Мне хватило пары минут, чтобы завестись. Не хватает еще открыто стонать, как переигрывающие в порнухе девицы. Я даже не вижу лица Егора, но уверена на сто процентов, что на нем красуется довольная ухмылка от моей столь бурной отзывчивости. Прикусываю нижнюю губу до боли, чтобы не застонать в голос. А он продолжает и продолжает ласкать меня там. Не знаю, как у меня хватает силы воли не только остановить его, но и повалить на кровать. Не хочу, чтобы все закончилось на этих долбаных пальцах. Его хочу.

— Воу-воу, полегче, деточка, — хрипло произносит Егор, как только я хватаюсь за его ремень. Боги, откуда у меня столько уверенности в руках?! — Сверху буду я, чтобы ты понимала.

— Если капнешь на меня кровяной соплей, я тебе потом точно омлет сделаю из твоих яиц, — дергаю вниз его джинсы. В какой-то момент стопорюсь, нащупывая в кармане презик. О, отлично! Подготовился гад. Достаю пакетик и с довольной улыбочкой кидаю его на кровать.

— Не капну.

— Как твой нос, кстати?

— Анестезия твоей грудью прошла успешно. Нос определенно будет жить, — тянет ко мне руки, как только я стягиваю с него полностью штаны, и как малое дите довольно сжимает в ладонях мою грудь. — Прям наливается нос жизнью.

— Нос? — усмехаясь, произношу я, рассматривая приличный бугор в его трусах.

— Ну не только нос, — с усмешкой произносит Юсупов, а в следующий момент я оказываюсь снизу. Ловкий гаденыш.

— Носки, — шепчу ему в губы, как только он нависает надо мной. — Сними носки, а то как-то некрасиво в них.

— Рот.

— Что?

— Рот закрой, — парирует в ответ Егор, закрывая мой рот своими губами. Я закрываю не только его, но и глаза, полностью отдаваясь в руки Егора.

В какой-то момент становится плевать не только на его носки и на мои не самые красивые влажные трусы, но и на все остальное тоже. Плевать, как я выгляжу и, что обо мне думает Егор. Я полностью отдаюсь этим ощущениям. Выгибаюсь как кошка, когда в очередной раз чувствую его горячие губы на моем соске. Черт возьми, ну почему это так приятно?

Когда его пальцы вновь проходятся по моей влажной плоти, я все же не выдерживаю и начинаю тихо постанывать. А спустя несколько секунд чувствую, как Юсупов вклинивается между моих ног. Закидываю руки ему на шею и на ощупь целую его губы. А после он делает резкий толчок, от чего у меня не только открываются глаза, но и, кажется, сразу выкатываются от адской боли между ног…

Чувство такое, что в меня всадили кол, а после проехался поезд. Снова и снова. Между ног все настолько горит от боли, что на глазах невольно появляются слезы. Что это, блин, такое?! Ощущаю происходящее как фильм ужасов. Юсупов замер так же, как и я, и взглянул на меня… нет, не удивленно, скорее ошарашенно.

— Ты почему не сказала?! — кажется, в ступоре не только я, но и он, судя по напряженному, в миг покрывшемуся потом лицу.

— Что?

— Что ты девственница!

— Я?!

— А кто, блядь?!

— Это невозможно. Ты лишил меня ее три года назад в коттедже!

— Я?! — вот теперь он в ахере.

— Ты!

— А это тогда что такое?! Заросло от неиспользования?!

— Наверное.

— Два тебе по анатомии. Там ни хера не зарастает, тупица. И я тебя не трахал. Уж это я бы запомнил, — уверенно бросает Егор.

— А кто меня тогда…тогда трахал?

— Никто, бестолочь. Неужели сейчас непонятно?! — непонятно. Ничего непонятно. И думать я сейчас просто не способна. Шутки шутками, а у меня между ног по-прежнему вставлен кол. Спасибо еще, что не двигается. Это действительно офигеть как больно! На кой черт люди вообще занимаются сексом?!

— Если я сейчас скажу тебе покинуть мое грешное тело и свалить из квартиры, ты это сделаешь? — кряхтя, произношу я.

— Конечно же, нет.

— Логично. Тогда продолжай.

— Расслабься, что ли, — растерянно просит он. — И прости, — выдыхает мне в губы. Целует легонько, постепенно углубляя поцелуй. За что «прости» я так и не поняла.

