*** 

30 января 1976 года

Салли проснулась от того, что кричала во сне.

Она ожидала увидеть мать, стоявшую у её кровати. Но это был Патрик.

Он приложил палец к губам и тихонько шикнул. Салли привстала, интересуясь, почему он оказался в комнате для девочек. Она оглядела тёмную комнату, но услышала лишь тихое сопение спящих.

— Пойдём со мной, — прошептал Патрик, стягивая с неё одеяло. — Мне нужно кое-что тебе показать.

Салли слезла с кровати, плотно затягивая на груди свою фланелевую ночную рубашку в цветастых узорах. Он не дал ей времени прихватить халат.

— Куда мы идём? — спросила девочка.

— Ш-ш-ш, — ответил мальчик и взял её за руку.

За пределами спальной комнаты лестницу освещал приглушённый свет, ниспадающий с пыльного абажура. Комната дежурной монахини находилась в противоположном конце коридора, и Патрик повел Салли на второй этаж. Они подкрались к концу зала и прошли через дверь. Салли раньше там не бывала. Они сновали в темноте, пока мальчик не открыл ещё одну дверь, ведущую в короткий проход. Лунный свет сиял через три окна, освещая их бледные лица. Впереди была арка.

Салли замерла.

— Патрик, мне страшно.

Мальчик повернулся и, по-прежнему держа её за руку, ответил:

— Это важно, Салли. Пожалуйста. Тебе нужно это увидеть.

Девочка вздохнула и позволила вести себя дальше, через арку, вниз по узким каменным ступеням. Ноги замёрзли — девочка забыла надеть тапочки. На нижней ступени Патрик остановился. Они находились в часовне. Салли повернулась к нему, но мальчик покачал головой, предупреждая молчать. Салли оказалась там в первый раз.

Она заметила, что алтарь освещён горящими свечами, и она могла чувствовать их запах. Затем она увидела отца Кон. Девочка крепче сжала руку Патрика. Священник стоял на коленях на ступенях алтаря, завернутый в тяжелый кремово-золотой плащ, который он носил для молитвы перед трапезой. Он распростёр руки к образу Девы Марии в нише под потолком, державшей младенца Иисуса на руках. Его длинный кожаный ремень лежал поверх аккуратно сложенной одежды на ступеньках.

Салли теснее прижалась к Патрику. Было холодно, и, хотя мальчик был в пижаме, она могла ощущать исходившее от него тепло.

— Патрик, что происходит? — прошептала она.

Мальчик покачал головой, пожал плечами и повёл их направо, вдоль последнего ряда скамеек для коленопреклонения. Он потянул ее в угол за деревянную исповедальню. Там был кто-то ещё. Двое человек. Салли едва не закричала. Патрик сердито взглянул на неё, и она задержала дыхание в надежде, что крик угаснет внутри неё.

Как только её глаза привыкли к теням, отбрасываемым свечами, она узнала мальчиков в углу — Джеймс и Фитци. Патрик толкнул девочку к ним, и они сгрудились вместе. Салли хотелось задать сотню вопросов, но она молчала. Патрик по-прежнему держал её за руку, и она была рада этому.

Низкий гул становился всё громче, а затем утихал. Салли уставилась на алтарь, прикусив язык и пытаясь сохранять молчание.

Священник кланялся вверх и вниз, воспевая. Со стороны алтаря открылся занавес. Там стоял обнажённый Брайан, его тело было покрыто глубокими красными рубцами. Салли отвернулась, но затем снова повернулась, крепче сжимая руку Патрика на случай, если он вздумает бросить её там. Священник встал и поманил Брайана к себе. Салли подумала, что мальчику, должны быть, было ужасно холодно.

Брайан упал на колени, когда священник толкнул, а затем заключил его в свой золотой плащ. Салли больше не могла вынести этого и закричала.

Патрик зажал её рот рукой. Отец Кон резко развернулся, свечи обличали его наготу. Глаза его были тёмными, и это пугало Салли больше, чем то, в каком затруднительном положении они оказались.

— Бегите! — закричал Патрик, таща за собой Салли.

Девочка побежала, Фитци следовал за ней по пятам, Джеймс был в самом хвосте. Пока они мчались вверх по лестнице, образ Брайана навсегда запечатлелся в их памяти: обнажённый, с открытым ртом и мёртвым взглядом.

