К десяти вечера меня конкретно начало ломать. И нет, вовсе не от температуры, а от желания одеться и все же пойти к нему. Пофиг, что страшная. Вот только одного желания мало, мне физически плохо. Очень плохо. Так, что я, не раздумывая, звоню бабушке и прямо говорю, что приехать не смогу, ссылаясь на простуду.

Усаживаюсь на подоконник и гипнотизирую телефон. А потом начинаю набирать смс. И стирать. Снова набирать и в очередной раз стирать. Все выглядит настолько слащаво, как будто я умоляю его прийти ко мне. Закрываю глаза и прикладываюсь лбом к холодному стеклу. Это немного помогает мне переключить внимание от дискомфорта в животе. Делаю глубокий вдох и все же нажимаю на вызов. Правда, совершенно трусливо — с другой симки.

— Але, — чуть хрипло произносит Юсупов. Ощущение такое, что как будто сто лет не слышала его голос. От чего-то на моем лице улыбка появляется самопроизвольно. — Але, — вновь повторяет он. — Ты позвонила, чтобы просто помолчать? — слышу какой-то шум в трубке и понимаю, что Егор совершенно точно не один. И музыка. Там точно играет музыка. — Давай я тебе облегчу задачу, Лиля. Если ты решила играть, точнее жить по моим правилам — я сейчас скину тебе адрес, и ты приедешь ко мне, а если нет — звонить мне, чтобы просто помолчать в трубку не надо. Если ты думаешь, что я буду бегать за тобой — нет. По крайней мере, не в этом случае. Ну так что? — молчу как рыба, не в силах что-то сказать. — Егор, давай быстрее! — слышу громкий, но очень даже приятный женский голос. Незнакомый. Кажется, внутри меня что-то оборвалось. Фантазия моментально подкидывает картинки того, как какая-то девка вешается на не моего Юсупова. А он и не против. Козел.

— С наступающим, — тихо проговариваю я. — И пошел ты на хрен, — кладу трубку.

Если примета «как встретишь новый год, так его и проведешь» работает, то я проведу весь год в кровати. Ибо все на что я сейчас способна — это снова провалиться в сон.

Никогда еще на мне не было столько штукатурки. Чтобы хоть как-то замазать синяки под глазами и страшное бледное лицо, я убила на макияж целый час. Нацепила на лицо улыбку и потопала в гости к Ане. Самое удивительное, что я все равно так или иначе надеюсь увидеть там Юсупова. Даже несмотря на то, что, вероятнее всего, он развлекался с кем-то на новый год, я продолжаю на что-то надеяться. Я — кусок идиота, которого каждый час штормит от одной крайности в другую. Бегло осматриваю красиво-украшенный дом. Однако среди обитателей дома — Юсупова я не вижу.

Неотрывно смотрю на его брата, пытаясь уловить знакомые черты. Что-то определенно есть. Забавно, а ведь при первой встречи на похоронах, мне он реально очень понравился. Взрослый, статный, красивый, умный, да много какими эпитетами можно его наградить. Кажется, о таком мужчине я мечтала с подросткового возраста. Сейчас понимаю, что при все своей харизме и охрененно подвешенном языке, он — совершенно точно не для меня. Такой образ мужчины в целом не для меня. Разве с таким можно расслабиться и не бояться быть собой? Нет, нельзя. Задавит своим «Я». Получается мой удел — это не взрослый мужчина, а мой ровесник. Как Егор. И вообще Юсупов красивее. У этого нос большой и морщины. А ведь еще недавно я думала совсем наоборот.

— Я сказал что-то смешное? — выводит меня из раздумий голос Богдана.

— Нет. Просто вспомнила, что недавно смотрела «Русалочку» с темнокожей актрисой в главной роли.

— И?

— Ну как она может быть темнокожей? Зачем всюду пихать эту толерантность и гадить кинематограф? Ну смешно же.

— Двадцать первый век, — пожимает плечами. — Люди играют в то, что им навязывают.

— А вы толерантны?

— Нет.

— Я тоже нет. А как вы думаете, что надо сделать, чтобы мир перестал сходить с ума и трогать святое. Хотя бы в кинематографе. Ну типа русалочки. А скоро ведь и Анну Каренину сделают темнокожей. Пипец, Толстой в гробу перевернется.

— Думаю, все просто. Надо, чтобы сняли фильм о Мартине Лютере и его сыграл светлокожий. Тогда общество, возможно, увидит, насколько все абсурдно.

— Браво! И все-таки вы классный.

