— Тоже мне новость, — спокойно взяв её руку, я усадил собеседницу рядом, чтобы не мельтешила. — Будто на родине иначе. Ах, да! В скитаниях вы избегали людей, я и забыл.

— Нет, мы говорим о разном! — воскликнула она, но послушно понизила голос в ответ на укоризненный взгляд. — У нас императора боялись, ненавидели, считали бессильным старцем или, наоборот, опасным, словно затаившаяся в траве змея, противником… но в него верили! Здесь он… как будто не существует. И такое отношение к избраннику Пламени поневоле взрастит в умах тёмные помыслы!

— Мы на краю света. Император далеко, госпожа О-Таю — близко. В этом и состоит смысл наместничества.

— Позвольте возразить, — уже сдержаннее молвила Коюки. — Смысл наместничества в том, чтобы местный правитель представлял интересы Империи и действовал от лица своего господина, не забываясь и не терпя небрежения к божественной власти от подданных. Я полюбопытствовала, велики ли налоги, отправляемые четырежды в год ко двору. Знаете, каков был ответ?

— Догадываюсь. Но что можно взять с этого бесплодного острова? К тому же, почему они обязаны отдавать последнее, ничего не получая взамен?

— Читала, что на Хикко выращиваются изысканные сорта чая. Только вот мне за все мои пятнадцать с лишним лет не довелось их попробовать. А ещё есть чёрный нефрит…

— Даже не слышал о таком!

— А я видела. И, более того — держала в руках, — похвасталась девушка. — Он похож на дымчатый кварц, но сохраняет прозрачность слезы. И рассекает плоть подобно лезвиям, которыми послушники Храма Небесного Милосердия бреют головы. Та вещица, о которой я говорю — чаша — была очень старой, но края как будто намеренно заточили, я даже палец порезала.

— И где можно полюбоваться на сию диковинку? — я прищурился, но Юки не поддалась на очевидную уловку. Куда мне до юмеми… Она лишь пристально посмотрела на меня и покачала головой. Мол, рано. Ну ладно, рано так рано.

Глаза уже перестали болеть, и я встал, разминая конечности. И заметил груду ткани возле входа. Одежда Фуурина? Бедолага, на Гингати снова начнёт разыскивать, чем прикрыть наготу…

— Вы легли на пороге, укрываясь чужим платьем вместо того, чтобы разделить со мной одеяло? Из девичьей скромности? Или я храплю?

— Решила, что придвигаться под бочок будет совсем уж неприлично, — улыбнулась она. — И вы не храпите. Мне доводилось слышать более убедительный храп, чем вчерашний… ах, простите!

— Ваши уловки тоже очевидны, — усмехнулся я.

Она широко раскрыла глаза.

— Уловки, господин Хитэёми?

— Ну как же… Разве вы не относитесь к тем особам, что любят управлять окружающими посредством тщательно обдуманных слов, «случайно» сорвавшихся с уст? А также тонких намёков, догадок, незаметно вами же и подкинутых. И отвлекающих манёвров. Слишком хорошо воспитаны, чтобы выражать мнение открыто, как это делает О-Таю-сама, и слишком своенравны, чтобы подчиняться чужому. Но иногда — совсем как сегодня — ваша истинная природа прорывается через наносную сдержанность. Нет-нет, давать объяснения вовсе не обязательно! Мы знакомы слишком поверхностно, чтобы мои суждения стоило принимать на веру и, тем более, оспаривать. Я всего лишь хочу сказать, что с некоторыми людьми можно беседовать откровенно, тем более, что вам присуща удивительная деликатность. Указания на просчёты, сделанные с вашей мягкостью, едва ли способны ущемить чьё-то самолюбие. И мне нравятся женщины, у которых есть собственный взгляд на вещи! Да, последнее. Если у вас возникнет потребность дополнить то, что рассказывали о себе — я приму вас, как смог принять Ю.

— Я… подумаю, господин Хитэёми, — она поклонилась, и это плавное движение обрисовало завершающую черту в нашей откровенности. На некоторое время.

(Второй День Дров месяца Светлого Металла, 499-ый год Алой Нити)

Молодой плечистый охранник молча таращился на меня, пока мы шли по тёмным коридорам Скалы-Крепости. Когда я предпринял прогулку на вершину, в надежде застать там госпожу, он вызвался сопроводить меня с рвением, не свойственным обычным слугам.

Повелительница, определённо, мне не доверяла.

