— По-моему, ты очень опрометчиво мне всё это рассказал, — ещё плохо понимая всю суть, попыталась отшутиться я. — Теперь ты у меня в руках.

— Решил, что лучше тебе знать правду на случай, если вздумаешь пойти в полицию или спровоцировать драку.

— А вдруг я тебя стану шантажировать? Мне сейчас позарез деньги нужны. Об этом ты не подумал?

— Подумал.

Я огляделась. Дворы погрузились в сумерки. Прохожих почти не было.

Вероятно, это был самый удачный момент, чтобы убить меня, но только я успела об этом подумать, как Томаш сделал шаг вперёд и, с силой прижав меня к себе, поцеловал.

Куртка задралась на пояснице, левый ботинок, попав в лужу, стал стремительно намокать, но всё это не имело никакого значения. Я совершенно размякла и потеряла голову. У меня даже не хватило силы воли остановиться первой.

— С ума сойти, — Томаш шумно выдохнул. — Я так давно хотел это сделать, что уже почти перестал верить, что это возможно.

— Давно? — я всё ещё пребывала в растерянном опьянении. — И что же тебе мешало?

— Всё мешало.

Он снова потянулся ко мне.

— Подожди, — я отступила назад, чтобы отдышаться.

Вечный холод сменился приступом жара.

Томаш нравился мне, как никто и никогда. Так было с самого начала и при жизни Нади, и после её исчезновения, а в последние дни ещё больше усилилось.

Но во всём произошедшем было столько неожиданностей, странностей и противоречий, что я никак не могла заставить себя хорошенько подумать.

— Клянусь, я не буду тебя шантажировать. И рассказывать про вас тоже никому не буду. Записи больше нет, так что живите спокойно, — на ватных ногах я двинулась в сторону остановки.

— Эй, Микки, ты чего? Ты всё неправильно поняла. Это никак не связано.

— Я не идиотка.

Он попробовал ухватить меня за руку, но я не дала.

— Стой. Куда ты идёшь?!

— К Бэзилу. Я ведь уже сказала.

Он всё-таки поймал меня за локоть и рывком развернул к себе.

— Ты не идёшь к Бэзилу. Ты больше с ним не встречаешься.

— Серьёзно? — я сделала усилие, чтобы рассмеяться, но вышло неловко.

Глядя прямо в упор, Томаш медленно и с нажимом произнес:

— Теперь ты со мной.

Томаш заставил меня написать Бэзилу, что я к нему не приду, после чего проводил до дома, поднялся на этаж и, забрав ключи из моей руки, сам открыл дверь. Я не приглашала.

Он вошёл, включил свет, огляделся. Быстро разулся, но куртку не снял. Прошёл по-деловому по всей квартире. Заглянул в ванну и в туалет.

— Никого нет.

— Я же говорила.

— Тогда в чём дело? — он шутливо развёл руками. — Ну, да. Бардак. Но это же поправимо?

— Наверное, поправимо. Только не сейчас.

— В таком случае, я остаюсь, — он снял куртку и повесил её на вешалку. — Где же твои родители?

— Не важно.

— Нет, важно, я же тебе про себя рассказал.

Он остановился по середине комнаты, осматриваясь.

— Мама в Италии, отец фиг знает, где. Ориентировочно где-то в Москве.

— Они в разводе?

— Ага.

— И давно?

— Семь лет.

— Ты видишься с ними?

— Зачем? Мне от этого ни горячо ни холодно. Они для меня никто.

— Печально слышать.

— Слушай, чего пристал? Я на эти темы не разговариваю, — я подошла сзади, и он тут же обернулся.

— Хочешь, помогу тебе убраться?

— Ни в коем случае, — я откинула ногой коробочку из-под лампочки. — Здесь нельзя ничего трогать.

— Почему?

— Это наша война с Кощеем, и, если я уберусь, получится, что сдалась.

Томаш иронично покачал головой.

— Такое чувство, что ты уже проиграла.

— Чего это?

— Ты же живёшь в этом сраче, а не он.

— Это моё дело.

Пожав плечами, он остановился у шкафа с книгами.

— Читаешь?

— Ненавижу их. Хочу выбросить, но Кощей не даёт.

— За что же ты их ненавидишь? — он улыбался так, будто разговаривал с Дашей.

— От них пыль, аллергия и жить тошно.

— Это ещё почему?

