Она зажала в кулаке шестигранный маятник, висящий на шее, и вновь вспомнила Марка. Придётся окончательно положиться на его друга Германа. Выхода нет. Впрочем, она и не искала его. Они оба всё давно решили…
Два человека, разных и неукротимых, сошлись в одной общей цели — воскресить из мёртвых любимых людей.
Они никогда бы не сблизились, не произойди тех несчастий, что они пережили.
Огонь надежды загорелся посреди тлеющих угольков в душе Германа, которому появление Тины послужило спасительной свечой. Ирма будет спасена. О да, она будет. Её гибель не будет напрасной.
Он много плакал после её смерти. Плакал навзрыд, пока его никто не видел. Когда она умерла, а Марк бежал, только чудом можно объяснить то, что он сумел найти в себе силы перенести её труп домой, пока никто не узнал о случившемся.
Герман уложил Ирму на стол и громко заревел, крепко обняв её плечи. Слишком долго он нёс на себе тяжесть тайного горя. Её не фальшивая, настоящая гибель обрушилась на него камнепадом, давя на его тело, избитое ментально и физически. Синяки изнывали наравне с нервами, и он, испустив столько слёз, что его джемпер пропитался насквозь, потерял сознание и очень долго пролежал на полу. Даже очнувшись, Герман не спешил подниматься, уставившись в мыльный потолок и продолжая тихо плакать.
А они так и не помирились после последней ссоры.
Смерть Ирмы сломила его, подорвав веру в Свет.
Перед глазами прошла вся их жизнь. Как он провожал её в первый класс, как он помогал делать ей домашнее задание по математике. Как они впервые летали в Лондон и Москву, как он подвозил её до университета, а затем вместе ездили на работу в больницу святой Елены. Как они лишились отца, умершего от рака крови.
Ирме было восемнадцать, но уже тогда она была сильной девушкой. Она заплакала лишь, когда его тело завернули в мешок для переноски. И весь день не могла остановиться. «Не смотри, не плачь. Он уже не здесь, — Герман говорил ей, лаская её косматую головку. — Он там, где ему будет хорошо». Слава Богу, мучился он недолго.
Бедная Ирма. Четыре года страданий. Ножевое ранение в подворотни, затем перелом ноги, а потом кома полутени — и снова нож.
«Мы ничего не можем с этим сделать, — говорила им мать про отца. — Это самое противное. Мы можем лишь надеяться на чудо, что всё-таки он выздоровеет».
«Ты ничего не можешь для неё сделать, — говорил ему Денис про Ирму. — Я могу предложить тебе… только молиться. Дай ей шанс самой справиться. Своими экспериментами ты ей мешаешь вернуться».
Бедная Ирма. За какие грехи предков на тебя обрушились такие мучения?
Опасаясь тайной слежки Дениса или его знакомых из экстрасенсорного общества, Герман бросил работу и перебрался в загородный дом на северо-западе Ленобласти, о существовании которого когда-то знала одна только Ирма. Теперь о нём известно одной лишь Тине. Но никому более. Здесь он смог продолжить поиски формулы Vitae и ставить новые эксперименты. Амулетный маятник спасал его от чужих мыслей, но что ещё спасёт его от чужих глаз? Паранойя довела Германа до того, что за ингредиентами для химических опытов, будь то закрытая лавка или магазин «Пристанище», он при помощи сообщений посылал Тину, а затем она приезжала в морг больницы святой Елены и проходила в операционную Герман, где он лично встречал её с открытым порталом в его секретное укрытие.
Да, Герман продолжал посещать любимый морг. Построенный годами авторитет, наложивший обет молчания на братьев по скальпелю, выручал его и теперь, когда он был в бегах. Увы, иногда приходилось прибегать и к заговорам, если кто-то неугодный засветил его в здании, но это было крайне редко. От Хилина, самого верного ему врача, он узнавал о последних новостях и посещениях Дениса. Ничего не выдал, какой умница. Надо бы потом придумать, чем его наградить за это.
Для чего в принципе приходил Герман? Ему требовались трупы. Свежие, неповреждённые, желательно молодые. Как ещё проверить действенность эликсира?
