— Обязательно порадую. Мою зубную щетку и пару оставленных шмоток можешь использовать в хозяйстве — мыть унитаз, протирать пыль и пол. Ну или как твоей душеньке угодно.

Это все сейчас серьёзно?! Мне не снится? Да, определенно, не снится. Хлопок входной двери — это только подтверждает.

Натягиваю водолазку прямиком на нос. В квартире, судя по градусам, тепло. Вот только меня потрясывает и постоянно хочется накрыться чем-нибудь теплым. И поплакать. И спать! Как же мне хочется спать эти последние мерзкие пять дней. Была б моя воля, хоть сегодня же забрала документы из универа и впала бы в длительную спячку. Останавливает только бабушка. Она никогда этого не поймет, тем более, учитывая сколько сил и нервов было положено на учебу.

Всю жизнь я была уверена, что депрессии не существует. Все это выдумки для оправдания своего дурного настроения и способ обращения на себя внимания. Теперь понимаю, что я ошибалась. Эта самая депрессия накатила с головой и продолжает топить меня каждую минуту все сильнее и сильнее. Я понимаю, что со мной что-то реально не так. Я даже во время гриппа всегда хотела есть. Ну уж вкусненькое точно. Сейчас я не больна. Температуры, несмотря на проскакивающий озноб, нет. А вот полное отсутствие аппетита — есть. Все, что попадало в мой желудок за последние пять дней — это исключительно кофе. Да и то, не от большого желания, а для того, чтобы не спать. Я существую благодаря ему, хоть и от него уже начинает тошнить. И спать, как же хочется спать, Господи.

— Лиль, хватит зубрить. Сдашь ты свой зачет завтра. Ну какой дебил тридцатого декабря будет валить студентов? — перевожу взгляд на стоящую в дверном проеме Дашу.

— Обыкновенный. Гондонистый. А он гондон. И вообще иди отсюда, Даш. Не мозоль мне глаза.

— Ты все еще обижаешься? Ну мне так надо было. Не обижайся, пожалуйста. Пойдем на кухню, я там приготовила жареную картошку. Ты же ее любишь.

При словосочетании «жареная картошка» у меня непроизвольно потекла слюна, на миг я даже забываю о жопе, творящейся в моей жизни и даже об обиде на вполне зрячую Дашу. Я понимаю, что это подкуп с ее стороны, да и по фиг. Еле приподнимаю свою пятую точку с кровати и иду на кухню на зов жареной картошки. Я поняла, что что-то не так, когда только увидела жирную массу на сковороде. А когда присела за стол и рядом со мной поставили ЭТО, меня реально затошнило от такого количества масла.

— Я не буду это есть.

— В смысле?

— В прямом. Жирятина какая-то, фу. Аж тошнит, — резко отодвигаю сковородку в сторону и встаю из-за стола.

Ставлю кипятить чайник и уже столь привычно для себя насыпаю две ложки кофе в чашку.

— Лиль, ну прости меня. Ну что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Ничего. Я не обижаюсь. Это твое дело. Видишь и слава Богу, — бурчу себе под нос. Я ведь и вправду на нее не обижаюсь. Странно, конечно, понимать, что столько времени жила с такой брехухой, но кто я такая, чтобы пенять на ложь?

— Ну давай поговорим.

— Не хочу.

На самом деле, поговорить мне очень даже хочется, а еще больше поплакаться. Очень хочется. Только не с Дашей. Сейчас бы с Аней самое то. Вот только с ней совсем никак нельзя.

— Я завтра уезжаю. Насовсем. За квартиру уплачено еще за два месяца, — резко перевожу взгляд с чашки на Дашу. Прекрасная новость, просто великолепная. Одна я квартиру никак не потяну. Теперь ищи какую-нибудь соседку!

— Спасибо, что сказала.

— Лилечка, пожалуйста, не обижайся на меня.

— У меня просто дурное настроение. Ты тут ни при чем, — заливаю кипяток в чашку и подхожу к холодильнику. — У нас что молоко закончилось?!

— Так ты допила на обеде.

— Да, блин! — ударяю от злости кулаком о стол.

— Хочешь сбегаю в магаз?

— Нет, не надо. Я так выпью. Так даже лучше, покрепче будет. Может, хоть так проснусь.

Даша еще что-то говорит, а я ничего не различаю. Концентрация моего внимания равна нулю. Я словно нахожусь под какой-то наркотой. И только вкус противного горького кофе без молока напоминает о том, что я еще здесь. Делаю горячие, даже немного обжигающие глотки и думаю о том, какая же я дура. Ну вот что стоит наступить на свою дурь или гордость и просто прийти к нему. Это же несложно!

