«Это он», ― понял царь и, прилагая чудовищные усилия, попытался сделать шаг и тут же угодил в западню. Его ноги по колено погрузились в холодный снег, и, как ему показалось, мгновенно прилипли. Ц`хайл почувствовал себя парализованным этим всепроникающим холодом. Его голова уже почти ничего не соображала, а глаза склеились ледяной плёнкой. Но где-то внутри всё ещё не утихал жизненный огонь. Оба сердца медленно и гулко бились, толкая вперёд. И Ц`хайл шёл, если это, конечно, можно было назвать шагом. Он переваливался, как косолапый варан, утопая в снегу всё глубже и глубже. Ему пришлось довериться тому неведомому инстинкту, который вопреки всем доводам рассудка и не приспособленной к холодам физиологии нагов, вёл его куда-то, откуда снова донеслось каркающее «Арг!».

Словно в бреду Ц`хайл вспомнил, что видел эту проклятую каркающую тварь. Она появилась три луны назад, когда старое змеиное дерево, украшавшее царский сад, сбросило свою игольчатую листву, став голым и почти безжизненным. Ц`хайл в ту ночь почти не спал, всё переживал за своего посла, которому надлежало выдержать Совет, не уступив демонам. И потому, едва забрезжил рассвет, он поднялся и, ощущая какую-то смутную тревогу, подошёл к окну. Диковинная алая птица деловито вышагивала по толстым ветвям, а земля в саду чуть заметно побелела. «Ранние заморозки», ― подумал тогда Ц`хайл. Потом он ещё долго находил разные объяснения менявшейся на глазах погоде: был и ранний снег, и просто снег, и северный ветер. И лишь алая птица, встречавшая его поутру, не давала покоя. Но когда ударил первый мороз, Ц`хайл всерьёз заволновался. Сейчас он, конечно, проклинал своё упорство. Надо было раньше уступать, сохраняя хоть остатки гордости, а не так..., приползая как побитая бэрлокская собака.

― Арг! ― Раздалось совсем рядом, и Ц`хайл попытался разлепить глаза и приподнять голову. Сквозь узкую щель из-под заледенелых ресниц, он с трудом разглядел в ослепительной белизне алое пятно и просипел:

― Бф-ф-ф по-ф-ф-ф-ш-м-м.

Он хотел сказать «Будь по-вашему», но язык примёрз во рту, а губы еле открылись. В ответ птица хрипло и самодовольно рассмеялась. Зашуршали крылья, и последнее, что Ц`хайл запомнил перед тем, как его тело окончательно сдалось, была стремительно приближающаяся тень и обжигающий удар.

***

― Ц`хайл! ― Послышалось где-то далеко-далеко.

Было темно, тепло и как-то по-особенному уютно.

― Ц`хайл! ― Голос прозвучал настойчивей.

Внезапно острый терпкий запах хвои заполонил всё вокруг. «Кедр», ― пришло понимание. Чуть позже в темноте запрыгали какие-то тени, а затем что-то мягкое коснулось щеки.

«Нэй», ― с нежностью подумал Ц`хайл, осознавая в тот же миг, что остался жив.

Это был момент невообразимого, пусть и мимолётного счастья. Он в Храме. Об этом недвусмысленно намекали будоражащий аромат хвои, едва слышимые звенящие отзвуки струн рианты и присутствие Нэйдини ― Главной Жрицы Храма Полоза.

«Зима отступает, Всемилостивейший Государь», ― мягко и осторожно прозвучал её нежный голос в голове Ц`хайла, вызвав волну эмоций. С одной стороны, царь ощутил облегчение. Морозный ужас, наконец, миновал. С другой стороны, царству, которому ещё только предстояло разгребать последствия, уже грозила новая напасть.

«Не волнуйтесь, Полоз обо всём позаботится», ― таинственно прошелестел голос Нэйдини, но эти слова Ц`хайла не убедили. Он не был особо религиозен, предпочитая больше полагаться на рассудок. Нэйдини, разумеется, сразу же ощутила его сомнения.

«Зимой Полоз всегда слаб, ― не без горечи заметила она, ― вы же знаете, до весны все Змеи спят. Отсрочьте приезд гостей до лета, и я обещаю, Храм сделает всё, чтобы помочь».

«Боюсь, что только на вас и можем рассчитывать», ― ответил Ц`хайл.

― Эльфы не демоны, ― усмехнулась вслух Нэйдини, ― в наших землях им не на что надеяться.

