискал глазами поморца, но того, разумеется, уже не было в комнате. — Где он?

— В кабинете Тхона.

Геллиец обнял Йину:

— Прошлой ночью мы долго разговаривали… Пили вино, словно добрые приятели… Я не помню, когда заснул. И не знаю, спал ли господин.

— Он болен и ему нужно принять лекарство. Сможешь подсыпать щепотку порошка в еду или вино?

— Подсыпать? — удивился Нереус.

— Да.

— А это лекарство… Оно поможет?

— Я слышала, как жрец пообещал госпоже Пинне, что болезнь непременно отступит. Не волнуйся, в составе лишь немного свинца и целебные травы с высокогорий.

— Хорошо, я постараюсь.

Йина снова поцеловала геллийца и принялась стягивать с него тунику:

— Почему ты до сих пор в одежде? Раздевайся скорее!

— Я… Хотел спросить…

— Позже! Научись дорожить каждым светлым мгновением. Их так мало в нашей жизни, — Йина решительно избавилась от платья. — Мы не принадлежим себе и беззащитны перед несправедливостью.

Нереус обхватил её за талию. Он сгорал от неодолимого желания поскорее войти в распахнутые врата наслаждения.

Взять Йину.

Хоть на несколько мгновений стать её полноправным хозяином.

Ладони скользили по тонкой девичьей коже, губы искали горячих поцелуев.

Два молодых красивых тела слились воедино, и геллиец растворился в этой пьянящей безумной страсти.

Она заставляла двигаться всё быстрее, дышать полной грудью.

Нереус запрокинул голову и прорычал:

— Ты — моя. Моя. Моя!

Он упал лицом на подушку, сминая пальцами тонкое одеяло:

— Йина… Я выкуплю тебя… И увезу с собой. В Лихт.

Девушка перевернулась на бок:

— Я не хочу отсюда уезжать.

— Почему? Ты будешь свободна!

— Моё сердце навсегда останется здесь.

Нереус закусил губу, едва не застонав от досады:

— Ты любишь его. Признайся! Любишь Мэйо!

— Нет.

— Зачем ты лжëшь мне? Я же вижу.

— Дурак!

— Йина, послушай…

Рассердившись, она тряхнула волосами и соскочила с кровати.

— Он ласков с тобой, но это не любовь, — продолжил Нереус. — Вы никогда не сможете быть вместе.

— Замолчи.

— Йина. Я дам ему лекарство, сделаю всё, чтобы не подпустить к нему смерть… Обещаю тебе!

Рабыня надела платье и сколола на плече фибулой:

— Мне пора идти. Прощай!

Нереус перевернулся на спину. В бессильной злобе он стучал кулаками по одеялу.

Дав волю чувствам, раб заревел, как раненый зверь. Затем поднялся и, шатаясь, побрел через вереницу комнат.

Мэйо сидел в кабинете, за длинным столом, что-то быстро записывая. Услышав шаги, нобиль отложил стилос.

— Доброе утро, хозяин, — пробормотал Нереус.

— Доброе утро, геллиец. Вчерашнее обильное питие напоминает о себе жёстким похмельем?

— Я был с Йиной. Она… любит вас, господин.

— Меня? — усмехнулся нобиль. — Ты что-то путаешь.

— Я в этом уверен.

— Мне нужно разобраться с одним мерзавцем самого высокого полëта. Будет непросто, но кое-какие мысли уже имеются. Желаешь присоединиться?

— Да! — воспрял духом Нереус. — Благодарю, что дали мне шанс, хозяин!

— А Йина, если тебе интересно, влюблена не в меня, а в мою сестру Виолу. Девочкам нравится играть в опасные игры и выкручивать нам члены ради собственных прихотей.

Геллиец надолго потерял дар речи.

— Сходи на кухню и позавтракай, — сказал Мэйо. — Нечего стоять тут с таким лицом.

— Я думал, мы сегодня вернёмся в конюшню…

— Тхон доложит отцу, что я усердно тружусь с рассвета. И в этом есть солидная доля правды.

— А если сар Макрин захочет убедиться лично?..

— Не захочет. У него хватает других дел.