Беликов наблюдал за ее профилем, пока она слушала; она переминалась с ноги на ногу, ее движения были почти незаметны на краю тени. Он чувствовал, что она взвешивает варианты. Она должна делать это тысячу раз в день, думал он, взвешивая последствия того, говорить или не говорить, раскрывать или не раскрывать, так или иначе оттачивать фразу. Это была жизнь расчета, учета, принятия решений.

Это была, как он догадывался, жизнь, в которой никогда не знаешь, правильно ты поступил или нет, потому что последствия другого выбора были слишком сложными, чтобы доводить их до логического конца. Он даже не был уверен, что в ее жизни есть какой-то логический конец.

Наконец разговор закончился, и она отключила телефон.

- Ладно, - сказала она, - ребята Мандрыкина сейчас у Мурада. Карелин собирается передать информацию о Пинар Озтюрк.

- А пока нам нужно придумать план, как ты снова встретишься с Фархадовым, что-нибудь, чтобы немного затянуть это дело. Есть вероятность, что люди Кирилла придумают что-то полезное от девочек Мурада. Или, если они найдут Пинар Озтюрк вовремя, может быть, она найдет какую-нибудь информацию, которая поможет нам организовать следующую встречу. Если они это сделают, это может изменить ситуацию. Но сейчас мы должны играть так, как будто этих возможностей не существует. Карелин и его команда соберутся вместе, а потом мы свяжемся с ними и посмотрим, что у нас есть.

Дождь продолжался и дальше.

- Каждый час, четверть часа, - подтвердила Марина инструкции Фархадова.

- Да, - сказал Беликов. Он мог думать только о том, что это невозможно. Как им вдвоем придумать убедительный план? И что, черт возьми, он будет делать, когда встреча действительно состоится? Как и многое другое в этом безумии, оно казалось чрезмерным. Он не мог поверить, что люди действительно делают такие вещи, и что от успеха или неудачи в этих начинаниях зависит, выживут они или умрут.

Дождливая ночь была душной, и занавески висели безвольно, как старые обещания.

Беликов повернулся на кровати, наклонился и снял ботинки и носки. Потом снял рубашку и повесил ее поверх пиджака на стул.

Марина ничего не ответила. В сумеречном свете он не мог разглядеть более тонкие черты ее лица-маленькую морщинку между бровями, которая показывала, что она была обеспокоена или задумчива, уголки рта, которые предвещали изменение решения. Она снова уставилась в окно.

Вздохнув, она повернулась к окну, расстегнула платье до самого живота и принялась обмахиваться веером. Через некоторое время она вернулась к кровати и села, прислонившись к изголовью, как Юрий. Казалось, ей не хотелось начинать планирование.

- Что случилось с лицом Мандрыкина?- Спросил Юрий.

- Кто-то снял его для него, - сказала она. - Никто не знает настоящей истории. Есть только возмутительные слухи, что во время сексуальной фантазии что-то пошло не так. Я не думаю, что кто-то действительно знает. Все равно никто не говорит.

− это случилось?

−Пару лет назад. Может, чуть больше.

- Здесь, в Баку?

- Ну это вряд-ли.

Марина подтянула ноги, поставила их на кровать, юбка платья легла ей на колени. Она запустила пальцы обеих рук в свои густые волосы и, держа их там, наклонилась вперед, положив локти на колени. Она посмотрела в зеркало на шкафу.

Беликов не мог сказать, смотрела ли она на себя или на него, но в голубом тумане он видел белую промежность ее трусиков между поднятыми бедрами.

- Это Евгений, - выдохнула она, - должен был убить Гасана Фархадова.

Вот оно, наконец было об этом прямо сказано. То, что Беликов подозревал с самого начала, но так тогда и не узнал, теперь лежало перед ним, как труп на плите. Больше никакого молчания. Больше никаких намеков. Вот оно, без извинений.

Последние несколько дней Беликов не мог отделаться от ощущения, что его постоянно сопровождает двойник. Евгений всегда был рядом-впереди, позади, оглядываясь через плечо. Все, кого он встречал, говорили с ним в контексте, занятом его двойником. Юрий постоянно терялся, пытаясь понять скрытый смысл, подтекст и нюансы в их замечаниях. Но теперь двойник-его зеркальное отражение приобрел совершенно другое измерение.

− Твою мать, сказал он, − Евгений... он... − Он остановил себя. Он хотел разобраться. − Он делал это раньше? − спросил он.

Теперь Юрий был уверен, что она смотрит на него в мрачном отражении старого крапчатого зеркала, используя его как посредника, как будто это сделает правду менее шокирующей или, может быть, сделает ее более понятной.

- Да, - просто ответила она.

- Это было... это то, что он делал?

- Ага. Он уже делал это раньше, - сказала она. - это все, что я знаю.

- Это он тебе сказал?

− Да.

Юрий был ошеломлен, и он знал, что она чувствовала это даже в мрачной темноте дождливого света. Он знал, что она прекрасно понимает, что его внезапно захлестнули вопросы.

- Послушай, я знаю, что ты должен быть... просто... переполнен вопросами, но у нас нет времени делать это прямо сейчас. Она вынула руки из волос и обхватила ими колени. - Я хочу, чтобы ты понял ситуацию, в которой оказался Евгений. Это поможет тебе понять, с чем мы столкнулись. Просто ... просто потерпи меня здесь. Я обещаю, что мы поговорим об этом все, что ты хочешь позже. Я расскажу тебе все, что знаю. Но не сейчас.

Беликов не мог заставить себя произнести ни слова. Он кивнул. Это все, что он мог сделать.

- Ладно, - сказала она.

Он услышал, как она вздохнула, прежде чем продолжить.

- Но эта работа, Фархадов, не может быть, знаете ли, целенаправленным убийством, - сказала она. - Ни бомбы, ни мины-ловушки, ни ракеты с вертолета. Это не могло быть политическим убийством. Помните о тайном аспекте этого. Евгений должен был сделать так, чтобы это выглядело как передозировка наркотиков. Подбросить ему фальшивые документы. А еще лучше, просто заставить его исчезнуть. Фархадов жил в тайне; он умрет в тайне. Как будто ничего и не было. Женя знал, что это будет нелегко.

Беликов попытался сосредоточиться. Он старался не обращать внимания на то, что действительно вызывало у него головокружение - стать дублером обычного наемника.

- Он не мог сделать этого в Балакене, - продолжала она, все еще используя зеркало в качестве посредника. − Это было бы самоубийством. Там Гасан был хорошо защищен. К этому времени у нас уже была довольно хорошая информация, что он переезжает в Баку, и мы думали, что это будет легче сделать здесь, где наши ресурсы были лучше.

- А потом убили Евгения. Убийство было заметено людьми Мандрыкина, и меня завербовали, чтобы продолжать игру с Фархадовым.

- Прежде чем мы продолжим, я хочу, чтобы ты знал кое-что еще.- Опять колебание. − Твоя первая встреча с Гасаном сегодня вечером-мы не знали, что он мог узнать в течение месяца или около того после убийств в Балакене. Не было никакого способа, мы могли бы знать. Евгений был нашим человеком внутри ячейки. Другого выхода не было. Если бы Гасан