— Он бы не стал красть. — Ее голос выдавал отчаяние.

Айрекс явно это заметил и улыбнулся.

— Мы сами видели, — сказал один из сенаторов. — Раб попытался спрятать вот это за пазухой. — Он кивком указал на книгу, которая лежала на полу.

Нет. Это неправда. Любой раб знает, что его высекут, если он попадется. Никакая книга того не стоит. Кестрель постаралась взять себя в руки.

— Я взгляну? — спросила она у Айрекса, указывая на книгу.

Тот великодушно разрешил, и Кестрель наклонилась за книгой. Вдруг она поймала взгляд Арина. Ее сердце пропустило удар: глаза раба были полны муки.

Она осмотрела закрытую книгу в кожаном переплете. Название было ей знакомо: всего лишь сборник гэрранской поэзии, даже не редкий. Такая же книга хранилась и в ее библиотеке. Кестрель сжала томик в руках, не в силах понять, что толкнуло Арина на этот поступок. Во всяком случае, зачем ему красть книгу здесь, в доме Айрекса, когда она есть в любой библиотеке?

Вдруг ей в голову пришла пугающая догадка. Она вспомнила, как Арин спросил еще в карете: «Куда мы едем?» Он произнес это изумленно, хотя прекрасно знал, куда они направляются. Уже теперь Кестрель поняла, что он мог узнать виды за окном, которые ей самой ни о чем не говорили. Возможно, этот вопрос невольно вырвался у него в момент осознания.

Она открыла книгу.

— Не надо, — попросил Арин. — Пожалуйста.

Но Кестрель уже увидела надпись: «Арину от аммы и этты с любовью».

Это был родной дом Арина. Его дом, его библиотека, его книга, подаренная родителями лет десять назад.

Кестрель медленно выдохнула. Ее пальцы коснулись страницы прямо под строчкой, выведенной чернилами. Она подняла взгляд и, увидев ухмылку Айрекса, заставила себя не поддаваться панике. Оценила ситуацию, как ее отец оценивал предстоящее сражение. Она видела свою цель, знала, чего добивается враг, и понимала, чем можно пожертвовать, а чем нельзя.

Кестрель закрыла книгу, отложила ее на стол и отвернулась от Арина.

— Лорд Айрекс, — произнесла она дружелюбно. — Это всего лишь книга.

— Но она моя.

За спиной Кестрель раздался сдавленный звук. Не оборачиваясь, Кестрель спросила по-гэррански:

— Хочешь, чтобы тебя вывели из комнаты?

— Нет, — тихо ответил Арин.

— Тогда молчи. — Она улыбнулась Айрексу и продолжила по-валориански: — Уверена, он и не думал ничего воровать. Кто бы осмелился обокрасть вас? Я полагаю, он просто хотел посмотреть. Роскошь вашего дома не может не вызвать любопытства.

— Он не имел права даже находиться в библиотеке, не то что трогать книги. К тому же у меня есть свидетели. Любой судья встанет на мою сторону. Это моя собственность, так что я решу, сколько плетей ему назначить.

— Разумеется. Но не будем забывать, что речь идет также и о моей собственности.

— Вам его вернут.

— Да, но в каком состоянии? Я не хочу, чтобы его увечили. Он стоит дороже, чем книга на непонятном языке, которую к тому же никто не читает.

Айрекс посмотрел на Арина, потом снова перевел взгляд на Кестрель. Его темные глаза недобро сверкнули.

— Я вижу, вы очень беспокоитесь о здоровье своего раба. Интересно, на что вы готовы пойти, чтобы избавить его от заслуженного наказания? — Айрекс положил руку ей на плечо. — Быть может, вы согласитесь решить этот вопрос один на один?

Кестрель услышала, как Арин резко вдохнул. Он тоже понял, на что намекал Айрекс. Кестрель разозлилась. Почему она так внимательно прислушивается к каждому звуку за спиной? Ее бесило, что уязвимость Арина так легко сделала уязвимой ее саму. И еще раздражала торжествующая ухмылка Айрекса.

— Да. — Кестрель решила вывернуть его слова наизнанку. — И пусть судьба решит, кто прав.

Эта фраза означала вызов на дуэль. Кестрель сделала шаг назад, вынула кинжал из ножен и выставила его вперед, чуть наклонив, будто проводя черту между собой и Айрексом.

— Кестрель, — опешил тот. — Я вовсе не это имел в виду, когда предлагал решить вопрос один на один.

