Некоторое время он смотрел в окно, позволяя образу уходящей Марины играть в его голове. Боже, каким окончательным это казалось сейчас. В тот момент он был очень близок, чтобы принять тот факт, что он просто не мог этого сделать. Очень близко. Дело в том, что у него просто не хватило мужества на это. Лучшее, что он мог сделать, это просто фейк. Черт, он мог притвориться, он мог это сделать. Играть в дерзкую игру, грандиозную шараду. По крайней мере, до тех пор, пока не произойдет что-то, что он не сможет контролировать.

Они въехали в темный лес парка 'Луна', фары машин вглядывались в туман, окутавший густой лес гигантских деревьев. Движение было интенсивным, и люди ждали транзитных соединений вдоль широких тротуаров, обрамляющих бульвар.

Остановившись на улице Нобеля, они продолжили путь в элегантный район Белого города, удаляясь от побережья, пока улицы не стали меньше и не превратились в серпантин. Это был район Хатай, современная часть города, где жили бизнесмены и богатые политики с сомнительными связями. Здесь же находилось большинство иностранных послов в городе.

Они вошли в район восходящих поворотов, узкая улица снова и снова сворачивала. Туман сгустился, и машина резко свернула на крутой склон, миновав два кованых воротца. Они снова повернули, и шины машины задергались на скользком от влажного дыхания тумана тротуаре. Свет фар выхватил из темноты отвесную скалу справа, поросшую вьющимися растениями. С другой стороны склон холма уходил вниз, и медное ночное небо города раскинулось далеко внизу по долине.

Они остановились в круглом дворе двухэтажного частного дома старой постройки. Кое-где в окнах горел янтарный свет, но снаружи дом был виден только из-за медного свечения долины.

Выйдя из машины, Беликов увидел темные силуэты пальм на фоне фасада здания, и теперь тоже были видны вооруженные охранники, слоняющиеся по двору. Заглянув через ворота, ведущие во второй обнесенный стеной двор, он увидел другие машины и людей, которые выносили из дома охапки коробок и складывали их в машины.

Его провели через парадную дверь в холл без мебели, где голоса эхом отражались от оштукатуренных стен и мраморных полов, не давая возможности определить, откуда они доносятся.

Они поднялись по широкой лестнице, двум сопровождающим пришлось отойти в сторону, когда трое мужчин начали спускаться вниз с охапками ноутбуков. В пустом проходе внизу появились вооруженные охранники, время от времени переговариваясь в проволочные микрофоны, свисающие с наушников. Беликов заметил, что штукатурка на стенах облупилась.

Свернув в коридор со сводчатым потолком, они прошли по нему к двойным деревянным дверям слева, которые распахнулись при их приближении. Они вошли в длинную комнату, которая выглядела так, словно когда-то здесь был большой зал. Здесь тоже люди усердно работали, разбирая электронное оборудование и загружая его в коробки, которые затем увозили. Французские двери открывались в противоположную длинную стену, открывая террасу.

Его быстро провели через комнату на террасу, где телохранитель жестом подозвал Беликова, который последовал за ним к нише, увитой решетками. Трое мужчин сидели в садовых креслах в полумраке, и когда Беликов приблизился, один из них встал и вышел из беседки, направляясь в противоположную сторону.

- Женя. - Одна из оставшихся фигур встала, обошла вокруг стола и протянула руку, его лицо теперь было видно из тени беседки. Юрий узнал Мансура Сабитова по наброскам Евгения.

-- Ас-салам алейкум, - сказал Сабитов. Он был ничем не примечателен ни ростом, ни ростом, может быть, даже тоньше, чем рисовал Евгений. На нем была рубашка с закатанными почти до локтя рукавами. Он был сильно небрит.

Беликов пожал ему руку, но тут же перевел взгляд на другого мужчину, который все еще сидел за столом.

- Женя, - сказал другой человек и тоже встал, но остался на месте. - Рад снова тебя видеть.

Хотя он не выходил из беседки, лицо Гасана Фархадова было видно в отраженном медном сиянии долины, и Беликов смотрел на портреты Евгения. Он смотрел в лицо убийце и террористу. Он посмотрел в лицо человеку, которого российская разведка очень хотела убить.

- Привет, - вежливо сказал Беликов. Что еще он мог сказать? Он перегнулся через стол, и они пожали друг другу руки.

Фархадов был симпатичным мужчиной. Свет был тусклый, но Беликов успел заметить, что Гасан тоже нуждается в бритье, что его белая рубашка сильно помята, манжеты закатаны с грубым безразличием, а спереди расстегнуты почти до середины груди.

После нескольких часов сосредоточения на портретах Евгения и исследованиях этого человека, реальность была захватывающей. Даже в медном свете он видел, как хорошо поработал Евгений. И все же лицо Гасана Фархадова из плоти и крови было более сложным, его черты более интересными, чем мог изобразить Евгений. Он оказался более грубым и утонченным, чем ожидал Беликов.

- Пожалуйста, садитесь с нами, - сказал Фархадов. Раздался громкий треск, что-то упало где-то в дальних комнатах дома. - Мы скоро уйдем отсюда, - сказал Фархадов, имея в виду шум. - Мы должны максимально использовать оставшееся время.

Гасан замолчал, но Беликов ничего не сказал. Он знал, что Евгению было бы что сказать, потому что он никогда не терял слов. Фархадов посмотрел на него через стол. Он играл с ним. Он сидел в своем кресле расслабленным авторитетом, невозмутимый.

- Я пытался связаться с тобой, - сказал Фархадов. - Но это было нелегко сделать... по крайней мере, если мы хотели избежать разоблачения. В панике, последовавшей за стрельбой, мы потеряли тебя. Но у нас также был кое-кто, кто наблюдал за Мариной. Когда она выбежала из твоей квартиры в Абайском переулке, мы подумали, что если останемся с ней, то у нас будет хороший шанс найти тебя.

Беликов услышал, как во дворе хлопнули дверцы машин, завелись двигатели, покрышки покатились по гравию, а потом, когда машины выехали на мощеную дорожку и покатились вниз по склону, двигатели ускорились. Помещение быстро пустело, но Фархадов, похоже, никуда не торопился. Он был совершенно невозмутим и сидел в своем кресле, как будто у него была целая ночь, чтобы поговорить, как будто он знал момент, когда ему нужно было двигаться, чтобы избежать несчастья, от которого все остальные спешили прочь.

В тишине Беликов репетировал свою роль Евгения. Он только что вышел из укрытия. Он встретился со своим информатором, который обнаружил, что он все еще жив, а затем кто-то застрелил его. Молодая девушка. О чем бы подумал Евгений? Что сказала бы ему смерть Мурада? Что бы увидел во всем этом Евгений? Думал ли он о чем-нибудь, кроме того, что мог сделать, чтобы спасти свою шкуру?

Фархадов сидел, сгорбившись в кресле, опершись правым локтем на подлокотник, подперев лицо ладонью, сложив два пальца на правой стороне рта и держась двумя пальцами за висок. Юрий заметил на левом запястье черные часы в стиле "милитари". Глядя на Евгения, пристально наблюдая за ним, неужели он что-то почувствовал, заподозрил, что это не Евгений сидит перед ним? - Фархадов излучал ощущение животной мужественности, что, вероятно, было одной из первых вещей, которые кто-то заметил бы в нем.