Юсупов подается вперед, делая плавный толчок. Никогда не думала, что меня будет раздражать осторожность и, мать ее, нежность, что ли. Сейчас все это совсем не кстати. Кажется, от его медленных движений все только хуже. Да что со мной не так, блин?!

— Что ты долбишься в меня, как энцефалитный дятел?! — взрываюсь на очередном, пипец каком плавном, толчке.

— Ты меня еще будешь учить трахаться, недоросль?! Лежи и помалкивай.

— Ну а что ты так медленно все делаешь? Как будто издеваешься и специально так делаешь. Мне, блин, больно!

— Терпи, надо закончить. Ты, знаешь ли, не единственная, кто через это проходит. И не кряхти как умирающее животное.

— А давай мы тебе вставим кол в жопу, и посмотрим, как ты будешь кряхтеть?! Так, это что еще такое? — возмущенно бросаю я, когда ощущаю не только кол между ног, но и его протиснутую руку между нашими телами. — Ты туда еще сейчас пальцы будешь тыкать?!

— Я тебя сейчас придушу подушкой. Клянусь, Синичкина! И суд меня оправдает. Закрой рот и ни о чем не думай.

— Лучше бы у тебя там была пипетка. Дождевой червь. Ну или хотя бы охотничья колбаска, — прохныкала я.

Не надо было это воспроизводить вслух. Вот не надо! В этот момент мне становится страшно от реакции Юсупова, и я закрываю глаза. Не понимаю, что с ним не так. Вместо того, чтобы меня придушить, Егор начал не только покрывать мое лицо поцелуями, но и настойчиво ласкать меня там, поглаживая клитор. И не противно же ему сейчас трогать меня там, когда наверняка у меня между ног кровища.

Осознание, что он делает это не взирая на возможную брезгливость, вызывает во мне стыд за свои слова и поведение. Он ведь старается и еле сдерживается. Чего ж я как сука себя веду? Ведь действительно я не первая и не последняя, кого лишают девственности. Пипец, дважды! Дважды он меня ее лишил. Плевать, что первый раз в моей голове. В моем сознании ведь это так и есть. Как так вообще получилось?!

Пытаюсь абстрагироваться и забыть обо всем. И действительно расслабиться. В какой-то момент мне реально становится легче. Нет никаких волн оргазма и сплющенных от наслаждения ступней. Но мне действительно — нормально. Даже приятно ощущать тяжесть его тела. Сама не поняла, как в один из толчков из меня вырвалось:

— Ты тоже прости.

Еле слышно проговорила я, а после вновь ощутила на себе губы Юсупова. Не хочу, чтобы Егор считал меня нытиком и королевой всех бревен. Вдруг поймала себя на мысли, что хочу, чтобы ему было хорошо. Ну хоть кому-то должно же. Сама не поняла как, но я стала подстраиваться под его движения. Не так уж это и сложно.

— Все нормально, не сдерживайся, — тихонько произношу я, наконец открыв глаза. Черт возьми, могу поклясться, что на лице Егора блуждает довольная улыбка. И мне это нравится.

Перемещаю руки с его затылка на плечи и, сама того не осознавая, начинаю гладить его тело. Касаюсь его напряженных мышц и становится так кайфово от этого. Нравится изучать его тело и чувствовать пальцами его мышцы. Есть в этом что-то мощное. Вновь закрываю глаза, и сама тянусь к его лицу, подставляя ему губы.

В какой-то момент уловила, что движения Егора стали резче, быстрее. Нетрудно догадаться, что Юсупов скоро будет финишировать. И действительно, спустя еще несколько активных движений, он замирает и, уткнувшись мне в шею, кончает. Дышит тяжело, а я на пару с ним. В общем-то то, что началось ужасом, закончилось вполне сносно. Егор перекатывается на бок и очень неожиданно для меня, закрыв глаза, начинает улыбаться, а затем и вовсе смеяться. Не громко и не заливисто, но это заметно, черт возьми! А вот это уже неприятно.

— Смешно тебе, Егорушка? Только скажи кому-нибудь про то, что между нами произошло. Я тебе точно омлет сделаю из твоих яиц. И скажу, что у тебя щекотун в трусах! Понял? — обиженно бросаю я, натянув на себя покрывало.

— Вот что у тебя творится в голове, а, Лиль? Причем тут вообще кому-то и что-то рассказать?

— А что ты тогда смеешься? — поворачиваю к нему голову и взгляд как-то ненароком падает на его пах. Пипец, блин.