— Я знаю, — ничуть не задумываясь, произносит он, устремив взгляд на Аню.

— Ой, я же забыла про подарочки. Денег нет, пардоньте, но мини презенты я вам все-таки нашла.

Денег и вправду нет, я кучу бабла спустила на часы. А трогать неприкосновенный запас — не могу. Он для других нужд. Удивительно, но мне даже не стыдно дарить им бракованные товары из секс-шопа.

— Лиля, почему ты выбрала такое специфическое место для работы? — вполне спокойно интересуется братик Егора, рассматривая трубочки для питья в виде члена. Черт, может, он сейчас думает о своем маленьком члене?

— Там платят хорошо. В три раза больше, чем получает Аня, а мне деньги нужны, увы, они с неба не падают. А мужа богатого нема, — развожу руки в стороны.

— Ну да, когда нужны деньги, работа в секс-шопе не так уж и страшна.

— Точно. Распакуйте последний пакетик. Он так, для баловства, но в хозяйстве тоже может пригодиться.

— Ой, может, не надо, — скривившись, произносит Аня.

— Надо, Федя, надо, — все также спокойно произносит Богдан. — К тому же, мне очень интересно, что там у нас для баловства и хозяйства одновременно. Ну да, применим в хозяйстве, — усмехается, осматривая кляп. — Кляп — чтобы закрыть рот много болтающей Ане, наручники — тоже для нее, прикую к батарее, если еще раз накрошит на кровать крошками, стек… ну можно тоже для Ани. Буду бить за проступки, — черт возьми, руки зачесались взять стек и ударить им по лбу Егору.

— Или можно использовать как мухобойку, — добавляю я.

Утыкаюсь взглядом в тарелку и отправляю очередную ложку торта в рот. Удивительно, но у меня снова появился аппетит. И, к счастью, пока не болит живот.

— Спасибо, Лиля, креативный подход к подаркам.

— Всегда пожалуйста. Когда будет более-менее нормальный брак, я вам снова принесу подарки.

— И часто у вас бывает брак?

— Часто.

— Ясно, — с улыбкой произносит Лукьянов.

— Мне было очень приятно находиться у вас в гостях, однако, пора и честь знать. Поздноватенько уже, — встаю из-за стола и направляюсь к выходу. — Забыла сказать, дом у вас красивый и большой. Очень большой. Жаль, конечно, что так вышло, — перевожу взгляд на Богдана.

— Что? — хмуро интересуется он.

— Что подвал у вас маленький. Ну, очень маленький.

— Подвал?

— Он самый, — да… вот в чем разница. При Егоре я бы слова не фильтровала. А этому прямо и не скажешь, что писькой не уродился. Мельком перевожу взгляд на Аню, а та показывает мне кулак, беззвучно проговаривая «убью». Все, пора валить отсюда.

— Господи Боже мой, а я надеялся, что это страшный сон, — кажется, у меня перестало биться сердце, когда я услышала голос Егора. — Ан нет, наяву, да еще и в моем доме. Мимосраловна, здравствуй. Ой, извини, все время путаю, Мирославовна, — перевожу на него взгляд. Вот уж не думала, что он будет так со мной себя вести. Стало очень обидно. Почему-то наша встреча представлялась другой. Как в кино, с долгими взглядами и нормальными словами, а не вот это вот все.

— Иди нa хрен, — грубо бросаю я и тут же осознаю, что уже пожелала ему туда идти за несколько часов до нового года. Однако, это не повод себя так вести. — И штаны подтяни, а то как будто насрал туда, мачо-срачо. Так, ладно, была рада видеть почти всех, — быстро натягиваю сапоги и куртку. — О, кстати, Богдан, а вы занятия у студентов случайно не ведете? — милым голосом интересуюсь я, улыбаясь в тридцать два зуба.

— Веду.

— Так может, возьмете нас с Аней?

— Аню возьму, тебя — нет, — улыбаясь, произносит Богдан.

— Блин, ну какой вы все-таки очаровательный язвильщик. Я прям балдю. Жаль, что так вышло с подвалом, конечно. Но не может же быть все хорошо. Ну, так что, возьмете нашу группу?

— Тебе сказано, что ты в пролете. Или ты глухая? — снова встревает Юсупов.

— Это кто сейчас произнес мееее, мееее. Иди травки пожуй. Козлиную бородку сбрил, а козлиность никуда не засунул. Так, ладно. Вам хорошего отдыха, — перевожу взгляд на Аню и Богдана. — А тебе, — поворачиваюсь в сторону развалившегося на диване Егора. — Что заслужил. Все, всем до свидания.