— Да простит меня повелитель, ибо сказанное может стать ударом для милостивого сердца, но стоит ли полагаться на слова человека, задержавшего этот разговор?

Ох, Ю! Надеюсь, ты знаешь, во что впутываешься… Точнее, впутываешь нас троих.

Император некоторое время переваривал услышанное, на лице его не отражалось никаких чувств — должно быть, исчерпал, пересказывая сны. Наконец, дядя подал голос и приказал юмеми поведать о тех помехах, что возникли в последние дни. Ю изложил уже знакомую историю своего похищения, поведал об угрозах и посулах, не вдаваясь в подробности спасения, но подчеркнув, что без моего вмешательства и помощи Ясумасы встреча могла и вовсе не состояться. К счастью, император не полюбопытствовал, каким именно способом освободился южанин. Его волновало другое.

— Чем ты можешь доказать, что злоумышляющий против меня и есть Исаи-но Кадзи? — резким, каркающим голосом спросил он, подавшись вперёд, словно желая рассмотреть всю подноготную собеседника. — Ты не видел его, и едва ли водишь близкое знакомство со столь важными особами, чтобы узнать по голосу. Что скажешь? Знай, я не потерплю клеветы!

— Семейство Исаи, по имеющимся в Хранилище Малых Записей сведениям, уже много лет оплачивает долги владельца дома, куда меня привели, мой повелитель. Этого незначительного человека нисколько не удивит, если расследование сих отношений вскроет услуги, которые Тасига оказывали своим благодетелям, и дела, сохранённые в тайне, окажутся нелицеприятными.

Ю сильно рискует, выдумывая доказательства на ходу! Надо же, как вовремя он вспомнил мой рассказ о странных обстоятельствах наследования дома его нынешним владельцем в обход законного. А про долги было неизвестно и мне самому. Он это сочинил прямо сейчас или разнюхал, находясь в плену? С него станется. Наверно, по ночам только и делал, что чужие сны подсматривал… Хорошо, что дядюшка слишком поглощён неприятным открытием, чтобы интересоваться подробностями!

— И, господин мой, учитывая эти прискорбные сведения, — продолжал тем временем юмеми, — равно как и то, что нужда оказывать на меня давление была у Исаи, но не у Тасига, слишком незначительных для далеко идущих намерений, можно сделать лишь один вывод: именно Исаи стоят за всем этим.

Он поклонился, давая понять, что иных доводов у него нет.

— Тогда завтра нам представится возможность проверить, хорошо ли работает твоя голова, — император усмехнулся какой-то мысли. — Помнишь присказку: "Негодную вещь мудрее выбросить, нежели пользоваться"? Если приведённые тобой построения выкажут несостоятельность, ты ведь не будешь жалеть свою глупую голову и головы друзей?

Что я говорил?! От награды до наказания — один шаг. Эх, и на кой мне сдался этот ранг?! Бросить бы всё да уехать в Кёо, удалившись от дел, как проклятые Тасига. И ханьца прихватить, от бед подальше. И Ясу. И Хоно… хотя нет, последний при дворе — как рыба в воде. Да и Ясумасу никто не отпустит, и меня, кстати, тоже…

А если куда и сошлют — то на север, в Тоси. И никогда мне не увидеть прекрасную Южную Столицу!

Юмеми молчал.

— Каковы твои слова? — прищурился Сын Пламени.

— Разве за это время что-то изменилось, повелитель? — Ю сделал удивлённое лицо. Я бы на месте этого нахала поостерёгся корчить рожи!

— Тогда вернёмся к беседе завтра, а пока я хочу услышать, что же ты поведаешь относительно моих ночных видений. — Дядя уселся поудобнее, вперив тяжёлый неподвижный взгляд в сидящего напротив.