Дети остановились перевести дыхание в комнате с двумя дверями. Салли заплакала. Фитци обнял её за плечи одной рукой. Джеймс стоял у Патрика за спиной, повторяя снова и снова:

— Боже мой! Боже мой!

— Что он делал с Брайаном? — спросила Салли, при этом зная ответ. Отец Кон заставлял её делать такое много раз. Она не могла вынести вида мальчика с открытым ртом и белой жидкостью, стекавшей с его губ.

— Он просто кусок дерьма, вот он кто, — сказал Патрик.

— Я сожгу этого мерзавца одной из этих горящих свечей. Ткну ему свечи прямо в яйца! — не выдержал Фитци. Голос его эхом отозвался от стен.

Салли слышала по голосам, как к ним подступал страх, чувствовала его запах вокруг. Страх был настолько очевиден, что, казалось, до него можно было дотронуться. Она прислушивалась к звукам за дверью в надежде, что священник не последовал за ними. Салли не любила темноту.

— Мы должны что-то сделать, — прошептала она.

— Да? — спросил Патрик. — Что, например?

— Я серьёзно. Честно! Что мы можем сделать? — рыдала девочки, глотая слёзы.

По ступеням послышались шаги босых ног. Салли обернулась и увидела белые в свете луны удивлённые глаза мальчишек. От охватившего их ужаса они замерли как вкопанные.

— Ребята, что будем делать? — закричала она.

Джеймс тихонько зарыдал. 

Приехав к половине шестого утра в оперативный штаб, Лотти застала сержанта уголовной полиции Ларри Кирби прикреплявшим распечатанные на компьютере фотографии к доске. Спалось ей плохо, и она едва сдерживалась, чтобы не съязвить.

— Вы сегодня рано, — сказала она, ставя свой тёплый кофе на подоконник и снимая куртку.

Вчера она оставила машину возле полицейского участка, но утренняя прогулка до работы настроение не улучшила. Лотти встала рядом с Кирби. Его вещи, пропахшие табачным дымом, воняли как грязные носки на дне её корзины для белья. Лотти порадовалась, что наконец нашла время вчера постирать всё бельё. Одной заботой меньше.

— Я не ложился, так что и вставать не пришлось, — ответил сержант, неуклюже прикрепляя кнопками фотографии. Его пропитанные запахом табака пальцы были слишком грубыми для крохотных канцелярских кнопок. Одна из них упала на пол, в кучу к упавшим ранее.

— Что вы делаете?

— Решил реорганизовать картину на доске, прошла уже неделя с начала расследования.

— И не напоминайте. Вам помочь?

Кирби покачал головой. Лотти пожала плечами, взяла свой кофе и села позади него.

— Расскажите, на что я смотрю. — Может, стоило и ему принести кофе. Казалось, он уснёт в любую минуту.

— Это фотографии главных персонажей в нашей драме, — ответил сержант.

Лотти начала изучать доску с материалами расследования. Итак, в ряд криво висели фотографии Патрика О’Мэлли, Дерека Харта, Тома Рикарда и Джерри Данна. В одной руке сержант держал фото епископа, в другой — ещё целую стопку.

— На вашем месте я бы этого не делала, — посоветовала она.

Кирби посмотрел на неё: его явно маленькая, мятая и давно уже не белая рубашка обнажала седовласую грудь, из кармана пиджака торчал пятнистый галстук.

— И почему же? После вчерашнего вашего с ним разговора, думаю, надо поместить его в центре внимания.

— Суперинтенданту Корригану будет что на это сказать, — ответила ему Лотти. — В конце концов, они хорошие приятели по гольфу.

Лотти так и не перезвонила ему вчера, за что наверняка вскоре поплатится. Остаётся надеяться, что миссис Корриган отправила мужа на работу сытым и довольным.

— К чёрту его, — сказал Кирби, вонзая кнопку в шею епископа, а затем закрепляя фото ещё тремя кнопками, словно одной этому типу было маловато. Он сделал шаг назад, чтобы полюбоваться на свою работу. По его лицу с налитыми кровью глазами расползлась усталая улыбка.