— Я же спрашивал тебя против ты или нет? К чему эти выверты? — невесело произносит Егор, как только мы оказываемся на улице. Фу, душно, конец июня как никак, а я в водолазке.

— Я не против. Только я думала, что мы туда едем вместе.

— А ничего, что тебе скоро рожать? Что тебе делать среди алкоголя и сигарет? — озадаченно бросает Егор.

— Ну, во-первых, мне рожать через две недели, а не два дня, во-вторых, курить будут только на улице. А в доме — нет. Я потанцую, расслаблюсь. Тебя немножко проконтролирую.

— У меня нет смены на следующий день. Я, конечно, не против твоего контроля, — показывает кавычки на слове контроль. — Но ты уверена, что для вас с ребенком это все же безопасно?

— Ну ты же будешь рядом, — прижимаюсь к нему сильнее. — Да и с какой стати я должна отпускать тебя одного в логово сучек?

— Ясно. Я туда не трахаться вообще-то еду.

— Ты — нет. Но давай откровенно, чем заканчиваются эти попойки? Мы с тобой, между прочим, оказались в одной кровати как раз в коттедже, нажравшись в хлам. Я еду с тобой и точка. Это не вопрос моего доверия к тебе, а всего лишь недоверия к окружающим, — спокойно произношу я. Юсупов же переводит взгляд на мой живот. — Ну что?

— А если там что-то случится?

— Что?

— Например, начнутся роды.

— Не начнутся. Еще две недели. Не грузись, Юсупов. Все будет чики-пуки, — открывает мне дверь в машину.

— Если ты вздумаешь родить раньше времени, в коттедже — я тебя…

— Оттрахаешь через два месяца. Я согласна. Я и сейчас не против, но раз тебе страшно, то, что поделать, — демонстративно вздыхаю. — Слабые какие-то мужчины пошли, живота какого-то боятся, — сажусь в машину с улыбкой на губах. Да, я провоцирую Егора, ну и по фиг. Мне это нравится. Да и, может, он все-таки решится заняться со мной сексом. Лично мне шестнадцатидневное воздержание не по вкусу. Господи, я считаю?!

— Ну что, прыщавая, поехали кататься, — с усмешкой бросает он.

— Что ты сейчас сказал?! — перевожу гневный взгляд на Юсупова, как только он трогается с места.

— Говорю — стирай тональник, а то два рыжих пятна на лице выглядят хреново. Обращают на себя внимание. Женщины какие-то странные у нас пошли, краситься даже не умеют

— Ну и гад же ты!

— Один — один. Для беременных нет поблажек.

Если первопричиной поездки был реально контроль за Юсуповым, то по приезду в коттедж я поняла, что это все отпало на задний план. Мы все дурачились, вспоминая шесть долгих лет, играли в крокодила и прочее, и никто даже не напился в хлам. Более того, я не увидела ни одной раздражающей меня девки. Даже бывшая Егора перестала для меня быть негативным объектом.

— Пойдем, потанцуем, — неожиданно произносит Егор, взяв меня за ладонь.

Танцевать с таким животом не очень удобно, но что-то в этом есть. А еще меня прет чуть пьяненький Егор. Выпил он немного, но в голову ему явно ударило.

— Я сейчас вспомнил, как мы были в коттедже на третьем курсе. Ты тогда мне зарядила по яйцам, — усмехается, утыкаясь мне в шею.

— Это было заслуженно. А ты действительно тогда думал, что я давалка?

— Почему давалка?

— Ты сказал тогда, что я насосала на свой наряд.

— Пфф, сказал, что первое пришло на ум, дабы тебя выбесить. Мне нравилось тебя задирать.

— Ясно, — кладу голову ему на плечо. — Хорошо все-таки, что ты перевелся в наш ВУЗ.

— Думаешь? — усмехнувшись, произнес Юсупов.

— А то. Я бы сейчас просто Синичкиной была, мы бы вряд ли когда-нибудь встретились. Так что хорошо.

— Хорошо. Спать хочешь?

— Ага. Как ты догадался?

— Интуиция, — проводит рукой по моим волосам и целуют меня в висок.

— Тогда под эту песенку дотанцуем и баи, да?

— Ага.

— Егор?

— Ммм?

— А я все еще привлекательна для тебя?

— Ты напрашиваешься на комплименты? — усмехается он.

— Ну если только чуть-чуть. Во мне лишних десять кило, не включая ребенка, да еще и вдруг вылезшие прыщи. Ты шестнадцать дней ко мне не пристаешь. Может, я тебя уже не возбуждаю.

