— Сиди и делай дальше, на бумагу записывай ответ. На обратную сторону не смотри. Я сам… обслужу.

Усмехаюсь в ответ на его заминку. Знаю, как Егор не любит слово «обслужу», от этого и забавляюсь его реакцией. Мне всегда казалось, что работать со своим парнем, любовником, мужиком или просто мужем — глупость несусветная. На кой черт еще и на работе видеть рядом с собой одну и ту же морду, тогда как ее хватает при личных встречах, а может, и при совместном проживании в случае замужества. В нашем с Егором случае еще и в универе. Но там — мы «незнакомцы», ни пожамкаться, ни попрепираться, ничего. Мы, конечно, не живем в одной квартире, но уж если подвести подсчет, пять из семи дней в неделю мы ночуем друг у друга. И пусть без совместной привычной для женатых пар бытовухи, хотя часть ее все равно присутствует, но вроде как при этом морды друг друга все равно должны уже надоесть. Однако, не надоедают, мне очень комфортно, когда наши смены совпадают. Пятница и суббота — привычный наш тандем. Такие рабочие смены всегда выходят на «ура». И позаниматься можно, и ерундой пострадать, зная, что в любой момент можно друг друга заменить. Да и другими более приятными вещами тоже можно позаниматься.

Где-то там внутри меня маленькая девочка отплясывает ламбаду, понимая, что Егор устроился сюда не из-за зарплаты в два раза больше, чем ему предлагали в больнице, и даже не из-за того, что секс-шоп находится в десяти минутах от его квартиры, а из-за меня. Самонадеянно, но я уверена, что это так. Более того, я уверена, что Юсупов в меня влюблен. Иначе, объяснить то, что он «играет» по моим правилам уже не обещанный им месяц, а целых два, о чем-то да говорит.

Ясное дело, ни о какой влюбленности мы друг другу не говорим. Да и вообще я понятия не имею, что с нами будет через месяц, ни в ком и ни в чем быть уверенной нельзя, но я не могу отрицать тот факт, что мне очень-очень хорошо. И я не хочу отказываться от этих отношений, только потому что, возможно, Егор когда-нибудь меня бросит. Чего уж греха таить, мне нравится купаться в его повышенном внимании, и да, наверное, в заботе. Она весьма своеобразна. Хотя тут надо признать, что мы оба такие.

Мне сложно сделать что-то приятное в открытую. Хоть мне и нравится готовить для него что-нибудь вкусненькое на выходных, но я зачем-то делаю вид, что готовлю к его приходу просто так. Не для него, конечно, агу-угу. И так при каждом возможном случае. А он почти также наигранно небрежно подкинет вот уже пятый по счету пакет с красивыми трусами. Нет, нет, это типа не подарок, так «носи и радуй мой глаз». Чего там ему радовать — фиг знает, учитывая, что трусы под одеждой не видны, а слетают они с меня потом максимально быстро. Однако, самой носить мне их очень приятно. Сразу ощущаешь себя невероятно красивой.

Быстро опускаю взгляд на ленту ЭКГ, как только Юсупов подходит к кассе. Соберись, тряпка, покажи ему, что не только он бесячий умник. Однако, блеснуть знаниями перед ним мне не удалось, просто потому что следом пришел очередной покупатель. А потом и еще. Да, людей, желающих разнообразить свою сексуальную жизнь, на выходных становится невообразимо много. Так много, что и я вслед за Егором приподнимаю свою пятою точку и иду консультировать очередного покупателя.

За время работы с Юсуповым у меня было много возможностей убедиться в том, что он в отличие от меня клиентам не улыбается, не любезничает с ними, и в общем-то, достаточно быстро выпроваживает их с покупкой. И вот сейчас, наблюдать за тем, как он улыбается молодой симпатичной женщине — не только непривычно, но и неприятно. Его улыбка не искусственная, она настоящая. Я это точно знаю. Он мне не изменяет, в этом я тоже уверена, просто смысла нет, да и времени. Но то, что я сейчас вижу оседает где-то внутри меня ревностью. Пытаюсь забыться и подхожу к стойке.

Вновь принимаюсь за дурацкие ленты ЭКГ. Но сосредоточиться не получается. Просто смех, доносящийся от Егора и бабы, никак не определившейся, какую секс-игрушку ей выбрать, просто вымораживает. Ну нельзя же так! Не знаю сколько реально времени Егор провел с ней бок о бок. Его бы похвалить надо, такую выручку сделал, однако, вместо этого я хватаю стек и в отличие от него ударяю ему по лбу со всей силой, на которую только способна.

