Он достал из кармана плаща маленький распылитель и запотел.

- Теперь это мой постоянный спутник, - сказал он, поднимая освежитель. Он долго держал его, прежде чем снова опустить.

Мандрыкин молча смотрел на Гасана. Намеренное молчание. Он наслаждался тем, что сейчас происходило между двумя мужчинами. Он владел моментом и, наконец, Гасан Фархадов тоже.

- Я знаю, ты ценишь иронию, Гасан, - сказал Мандрыкин.

Даже если у него не было лица, чтобы читать, язык тела Мандрыкина - угол его головы, наклон его плеч, случайный взмах расслабленной руки - ясно выражал его удовлетворение тем, что он контролирует ситуацию.

- В том, что мы встретились здесь, чтобы свести старые счеты спустя почти три года, чертовски много иронии, - сказал он, - и ни у кого из нас нет лица, которое было тогда. Я не смотрю на лицо, которое ненавидел все это время после Стамбула. А ты, Гасан, ты вообще не смотришь в лицо, не так ли?

Мандрыкин медленно покачал головой в притворном веселье, и его губы, даже без остатка лица, смогли выразить презрительную усмешку.

- Хорошо, что это случилось в Стамбуле, - сказал Мандрыкин. - Там хорошие врачи. Они спасли мне жизнь. Он посмотрел на мертвую Марьям, его глаза без век метались по ней. - У меня на нее планы, - сказал он. - Но я хочу немного подождать. Я хочу убедиться, что ты не сможешь закрыть глаза, когда я это буду делать.

- Надо было послать в Стамбул кого-нибудь другого, а не афганцев, - сказал он. - У них есть страсть к своей работе, но иногда они так небрежны в этом. Помимо того, что они сумасшедшие, конечно. Они сказали мне, кто послал их, и они сказали мне не бояться, потому что у них были строгие инструкции не убивать меня. - Он помолчал. - Не..., чтобы убить меня. - Еще одна пауза, когда он дал возможность эмоциям утихнуть.

- Затем они заставили меня принимать наркотики, все виды наркотиков, все. Они нагрузили меня на них, потому что, как они сказали, это обезболит мой организм, удержит меня от шока. Они сказали, что хотят, чтобы у меня был... яркий опыт. А потом они привязали меня к кровати. Они тоже принимали наркотики. Думаю, всякие вещества. А потом они просто принялись за меня.

- Это заняло несколько часов, - продолжил он. - Они пили мой ликер, курили анашу и слушали музыку. Они резали, смотрели на меня, играли со мной. Я помню, что они особенно забавлялись моим носом, щелкая им друг в друга на концах своих ножей, смеясь как идиоты, когда им удавалось ударить друг друга. Потом они выкурили еще анаши. Выпили еще. Посидели какое-то время. Они говорили о женщинах, о сексе. Потом они срезали еще от меня.

Мандрыкин брызнул себе в лицо. Он хищно посмотрел на Марьям. Дождь снова утих, и теперь по площади плыло приятное шипение.

- Чудо, что они не ослепили меня, - сказал Мандрыкин. - И почему они избегали моего рта, почему они не отрезали мои губы, это всегда будет тайной. Затем, в ранние утренние часы, они просто потеряли интерес к тому, что они делали. Слишком много анаши. Слишком много выпивки. Не хватило мозгов. Они отключились.

- Около рассвета они ушли. Я этого не знал. Я тоже снова потерял сознание. Я думаю, что когда они, наконец, пришли на следующее утро и увидели, что они со мной сделали, увидели, сколько крови было - а я почти истек кровью - когда они увидели мои части, разбросанные повсюду, я думаю, они просто предположили, что они зашли слишком далеко и что я был мертв. Это понятно.

Мандрыкин посмотрел на Марьям. - Совсем как она. Держу пари, те парни даже не проверили ее сердце. Они просто предположили, что она мертва. Полагаю, она тоже мертва.

Он брызнул себе в лицо и долго смотрел на Фархадова.

- Четыре миллиона долларов, Гасан. Это все, что я у тебя украл. И ты послал этих гребаных афганцев сделать это со мной. И ты хотел, чтобы я жил... с этим.

Он покачал головой и глубоко вздохнул. - Опять же, знаешь, мне повезло, что это был Стамбул. Турки понимают важность осторожности. Мой менеджер нашел меня позже в тот день. Именно ему удалось раздать достаточно взяток-да, даже властям, - чтобы сохранить мое положение в тайне. По крайней мере, для официальных органов.

- Я слышал, ты думал, что эти идиоты убили меня. Поэтому я согласился с этим, как мог. Я продал свой дом и купил другой под другим именем. Я сделал все возможное - потратил все сбережения, чтобы исчезнуть. Забыться. Конечно, я начал строить планы на тебя с самого начала. Этот момент, прямо сейчас, я думал об этом каждый день в течение почти трех лет.

Я начал предлагать те же услуги, что и раньше, только под другим именем. Я всегда работал через Кирилла и целую линию посредников, которых он предоставлял. Я стал никем. Отшельник. Ночной житель. Через посредников и наши старые связи, я мог следовать за твоей кодлой довольно хорошо, но я никогда не мог приблизиться. Потом ты засветился в Иране. Затем, хвала судьбе, Гасан, ты вернулся в Баку.

Карелин повесил носовой платок в окно такси, чтобы намочить его, затем вытер лицо дрожащей рукой, в то время как его испуганный водитель направлялся в Сабаиловский район Баку. Проливной дождь сковал движение и замедлял их. У Карелина была огромная шишка на лбу, и иногда он чувствовал тошноту и головокружение. Его желудок был переполнен. И все же ему повезло. Он выбрался из этой проклятой передряги живым.

Его сотовый телефон был выбит из рук во время аварии, так что он был полностью отрезан от Беликова. Единственное, что его воодушевляло во всем этом жалком предприятии, так это то, что Мандрыкин считал его мертвым.

По джи-пи-эс он знал, где был Юрий, когда звонил. Он знал, с какой позиции говорит Сабитов. И он согласился с Юрием, что Сабитов, вероятно, находится в комнате на верхнем этаже в северном конце площади.

Но ему нужно было знать, где Мандрыкин. Он знал, как работает этот сукин сын, и Кирилл тоже. Они держались подальше от площади, ожидая, когда их мальчики на улице перетасуют карты и сложат колоду. И ребята Кирилла были хороши в этом, так что это не займет слишком много времени. Виктор сидел в своем любимом "Мерседесе", вероятно, в квартале от аптеки 'Авис'. Карелин только надеялся, что он не опоздал и что они не переехали куда-нибудь еще.

Когда они прибыли в район сада Хагани, Карелин велел водителю держаться на расстоянии двух кварталов от площади, подходя к каждому периметру с одного конца, чтобы он мог посмотреть, где находится "Мерседес". Он заметил его на втором повороте. Чёрт возьми!

Не желая рисковать, он велел водителю остановиться в квартале от него.

- Дай мне ключи, - хрипло сказал он водителю.

Тот так и сделал.

- Дай мне свой мобильный, - добавил он. Водитель повиновался. - Я не причиню тебе вреда, - объяснил он. - Я один из хороших парней, но в моем распоряжении должна быть машина на случай, если я все испорчу.

Он вылез из машины под проливным дождем и направился к "Мерседесу", прижимаясь к стенам зданий, чтобы не упасть. Это не сработало. Архитектура этого квартала Баку не отличалась роскошью. Каждая капля, которая падала с неба, приземлялась на него.