— Неужели я о многом прошу?! — супер, еще только слез мне не хватало!

На миг закрываю глаза и тут же ощущаю холодные губы Милы. Ай, ладно, похер. Сама отвалит без ответа. Однако, я ее недооценил, она и не думает отлипать, несмотря на то, что я безучастен. Аккуратно убираю ее руки со своего лица и отстраняюсь от нее.

— Ты сука, Юсупов, — слышу позади себя и резко оборачиваюсь. Ну вот что за херня?!

— Никогда не думал, что такое скажу, но это не то, что ты думаешь, — резко делаю шаг в сторону Лили.

— Почему это не то? Очень даже то, — вставляет свои пять копеек Мила.

— Рот закрой, — кидаю в ее сторону.

— Гондон, — чуть ли не сплевывает мне в лицо Синичкина. — Хотя нет, не так. Гондонище! — резкий разворот и ее задница уносится в весьма известном направлении.

Ну, сука! Чего ж так все через одно место. Разворачиваюсь к Миле. Улыбается, сука.

— Я тебе советую одуматься и понять, что ты делаешь. Можешь плохо закончить.

Через пару минут я оказываюсь возле палатки и наблюдаю за тем, как Лиля уже закрывает свой рюкзак.

— Давай поговорим, — пытаюсь затянуть ее в палатку, на что Синичкина со всей силы наступает мне на ногу. Хорошо хоть без каблуков. Несмотря на это, я все равно затаскиваю ее внутрь. Падаем вместе на матрас. — Я ее не целовал, она сама.

— Не виновата я, он сам пришел, — издевательским тоном произносит Лиля.

— Епрст, да! Только не он, а она. Я вообще пошел в лес, чтобы отлить, отбивался от нее минут пять. Она, между прочим, на мой член посягала. Я отбивался как мог.

— Ты вообще меня за дуру держишь?!

— Нет. Я серьезно.

— Ты целовался с ней десять секунд. Где ты там отбивался?!

— Ты что считала?

— Да!

— Тогда иди снова пересдавай ЕГЭ. Ты также видимо считаешь, как и определяешь синус числа пи. Писинус, твою мать.

— Да пошел ты на хрен. Что вообще можно было ожидать от такого как ты? Господи, какая я идиотка, — прикладывает руки к щекам.

— Лиль.

— Я бы тебя снова послала на хер и гордо ушла одна в лесок, а на трассе поймала бы какую-нибудь машину, но не буду рисковать своей жизнью из-за такого как ты, — брезгливо произносит Лиля, тыча пальцем мне в грудь.

— Из-за такого как я? Ты на себя-то смотрела? Из мухи раздуваешь слона, лишь бы навесить на меня очередную гадость. Самой-то не надоело, идеальная ты моя?

— Даю тебе десять минут, чтобы ты собрал свои вещи, а дальше потопал своими ногами к машине. Подвезешь меня в город, а потом наши пути с тобой разойдутся. Хочешь поехать обратно и трахать свою малолетку, которая тебе, кажется, и задницу полижет, да ради Бога. Сделаем вид, что между нами ничего не было, обычное недоразумение.

— Недоразумение — это все, что ты сейчас делаешь и говоришь.

Ничего не отвечает, вместо этого вскакивает с матраса и, прихватив с собой рюкзак, вылетает из палатки. Еще несколько секунд я наблюдаю за тем, как Лиля быстрым шагом топает по тропинке, а дальше не выдерживаю и наспех скидываю вещи в сумки. Нет, чтобы ее проучить, так я как последний лох срываюсь за этой стервой.

Догнав эту стерву и наконец поравнявшись с ней, понимаю, что не готов к этим самым путям, которые разойдутся, даже несмотря на то, что сейчас мне хочется придушить Синичкину.

— Оказывается ты умеешь быстро ходить, — ноль реакции. — Лиль. Давай хоть потрахаемся третий разок, мне нужно довести Марьиванну до логической концовки.

— Другой кто-нибудь доведет. Ты на это не способен. Что первый, что второй раз — энцефалитный дятел. Как с тобой вообще кончают? Фу.

Резко останавливаюсь, схватив Синичкину за руку.

— Это и есть поносить меня от «а» до «я»?!

— Нет, это истинная правда, а поносить я тебя еще не начинала.

— Этот дятел дважды сдерживался, дабы тебе не навредить. Сука ты обыкновенная, Синичкина.

На удивление — ничего не отвечает в ответ. Одергивает свою руку и молча уходит вперед. Вот он самый подходящий момент бросить ее и послать на три буквы, но я зачем-то все равно иду вперед за ней. Так или иначе, я чувствую за собой долбаную ответственность за жизнь этой стервы.