Она восседала на том же камне, но кошка на коленях была другой: крупной, с седеющей рыжей шерстью и глазами-изумрудами. Должно быть, прабабка Янтаря. Животное не удостоило посетителей взглядом, умиротворённо мурлыча в такт ласкающим движениям длинных ноготков. Длинных и чуть загнутых. Да, это могла быть О-Таю…

Кивком женщина отпустила слугу, в качестве приветствия осведомившись о моём здоровье.

— Хорошо почивали, господин Хитэёми? У вас круги под глазами.

— Дурные сны приходят и на доброе ложе, — вздохнул я и пристально посмотрел на неё. — Особенно, когда их некому развеять.

— Говорят, вы приняли лекарство от одиночества, — поджала губы она.

— Действительно, ко мне заглядывала некая особа, пожелавшая остаться неизвестной, — спокойно признал я. — Однако целительное снадобье она так и унесла с собой…

Кошка недовольно дёрнула ухом, обнаружив, что её прекратили гладить.

— На что вы намекаете?!

Разве намекаю? Открыто говорю…

— Я бы с величайшим благоговением принял предписанное средство, если бы не глупая служанка, тайком пробравшаяся в мою комнату. Бедная девочка, её можно понять: кругом — чужие люди…

— Эта "бедная девочка" чуть не прищемила мне лапку фусумой! — раздался брюзгливый урчащий голос откуда-то снизу. Кошка пристально уставилась на меня, лишь хвост нетерпеливо бил по бокам. — И не обольщайтесь: моё лекарство не про вас!

— Мёд… почему?! Ты никогда не нарушаешь молчание при посторонних! — вскричала О-Таю, в то время как кошка тяжело спрыгнула с её колен, желая познакомиться со мной поближе.

— Потому что наш гость, — белые усы встопорщились, — пахнет им. Ки-рином. А чем пахнет его появление, моя дорогая, я расскажу, когда представится случай.

Похоже, влиятельная госпожа привыкла довольствоваться обещаниями, поскольку Мёд продолжала:

— Я готова спустить вашу непочтительность, молодой человек, если поведаете, где он. Собиралась решить этот вопрос до утра, но встретила препятствие в лице дерзкой девчонки! Едва успела отскочить — так она дёрнула фусуму!

Да, от Юки никогда не добьёшься всей правды!

— Хорошо, но зачем вам мой друг? — настороженно спросил я.

— Королевство издавна чтит Многоцветного превыше иных покровителей, — она потёрлась о мою лодыжку щекой, как обычная кошка. — Аромат слабый, едва уловимый, но перепутать невозможно. Божественно! Теперь и я стану пахнуть им, как Янтарь… а вы — мной.

Так вот, откуда она прознала насчёт Ю! Вынюхала, в прямом смысле слова. Что касается прочего, малыш усердно подслушивал…

— Разве сам Янтарь не доложил вам, госпожа Мёд, что местонахождение моего друга точно не известно? Знаю одно: он на Гингати. Хотелось бы воссоединиться, но пока, — я развёл руками, — боюсь, что пока об этом можно только мечтать. Кстати, он посоветовал обратиться к вам за содействием.

— Ко мне? — она села, обернув кончики лапок полосатым хвостом, и облизнувшись.

— К вашему народу, — уточнил я. — Думаю, госпожа О-Таю останется довольна — ведь вы соблюдаете её интересы?

— Разумеется, — промурлыкала Мёд и посмотрела на меня так, что стало очевидно: на первом месте отнюдь не хозяйка, если её вообще можно назвать таковой. Повелевать землями — чепуха, а вот попробуй подчинить себе кошку…

— Ки-рин — волшебное существо из сказаний, — задумчиво пробормотала женщина, попеременно взирая то на меня, то на любимицу. — Что происходит, можно узнать?

— Сказки становятся явью, только и всего, — успокаивающе ответил я, а Мёд, потянувшись, добавила:

— Ветер с горы Хорай наполнен давно забытой сладостью, но кому-то она покажется слишком терпкой на вкус. Пусть это будете не вы, моя дорогая…

Походная каригину была удобной, хотя и невзрачного пепельно-серого цвета с более светлыми разводами. Тем лучше: кто знает, от кого предстоит скрываться? Наряд из морского шёлка я преподнёс правительнице от чистого сердца, в благодарность за оказанное содействие; купец тоже в обиде не остался. А помощь пришлась более чем кстати: нас любезно переправили на большой остров, снабдив всем необходимым в Управе Мэскэ.