— Ты белены объелась?! — возмущенно бросает Егор, потирая рукой лоб.

— Прости, больно, да? У тебя просто на лбу какое-то насекомое было. Моль, что ли.

— Моль?

— Да, вон валяется трупик на полу, — указываю взглядом на реальную, откуда ни возьмись маленькую дохлую тварь с крыльями.

— Она бы меня не съела. Ты мне, твою мать, наверняка след оставила, — так тебе и надо.

— Не преувеличивай, там все гуд. Пройдет. Зато моль не съела твой лоб. Кофе или чай? — быстро перевожу тему, подходя к кулеру.

— Чай.

— Чай так чай.

Окунаю чайные пакетики в воду, а дальше делаю то, что вымораживает Егора. Если быть точно — отжав чайные пакетики, вынимаю их из кружки и кладу на ближайшую поверхность.

— Я не люблю, когда ты так делаешь, даже если мы не в квартире.

— Я знаю. Я специально.

— Ты нормальная, Синичкина? — усмехнувшись, произнес Егор.

— О, да, Юсупов. Я нормальная. Буду бесить тебя и дальше, если ты с каждой покупательницей будешь вести такие беседы и ржать на все помещение. Она тебе телефончик, часом, не оставила?

— Даже если бы и оставила, она не в моем вкусе. Не ревнуй, Лилечка, просто баба попалась веселая и простая. Мы выбирали с ней подарки для стеба.

— Рада, очень рада, — посматриваю в сторону стека, Юсупов туда же. Но первой его хватаю я. — За каждый косяк, будешь получать стеком по лбу. Даже прилюдно.

— Согласен, но это обоюдно, — выхватывает их моих рук стек и ударяет мне им по лбу. — За чайные пакетики, ну и за моль, конечно.

— Мда… а казался джентльменом.

— Ключевое слово — казался. Дуй давай переодеваться. У нас сегодня культурная программа. Пойдем на каток.

— Вообще-то я не умею кататься.

— Вообще-то я в курсе. Будем учиться. Тебе в итоге понравится. Это как с сексом, быстро втянешься.

— Ну раз ты сравниваешь это с сексом, то можно попробовать. Стек я беру с собой. Теперь он будет всегда в моем рюкзаке.

— Ты главное не забывай про то, что он общий.

— Постараюсь.

Стоило только взглянуть на огромный каток, на котором катается сотня, а то и больше людей, как желание незаметно свинтить из сего места прочно оседает внутри моего сознания. А когда на моих глазах девчонка падает на лед и неуклюже пытается встать, у меня в голове сразу появляются картинки того, как я вот так же не могу встать. Отвратительное зрелище. Словно почувствовав мой настрой, Юсупов тут же хватает меня за руку.

— Куда?

— Я не хочу, мне это вообще не нравится, — вру, как катаются по телеку, да под красивую музычку, очень даже нравится. — Да и если ты хотел, чтобы я отбила себе коленки, мог сразу сказать, я бы и так упала на радость тебе, подвернув где-нибудь ногу. Умею, практикую, люблю.

— Хватит нести чушь. Я же тебя не одну пускаю на лед. Да и наколенники возьмем в прокат. Не ссы, Синичкина.

— Ссу. В смысле не ссу, — быстро поправляюсь я, смотря на улыбающегося Егора.

— Пойдем.

Через несколько минут мы выходим из раздевалки, я — с наколенниками, Юсупов — налегке. Еще через минут двадцать я поняла, что надо бы поуважительнее относиться к фигуристам. Кататься на коньках — это адский труд! А упасть и не подняться — это вообще сводящий все конечности страх.

— Ты можешь расслабиться? На тебе наколенники, Лиль. Упадешь, так потом поднимешься. Тебя снять на камеру, какой ты скрюченной выглядишь?

— Нет! Камеры мне еще не хватало! — взбудоражено бросаю я, переводя взгляд на Егора.

— Ну так расслабься. Я тебя сюда привел не для того, чтобы ты была скрюченной девяностолетней бабкой.

— А для чего ты меня сюда привел?

— Наверное, потому что кататься на льду — это классно, чувство свободы и все такое.