— Моя бабка до того, как стала директрисой, была училкой литературы и заставляла всё это читать, а потом пересказывать.

— И ты всё читала?

— Почти всё. Пока не сожгла в раковине Чехова.

— Серьёзно? Ты сожгла Чехова?

— Ага, — я со смехом вспомнила потрясённое лицо Яги. — Сожгла и развеяла прах его рассказов с балкона. Теперь ни одну книгу, кроме учебника, в руки не возьму.

— А я люблю книги. Но читаю электронные. Особенно, когда ездить приходится много.

— По работе?

Томаш кивнул.

— Тебе там хорошо платят?

— Тысяч двадцать, иногда тридцать выходит. Но это неполный день и по сменному графику.

Мы переместились в комнату Кощея. Слава с любопытством взял в руки газету, рассматривая, как будто никогда в жизни газет не видел.

— Интересно, а девушки бывают разносчиками пиццы? — я забрала у него газету.

— Обычно нет. Это же небезопасно. Никогда не знаешь, куда занесёт: на стройку, на пьянку или к нарикам. Могут отнять заказ или всю наличку.

— С тобой такое было?

— Только раз. Заказ забрали и не заплатили, но я был сам виноват. Приехал на вечеринку, а там веселье полным ходом. Они на меня налетели и стали требовать, чтобы я с ними выпил, иначе не заплатят. Я выпил, ну и как-то всё понеслось кувырком, около часа пытался найти того, кто заказывал пиццу. Телефон, с которого делали заказ, оказался заблокирован, а мне ещё ехать нужно было, в общем, офис потребовал, чтобы я ехал на другой адрес. А потом до кучи оштрафовали на стоимость той пиццы и за задержку по второму адресу. Но я всего год работаю. Ребята разные страшные истории рассказывают.

Вернувшись в свою комнату, я уселась на диван, половину которого занимала моя скатанная постель.

— А у тебя случайно на примете больше нет никакой работы?

— Мне кажется, тебе не нужно этим заморачиваться, — Томаш остановился надо мной. — Ты извини, но я заметил, что в последнее время у тебя с учёбой появились большие проблемы.

— Что? — шок восьмидесятого уровня. — Ты заметил мою учёбу?

— Я вообще наблюдательный. Ты очень много пропускаешь с начала года. Тебе нужно перестать прогуливать. И позаниматься. Ты завалила контрольную по математике. А в прошлом году была лучше меня.

Уж чего-чего, а интереса к своей успеваемости я ожидала меньше всего.

— Мне нужны деньги. Дед болеет. Вся его пенсия и зарплата на больницу и лекарства пойдут. За квартиру ещё платить нужно.

Договорить я не успела, потому что раздался звонок в дверь.

Как и предполагалось, за ней оказался Бэзил. Не желая его пускать, я босиком выскочила на площадку.

— Что это за дела, Микки? — Бэзил тут же шагнул навстречу, намереваясь войти. — У меня из-за тебя второй раз свидание обламывается. Как это называется?

Ёжик на его коротко остриженной голове и лицо были покрытыми мелкими капельками дождя.

— Пожалуйста, давай поговорим завтра? — тихо попросила я, но он сделал вид, что не понял, и заговорил ещё громче.

— Кому из нас срочно были нужны деньги?

— Привет, — неожиданно раздался за спиной голос.

Я обернулась. Томаш заботливо кинул мне под ноги тапочки. И где он их только нашёл?

— Привет, — Бэзил остолбенел. — Ты должна была предупредить.

— Интересно, как, если ты не сказал, что придёшь?

Мне пришлось посторониться, чтобы впустить его.

Окажись на месте Томаша кто-то другой, не из нашей школы, чужой и незнакомый, Бэзил пожелал бы ему удачи и свалил. Но тут был вопрос принципа.

Он обошёл нас и, свернув сразу в комнату, уселся в кресло, закинув ногу на ногу в грязных ботинках.

Я осталась стоять, зато Томаш взял стул и, не отрывая от Бэзила мрачного взгляда, сел напротив.

— Слушайте, ребят, давайте только без выяснений, — ко мне вернулся голос. — Ну вот, правда, сейчас не до этого.

— Да я всё понимаю… — Бэзил противно подмигнул и полез в карман куртки. — Совсем не хотел мешать твоему расследованию. Просто принёс кое-что, что ты просила.