Так, однажды ночью, крадучись словно вор, Герман пробрался к холодильным камерам и начал по очереди раскрывать ячейки. Одно из тел показалось ему подходящим. Парень с лиловым следом на шее не мог ответить ему отказом. Дурачок, в твоём-то возрасте какие причины кончать с собой?
Вынув склянку, взяв из пальца мертвеца кровь, Герман втянул в шприц смешанный с нею эликсир и сразу после сокровенного заклинания всадил иглу по центру груди мертвеца. Реакция похожа на те, что и в прошлые разы — нервный тюк, агония, ртутное пятно под кожей. Нет, сегодня было иначе. Самоубийца закричал, резко приподнялся на локтях и распахнул веки. Герман побоялся близко заглянуть в его глаза, и издалека казавшиеся пустыми, больными, страшными.
Душу он не воскресил. Он всего-навсего реанимировал тело!
Бездушный организм, высунув посиневший язык, рассмотрел фигуру Германа и, словно получив от этого какие-то ответы, опустился на поддоне и с тяжёлым вздохом отрубил питание сердца.
Герман ударил кулаком о дверь одной из ячеек. Ему нужна была душа, а не эта безмозглая туша! Он почти у финиша. Что же пошло не так?
Вдруг он вспомнил Марка. Как он, вложив в заклинание саму сущность желания, привёл тело Ирмы в действие, когда эликсир ещё был на первичной стадии. Как Ирма заявила после этого, что её, наконец, начало тянуть в тело. Но тогда и её тело было относительно живым.
И Германа по-настоящему осенило.
Магия воскрешения не в одном эликсире. Она в желании его свершения. Желание, воля, переходящая в особый вид энергии.
Ну конечно же! Отчего, будучи в опасности, люди совершают самые невероятные по способностям поступки? Отчего молитвам и некоторым мыслям свойственно сбываться? Почему вообще существует магия?
Сила воли. Сильное желание. Непрерывное стремление к чему-то.
Оно и движет всеми людьми без исключения.
Это и есть катализатор. Скрытый элемент Эликсира Жизни.
Кем был для Германа этот парень на поддоне? Абсолютно никем. Оттого ли душа и не вернулась в тело и не поддержала его возрождение? В Германе не было достаточного желания, которое он приложил бы к воскрешению этого неизвестного мертвеца. Но тогда с Ирмой всё может получится! Однако…
Одна проблема по-прежнему стояла костью в его горле. Если эликсир и сумеет сломать границы Дома Слёз, выкрав оттуда душу Ирмы, станет ли она свободной от влияния того демона, Вентиуса?
А как быть с Марком? Личной выгоды от его воскрешения для Германа нет никакой. К тому же, у него не было его тела. Каким образом он собирается воскрешать Марка, когда у него нет его трупа?
Подождите. Три души полутеней в обмен на одну, так этот демон сказал? А что, если…
Нет, как можно о таком подумать! Он не станет убивать, в отличие от этого инфантильного психопата, и он вернёт его к жизни только из-за поддержания доверия Тины. Хотя…
Стоят ли жизни эти снующие в темноте твари?
Столько идей сразу поразило воображение Германа. Былая уверенность прилила к его мозгу, рождая дополнительную энергию для достижения цели. На эмоциях, выпирающих из его груди, Герман с благодарностью пожал руку самоубийцы и, задвинув его в ячейку, поспешил убраться прочь.
[Письмо Кристины]
«Я нередко появлялась в магазинчике «Пристанище», где ты, Даня, как раз брал ингредиенты для повторного Эликсира Жизни. Я занималась тем же самым. Его владелица меня уже хорошо знает, даже беседовали на разные темы, связанные с мистикой и алхимией. Оливия — прекрасная собеседница. Однако я тоже была хитра и потому глубоко уверена, что не уступаю в хитрости Герману. Он посылал меня к ней, чтобы самому не светиться, но и я не хотела лишний раз мелькать перед глазами тех, кто легко мог бы сотворить со мной зло. А я не хотела рисковать. Не в те моменты. И потому, даже если бы Денис занялся бы этим делом глубже и расспросил бы Оливию, не посещал ли кто её и не покупал ли точно такие же предметы из рецепта, она бы ни за что не выдала бы меня. Потому что это была не я.