Ц`хайл это прекрасно знал. Эльфы или кто-либо другой никогда не побеждали на землях змеиного царства.

«Главное, чтобы кто-нибудь из Сэйклита не вмешался», ― с опасением подумал он.

― Сэйлы ничего не должны узнать! ― отрезала Нэйдини. ― Мы разберёмся сами. Вы, наш посол и я.

На столь запальчивое заявление Ц`хайл только улыбнулся. Он очень хотел верить, что они справятся втроём, но понимал, что это едва ли возможно. Однако в тот момент ему отчаянно хотелось попробовать. Нэйдини отправилась за послом Рошем, а Ц`хайл остался отдыхать и набираться сил. Он с удовольствием расслабился (недолгий разговор оказался для него довольно утомительным) и, вдыхая приятный кедровый аромат, прислушался к звукам Храма. Голос рианты стал яснее. Ц`хайл отчётливо слышал причудливую мелодию, но никак не мог её узнать. Было в ней что-то давнее, болезненное, заставляющее сжиматься сразу оба сердца. Вслушиваясь всё больше, Ц`хайл почувствовал, что его глаза невольно увлажнились. Так, со слезами он и уснул.

. .

сейл - обращение к высшему сословию.

Сэйклит - собрание сейлов по типу палаты лордов.

Рена:

Рена очень волновалась. Она нервно оглядывала главный зал в поисках оставленных недочётов. Солнце уже давно минуло зенит, и это значило, что отец с гостями вот-вот должны были прибыть. Поправив в сотый раз муаровые занавески, Рена поспешила на кухню. Ей следовало проверить, готов ли любимый отцовский чай, занимаются ли повара особым ужином, надлежащим ли образом убраны комнаты и ещё кучу всяких мелочей, ведь сегодня она впервые была хозяйкой дома. Ещё совсем недавно обо всём этом заботилась её мать, но после того, как Рена достигла первого возвышения, согласно нагским традициям, именно она стала Старшей в семье.

Вообще-то Рена не любила суматоху и что-то делать в последний момент, но у отца всё всегда было «срочно». Подумать только, ещё вчера, в это же самое время, она как обычно играла на рианте в Храме Полоза. Рене очень нравилось уединяться в музыкальной комнате после обеда. Именно в это время туда приходило солнце, и его косые лучи пробивались сквозь цветные витражи, создавая на полу таинственные узоры. Рена называла их «солнечными змеями» и охотно аккомпанировала им, пока они исполняли свой неведомый вечно изменчивый танец. Она очень любила музыку. За время обучения в Храме Рена выучила все песни, мантры и танцы, которые только смогла отыскать в библиотеке, а после церемонии первого возвышения, она порой просто пробегала по струнам, сочиняя что-то своё.

Ей следовало вернуться домой ещё до Чёрного Солнца, но Великая Стужа, как прозвали в народе прошедшую суровую зиму, задержала её, чему Рена была искренне рада. Она не хотела покидать Храм. И хотя обучение было уже закончено, Рена не оставляла надежд убедить отца отдать её на службу. Правда она отлично понимала, что это маловероятно. Обычно старших дочерей сейлов выдавали замуж ещё до того, как им удавалось достичь звания Младшей Жрицы.

Рена вздохнула. Мысли о Храме навевали лёгкую грусть. Как же было бы хорошо сейчас поиграть на рианте, а не носится по всему дому, наводя порядок!

На кухне было шумно и душно. Из всех котлов и кастрюль что-то шкворчало и булькало, от каждого стола был слышен стук ножей и перекрикивания поваров.

― Сейлини Рена? ― Наконец заметил её торопливо шагающий куда-то, видимо в подвал за продуктами, поварёнок.

― Я за отцовским чаем, ― пояснила она, и мальчишка кивнул в сторону самого маленького котелка.

― Вон тот сладкий, остальные сказали делать традиционной гадостью!

Рена усмехнулась. Змеиный чай сильно отдавал горечью, потому большинство нагов старались разными способами перебить этот вкус. В Храме приучали к пряному чаю, который Рена считала вполне сносным, но её отец признавал только подслащенный. Наполнив кувшинчик, она направилась в отцовский кабинет. Можно было, конечно, отправить за чаем и слугу, но Рене всё равно было по пути. Отец решил поселить гостей в соседнем крыле, по-видимому, желая лично присматривать за ними. А, может, и не только.