— Мне кажется, так будет намного лучше.

— Значит, вызов. — Айрекс недовольно щелкнул языком. — Предлагаю вам забрать свои слова назад, пока не поздно. Сделаем исключение.

— Не могу.

Услышав ее ответ, Айрекс тоже достал кинжал и повторил традиционный жест. Они замерли друг напротив друга, потом убрали клинки в ножны.

— Я даже позволю вам выбрать оружие, — усмехнулся Айрекс.

— «Иглы». Назовите время и место.

— Мое поместье. Завтра, за два часа до заката. Так у меня будет время подготовить откуп за вашу смерть.

Его слова привели Кестрель в замешательство. Но она все равно кивнула и наконец повернулась к Арину. Тот уже не вырывался и выглядел так, будто его сейчас стошнит. Теперь сенаторы скорее не давали ему упасть.

— Можете отпустить, — сказала им Кестрель и, когда они послушались, приказала Арину следовать за ней.

Когда дверь библиотеки закрылась, Арин начал:

— Кестрель…

— Молчать. Ни слова, пока не дойдем до кареты.

Они быстро пошли по коридорам дома, где когда-то жил Арин. Кестрель искоса посмотрела на раба и увидела, что он по-прежнему ошеломлен. Ему было дурно. Когда Кестрель только училась ходить под парусом, она страдала от ужасной морской болезни. В море глаза видят горизонт, но желудок сбит с толку качкой. Возможно, Арин сейчас чувствовал что-то похожее, видя вокруг стены родного дома.

Молчание закончилось, когда они оказались в карете.

— Вы с ума сошли. — В голосе Арина слышались отчаяние и ярость. — Это моя книга. Я с ней попался. Вы не имели права вмешиваться. Думаете, я боюсь наказания?

— Арин… — Только теперь Кестрель осознала, что натворила, и ее охватил страх. Она постаралась говорить спокойно. — Дуэль — это всего лишь ритуал.

— Все равно! Это не ваш бой.

— Ты сам не можешь вызвать его на дуэль. Айрекс не станет с тобой драться, а если ты все же попытаешься, на тебя накинутся все валорианцы, что окажутся поблизости. Меня Айрекс не убьет.

Он окинул ее скептическим взглядом.

— Вы же сами знаете, что он дерется лучше.

— Поэтому мы сразимся до первой крови и он победит. Айрекс будет доволен, и мы оба выйдем из этого положения с честью.

— Он упомянул откуп.

Закон предполагал откуп в случае гибели кого-то из дуэлянтов. Победитель выплачивал большую сумму семье убитого противника. Но Кестрель лишь отмахнулась.

— Если он убьет дочь генерала Траяна, деньгами он не отделается.

Арин спрятал лицо в ладонях и принялся бормотать ругательства, перебирая все нелестные выражения, которыми гэррани называли валорианцев, и проклиная завоевателей именами всех богов.

— Ну что за глупости, Арин.

Он поднял голову.

— А вы чем лучше? Вы вообще думали, что творите? Зачем вы это сделали? Это же глупо! Зачем?

Она вспомнила слова Арина об Энай.

— Ты можешь относиться ко мне как угодно, — произнесла Кестрель, — но я считаю тебя своим другом.

Этой ночью ей хорошо спалось. Кестрель сама не понимала, что чувствует к Арину, до того как назвала его своим другом. Тогда, в карете, он замолчал, услышав ее слова. Его лицо приняло странное выражение, как будто он был уверен, что в кубке вода, но сделал глоток и вдруг понял, что это вино. Но спорить не стал. Он бы не постеснялся ей возразить, если бы захотел.

Друг. Эта мысль ее успокоила и многое объяснила. Она закрыла глаза и вспомнила, как в детстве отец часто говорил ей то же, что своим солдатам в ночь перед битвой: «Во сне бояться нечего». И сейчас сон укрыл ее бархатным покрывалом.

А потом пришел рассвет, ясный и холодный. Спокойствие Кестрель улетучилось. Она натянула халат и начала перебирать вещи в шкафу в поисках парадного боевого костюма. Отец каждый год заказывал ей новый. Купленный в этом году наряд давно затерялся среди платьев. В конце концов она его нашла: черные штаны, рубашку и плотную куртку. Кестрель подумала, что вряд ли будет чувствовать себя уверенно в этом, и на время отложила костюм.