Ага, а завтра, в случае чего, можно будет избавиться от юмеми не только как от очернителя, но и как от человека, которому доверено слишком многое. Ох, не нравится мне всё это! Не поторопились ли мы с откровенностью? Напекли лепёшек на сильном огне…

— Видения Сына Пламени — вещие, — спокойно произнёс юмеми, будто решалась не его судьба. — Вы и сами это предчувствовали, мой господин, отдавая приказ о перемещении двора. К сожалению, далеко не всегда можно добиться желаемого простой переменой места. И заставляющая скорбеть о себе участь среднего принца…

— Значит, — перебил его император, от былой невозмутимости которого не осталось и следа, — значит, моя доля — потерять всех детей и отдать трон чужаку? Вспоминать, как Коори, лучший из моих сыновей, корчится в луже крови, и понимать, что предотвратить это невозможно? Смотреть на живое его лицо и видеть отпечаток страдания на маске, застывшей в смертной муке?!

Он почти кричал. Так вот оно, что. И впрямь, кошмары, замещающие действительность.

— Любая Нить не бесконечна и когда-нибудь обрывается, — склонил голову Ю. — Как и любая жизнь. Человек или власть — никому не дано избежать этой участи. Но всё же, с надлежащими предосторожностями, соблюдая бдительность, иногда можно избрать время ухода.

— Говорят, на западе, там, где сходятся морские уделы Империи, Хань и Лао, лежит остров, таящий эликсир бессмертия, — правитель пристально посмотрел на собеседника, будто не расслышав сказанного им. — Или же на востоке, за Млечным морем. Что ты, ханец, скажешь об этом?

Ю тонко и, как мне показалось, грустно улыбнулся.

— В Срединной Стране принято верить, что бессмертие заключено в волшебных персиках со священной горы Небожителей. Сколько её ни искали — безуспешно. Полагаю, упомянутый вами остров обнаружить не проще.

— На рисунках земель нет его очертаний, — с неохотой подтвердил дядя. — Но такое место откроется лишь избранному!

Ю вздохнул. Я тоже. Правитель, утешающий себя пустыми надеждами — что может быть печальнее? Наверно, только правитель, и вовсе их лишённый.

— Господин задумывается над тем, чтобы послать людей на поиски снадобья? Предания о нём есть у всех народов… — юмеми замялся, подбирая слова.

— И что? — старик подался вперёд.

— И все они сходятся в одном: завладеть им силой невозможно. И места описывают по-разному. Где-то считают, что эликсиром владеет неназываемый повелитель Подземного Мира, обители мёртвых. А где-то — что он у крылатых мудрецов, чей дом — ночное светило. В горах Хань бытуют предания о людях, самостоятельно достигших вечности путём отказа от жизненных целей и потребностей. Даже если эти отшельники и существуют на самом деле, помощи от них едва ли можно добиться.

— А ещё есть народное поверье, — подхватил император, — что, отведав плоти русалки?..

Он вопросительно посмотрел на ханьца, будто тот мог знать ответ. Ю пожал плечами.

— Позвольте этому незначительному человеку задать вопрос. Вам доводилось видеть русалку, мой повелитель?

Император горько усмехнулся.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, ханец. Очень хорошо понимаю. Думаешь, старость подкралась к Сыну Пламени, и он выжил из ума? Не отрицай, все вы так думаете! Но я готов хвататься за самую тонкую рисовую соломинку, если она хоть на миг задержит меч, угрожающий моему сыну!

Судя по этим словам, не менее зловещий удел, но выпавший на долю нелюбимого старшего отпрыска, принца Тоомаро, совершенно не заботил его отца. Прискорбно, и очень напоминает отношение моего собственного родителя ко мне. Впрочем, так происходит во многих семьях, где наследников больше одного. Кого-то предпочитают, обычное дело.

Почему же мне стал так неприятен вид троюродного дяди? Будто это мой отец оплакивает Хоно, даже не вспоминая другого сына. Пускай не столь любимого, но той же крови!

Император продолжал на чём-то настаивать, с силой отчаяния в голосе, но я уже не воспринимал его речь. Приёмные покои уплывали от меня, отдалялись, раскачиваясь, подобно отражению луны в тёмной воде… говорят, там живут бессмертные небожители, крылатые и мудрые… пускай хотя бы они ответят… почему?..