Кофе я допить не успела, тошнота подкатила так сильно, что я не раздумывая побежала в туалет. Весь выпитый напиток быстро оказывается в унитазе, а болезненные спазмы пустого желудка продолжаются. И только когда мой взбесившийся желудок начинает успокаиваться, меня накрывает волной неконтролируемого слезного потока.

Плачу навзрыд и самое удивительное, что я не могу объяснить почему. Оно само, черт возьми!

— Лиль, ты чего? — слышу позади себя Дашин голос. Однако, ответить ничего не могу. Вместо этого хватаю ершик и начинаю остервенело мыть унитаз.

— Что мне делать, Даш?

— Ты про квартиру? Глупенькая, да у меня есть деньги, я оплачу еще на полгода вперед, — на ее комментарий я начинаю истерически хохотать. — Лиль, ну ты чего? Все дело в зачете? Ну даже если не сдашь, никто тебя не отчислит с последнего курса, это бред. Не с первого, так со второго раза сдашь.

— Да плевать мне на этот зачет. И на квартиру тоже!

— А что тогда не так? — недоуменно спрашивает Даша.

— Все не так! Я закомплексованная, неуверенная в себе дура, которая может только хамить, а принять решение и сделать что-то дельное — нет! Трусиха. Желе никчемное, — затихаю, уткнувшись взглядом в пол. — Извини, — после затяжной паузы, наконец, произношу я и приподнимаюсь с колен.

Ополаскиваю лицо холодной водой и впервые за последние пять дней поддаюсь желаниям своего организма, а именно заваливаюсь в кровать, накрывшись двумя одеялами. Плевать, что всего полшестого. И на будильник тоже плевать.

Утром, как ни странно, проснулась сама за полчаса до ежедневного будильника. Почти бодрая и даже не в дурном настроении. Аппетита по-прежнему нет, но кусок шоколадки отлично зашел. Возможно, это и повлияло на мою вполне удачную сдачу зачета. Мне бы радоваться надо, вот только сколько бы я ни искала взглядом Юсупова — так и не нашла. Он ведь тоже должен здесь быть, потому что пропустил зачет из-за меня. Вот только среди многочисленных студентов, облюбовавших стену перед аудиторией, я его так и не нашла. На работу мне выходить только десятого января, а наша общая смена выходит двенадцатого. И что я буду делать еще две недели без него? Чтобы прийти к нему самой — смелости по-прежнему не хватает. А вот на то, чтобы завалиться домой и впасть в столь желанную спячку — да. Что я и делаю с успехом.

Если бы не Дашин отъезд, я бы проспала вплоть до нового года, но совесть давит. Не могу с ней не попрощаться, прожив столько времени вместе. Она оказалась той еще партизанкой, единственное, что раскрыла, так это номер нового телефона.

— Ты это… попроси прощения у своего Егора за меня. Ну то, что я ему в нос дала. Я чего-то тогда переборщила, — у «своего», ну-ну.

— Ага. Обязательно попрошу.

— Я тебе там оливьешку приготовила. Поешь, а то так и помереть можно.

— Поем, — вот как раз завтра.

Попрощавшись с Дашей, я, не раздумывая, отправилась снова в кровать. Проснулась около часа дня от того, что захотела есть. Да, меры у меня никогда не было. Сожрала махом почти весь салат, запив его каким-то соком. А дальше… меня снова потянуло в кровать. Вот только в этот раз решила навести будильник. Надо привести себя в порядок и все же собраться с духом и пойти к нему первой. С такой мыслью я и заснула.

Правда, поспала я недолго, проснулась от боли в животе. А потом меня снова окатило волной тошноты. И некогда вкусный салат покинул мой взбесившийся организм. Еще через пару часов я поняла, что тупо отравилась. Скорее всего давно открытым соком. Сил идти в аптеку — тупо нет. Единственное, что нашла в аптечке — уголь. Им же и воспользовалась.

Долго смотрела в зеркало на свое бледное страшное лицо и вдруг поняла, что никуда я не пойду. Во-первых, откровенно говоря, мне хреново. Во-вторых, червяк сомнения снова прочно поселился в моей голове. Егор — мужчина, он и должен делать первый шаг навстречу. А он даже ни разу не позвонил. Может, он вообще уже забил на меня?