В таком же давящем молчании мы дошли до машины и, не произнеся ни слова, уселись в машину. Синичкина, как и предполагал — сзади. Причем сразу улеглась в позе эмбриона, укрывшись покрывалом. Трогаюсь с места и, дав себе установку забыть к чертовой матери о стерве на заднем сиденье, утыкаюсь в дорогу.

Через минут пятнадцать монотонной езды, мне конкретно приперло отлить. Остановился на обочине и все-таки нарушил свое обещание, и повернулся к Синичкиной. Спит.

Тихо вышел из машины и пошел в гущу леса. Наконец, облегчившись, вернулся в машину и рванул с места, желая только одно — поскорее добраться до квартиры и нажраться в хлам. Вот тебе и влюбил в себя деревенщину. Придурок. Как бы мне хотелось доехать до города и реально высадить ее, как и просила, однако я зачем-то направляюсь к ее дому. Останавливаюсь возле ее подъезда. Молчу, дожидаясь пока она соизволит поднять свою задницу.

— Я долго буду ждать? — перевожу взгляд в зеркало. Что за..?

Резко поворачиваю голову к заднему сиденью, а там… пусто. То есть ее рюкзак и покрывало есть, а вот самой Синичкиной нет. Исчезнуть она не могла. Умыкнуть ее, когда я пошел отлить — тоже не могли, она бы явно орала. А вот тоже пойти в туалет она могла. Ммм… кажется, мне пиздец.

Чувствую, как на лбу проступает испарина. Еще немножко и пот начнет с меня капать. Хотя вру, он уже стекает, правда, не по лицу, а по пояснице к сжавшимся по самое не могу полужопиям. Хотя… к междужопию. Да, определенно к нему. Дабы хоть как-то утихомирить свой разбушевавшийся кишечник, я прикусываю и без того болючий после маникюра расфигаченный в хлам палец. В принципе, обосраться на заднем сиденье Юсупова — это прекрасная месть за то, что он делал с той сукой в лесу, но как дальше будет поживать моя гордость? А правила приличия, в конце концов?

Мда… сейчас эта самая долбаная гордость или дурость не дают мне обратиться к Егору с целью остановиться и дать мне наконец-таки сделать свое грязное дело в лесу. Еще больше скрючиваюсь в позу эмбриона, не выпуская изо рта палец. Где-то там внутри я понимаю, что это конец. Я могла обозвать его как угодно, да хоть плюнуть в него, но это было бы ерундой, по сравнению с произнесенными мною словами. Сколько я читала статей, что мужчины на самом деле все неженки и обижать своего мужика категорически нельзя, а уж трогать их святую пипиську — это табу. И что я в итоге сделала? Окунула мужскую состоятельность Егора в самое что ни на есть дерьмо, это при том, что вчера он делал мне то, что многие мужья не делают с любимыми женами после десяти, а то и больше лет брака. Да, вынуждена признать, что я не только дура, но и сука, которой надо подрезать язык. Он точно мне не простит этих слов, а я не смогу попросить прощения, ибо… дура.

В очередной раз кусаю палец, дабы справиться с очередным спазмом и тут… машина медленно притормаживает. А потом и вовсе останавливается. Прислушиваюсь к звукам и понимаю, что Юсупов вышел из машины. Тут же приподнимаюсь с места и выглядываю в окно. Ты ж мой хороший, тоже в туалет приспичило. Не раздумывая, вылезаю следом из машины, громко хлопнув дверью, и бегу в лес, только в другую сторону.

Я бы и хотела пойти в самую глубь леса, дабы прикрыть свою ненаглядную попу, но сил держать ЭТО в себе больше нет. Пристроившись к наиболее подходящему кустику, все-таки стягиваю с себя джинсы, но… удовлетворить свою госпожу жопу не получилось в виду ускользающей из моего поля зрения машины. Юсуповской машины! Быстро натягиваю джинсы вместе с трусами обратно и, не раздумывая, бегу к дороге. Машу руками как полоумная, однако не помогает. Сука — первое, что приходит на ум, смотря на исчезающую из вида машину!

И только спустя несколько секунд, когда я перестала махать руками, здравый смысл подсказал мне, что Егор просто мог не заметить мое отсутствие. Ну, не посмотрел он в зеркало заднего вида или как это зовется, со всеми бывает. Скоро посмотрит на заднее сиденье, увидит, что меня нет и вернется. Так я и думала еще тридцать минут, стоя как истукан на месте и гипнотизируя взглядом стрелку наручных часов.