— Ты все еще стройная, как прикормленная бездомная собака. И красивая, не смотря на два хреново замазанных прыща, как домашняя кошечка. Не загоняйся, серьезно. Я б тебя хоть сегодня жахнул, но на таком сроке это уже неуместно, — переводит взгляд на мой живот. — Это может спровоцировать роды.

— Ясно. Ну значит я все равно для тебя привлекательная?

— Сто пудов. Могу продемонстрировать тебе стояк. Но мне потом надо будет работать рукой, а дрочку я берегу на два месяца после родов.

— Каких два? Я читала, что один. Ну полтора.

— Ну это, конечно, меняет дело, — насмешливо произносит Егор.

— Ладно, хочешь и на том спасибо. Но я же могу помочь тебе, минет никто не отменял, — прижимаюсь к нему сильнее, реально чувствуя его стояк.

— Ну ты даешь, знаешь же, что от этого твоего предложения я отказаться не смогу.

— А ты почему мне никогда не говорил, что любишь меня? — резко перевожу я тему.

— Разве? — насмешливо интересуется Егор, сжав ладонями мои полупопия.

— Сто пудов.

— Люблю, люблю.

— Как-то не очень красиво звучит.

— Главное, что достоверно, а все остальное вторично.

— Твоя правда. Вот и песенке конец. Баи?

— Пойдем.

Спали мы недолго, точнее я. Через час после того, как мы заснули, я проснулась от тянущей боли в пояснице. Еще через полчаса у меня начало сводить живот. Я стойко боролась с этими охренеть какими неприятными ощущениями, не желая признавать, что это могут быть роды. Просто еще рано. Две недели это много. Спустя еще один час я, кажется, начала кряхтеть. Стало очень больно.

— Ты чего? — хрипло шепчет Юсупов, включив ночник.

— Наверное, я рожаю. Мне больно. Очень.

— Когда это началось?! — вскакивает с кровати и переводит взгляд на часы.

— Уже часа три примерно.

— Ну, Синичкина, блин!

— Вообще-то я Юсупова, — отдышавшись, еле произношу я.

— Нет! Сейчас ты снова Синичкина, ибо косячит только она.

— Мы поедем в город? На такси? — игнорирую его фразу.

— Мы никуда не поедем. Будем ждать скорую. Рожать в лесу, а тебе приспичит сделать это именно по дороге в какой-нибудь жопе мира, мы не будем, — уверенно бросает Егор, хватая мобильник. — Пока не родишь, можешь нести любую херню. Разрешаю.

— Ну, спасибо. Ой…

Еще несколько дней назад все, что мне хотелось — это придушить Юсупова за адскую, просто невыносимую боль в животе. И вернуть время на девять месяцев назад, чтобы меня никто не смог обрюхатить. Ибо это реальный ужас. Словно в тебя врезается поезд. Нет, три поезда. Еще раз рожать? Да ни за что! А спустя сутки, когда я немного отошла и посмотрела внимательно на голубоглазую прелесть, я пропала. Ну подумаешь, больно, зато такая красота пришла спасать мир. И вот тут я поняла, что потерплю еще раз, только уже с дочкой. Красота должна размножаться и в девичьем обличии.

Удивительно, но брать на руки реального ребенка оказалось совсем не страшно. Первый и пока единственный затык произошел с кормлением уже дома. В роддоме, Тема, а именно так мы решили назвать нашего красавчика, посасывал из меня молоко вполне нормально, правда, при помощи акушерки. А тут ни в какую.

— Не хочет, наверное. Чего теперь? Сцеживать молоко? — перевожу взгляд на Егора.

— Да прям щас. Сцеживать ему еще, пусть сам сосет. Ленивец какой-то. Ему сиську дают, а он еще нос воротит.

— Прекрати, — сквозь смех произношу я. — Ну что делать-то?

— Когда проголодается, тогда захочет.

— Егор, это все-таки младенец, а не взрослый, с ними это так не работает.

— Спорим, что через сутки он присосется к тебе так, что потом не оттащишь?

— На что? — я действительно это произнесла вслух?

— На недельное вставание по ночам. Кто окажется прав, тот лежит в кровати.

— Ну, давай, — нехотя соглашаюсь я.

Не знаю, как так получилось, но спустя сутки, после неохотных попыток попить молочка, и уже начавшегося моего психоза на тему голодного ребенка, Тема действительно присосался к груди. И все, как от сердца отлегло. Плевать, что теперь семь дней подряд ночью придется вставать мне, зато поел.