— Отныне долг выплачен сполна, — усатая морда потёрлась о колено, и на мгновение мне показалось, что хвостов у кошки не счесть. — Теперь можно хор-рошенечко подкрепиться!

Облизнувшись, она направилась к ближайшей дохлой крысе с таким важным видом, словно собиралась вкушать великолепные яства наедине с Сыном Пламени.

— Разве мы не были в расчёте? — вяло удивился я. Горячка боя спадала медленно, но верно, оставляя меня опустошённым. — Ваша поддержка спасла целое воинство, и я благодарен безмерно. Всем своим потомкам завещаю почитать полосатый народ. Но… почему?

— А я думала, ты догадливый, — фыркнула Нэко-мата, с видимым сожалением наблюдая, как другая кошка, урча, тащит вожделенную добычу куда-то в сумерки. — Тогда спроси у него, если сам не в состоянии понять!

— Господин Ю! — голос Мэй, усталой и встревоженной пропажей любимого, зазвенел прежними нотками радости. Я обернулся, вскочил на ноги.

— Говорил же тебе, Кай, — юмеми, скрестив руки, озирался на окружающую действительность так, словно давно не видел ничего отвратительнее, — намекал же! Не суди поспешно! Ни себя, ни других. Как считаете, Госпожа Кошек — отдавать ему или не заслужил?

— Достаточно, Многоцветный! Мальчик измотан нашими играми, не говоря уже о случившемся. Посуди сам, человек — разве обменять чью-то жизнь на пять частиц великой силы — честная сделка?

Я посмотрел вокруг и покачал головой.

— Нечестная. Частиц всего пять, а жизнь бесценна.

— Умница, кто бы сомневался! — возликовал Ю, глядя на меня так, будто самолично воспитал невиданное сокровище. Надо сказать, основания у него имелись. — Ну всё, Нэко-мата: ты проспорила! Лапы прочь от чужих даров. А ты, Кай, мог бы и догадаться, что волшебство нельзя отнять. Оно вокруг тебя, а ещё — в твоём сердце. Сам же воспользовался силой Пяти Стихий, открывая путь в Храм-под-Горой, а ещё сомневается… Поверь: ты всегда имеешь на него право!

— Так этот невинный вопрос был испытанием или нет? — застонал я, пропуская мимо ушей прочие разъяснения. — Всё, с меня хватит! Спорьте меж собой, а я пошёл Юки разыскивать. И брата! Спасибо, Госпожа Кошек. А тебе, Ю, потом скажу. То есть, наоборот! С тобой я не разговариваю!

— Господин Ю, — почти со слезами в голосе повторила Мэй-Мэй, и тот, наконец, соизволил обратить на неё божественное внимание. Что взбесило меня ещё сильнее. Ки-рин ты или конь без подков, а девушка по тебе тосковала! Можно и улыбнуться после долгой разлуки!

Но улыбаться он не стал. Приблизился к Мэй и повернул её личико, всматриваясь в глаза, казавшиеся чёрными в сгустившейся темноте. Затем отступил на шаг и поклонился.

— Приветствую и тебя, малышка. Или, правильней сказать, госпожа Кагура из семейства Мидзуки?

(Ночь между Четвёртым и Пятым Днями Дзю Благодарения, 499-ый год Алой Нити)

— Тебя кошки попутали? — спросил я, вклиниваясь между Ю и Мэй-Мэй, в потрясении отступившей. — Это же Мэй! Посмотри на неё!

— Смотреть недостаточно, надо ещё и видеть. Ладно, Кай — но ты-то, малышка? Сама не заметила, кем стала?

Обогнув меня, он снова шагнул к бывшей помощнице. Та растерянно озиралась, беспомощная перед его обвинением, заподозренная человеком, которого обожала, которому была предана долгие годы. Которому нельзя не верить!

— Послушай, — я коснулся плеча, обтянутого тёмным узорчатым шёлком. Похоже на тот самый наряд из Кёо, поразивший меня при первой встрече. Или это он и есть? А, ладно. — На сей раз ты ошибаешься. Если это не одна из твоих загадочных игр, сейчас совершенно неуместных. Я узнал Юки среди сотен кошек, так неужели…

— Так неужели могу обознаться я? — тихо спросил юмеми. С горькой улыбкой он покачал головой и протянул руку девушке. — Хорошо, госпожа. Обойдёмся пока без имён. Этот разговор стоит завершить как можно быстрее, а мы даже не начинали. Присядем?

Мой друг указал куда-то в сторону от дороги, но Мэй отшатнулась, выдернула запястье из его пальцев. Попятилась.

— Я не Кагура! Господин Кайдомару, я ведь предупреждала… предупреждала, что её надо найти! Это всё чаша! Почему, ну почему мне никто не верит?!

Исступлённый крик — и сумеречно-лиловый край накидки взвихрился на границе видимости. Девушка растворилась в темноте, плеснув напоследок волной белоснежных волос.

— За ней, — приказал Ю и ринулся вдогонку; мне ничего не оставалось, как броситься следом, взывая к разуму бегущих и чувствуя себя донельзя глупо. Если это какая-то шуточка, я не гребень возьму, а кнут!

Земля поодаль от дороги была не так изрыта копытами, как на обочине, но трава спутывала ноги, и вскоре я отстал. Где же они? Безумцы, нашли время и место играть в догонялки!

— Мэй!!! Ю!!! — позвал я, замедляя шаг и переводя дыхание. — Где вы?! Мэй, вернись! Я верю тебе!!!

Прислушался. Тишина и приглушённые крики с дороги, уже и факелы зажглись. Надо помочь Тотемаки собрать войска — а я занимаюсь беготнёй впотьмах. Сначала брат с Юки пропали, теперь эти…

— Мэ-э-э-эй!!! Отзовись! Я не обижу тебя!

Что-то пролетело, ухнув, над моей головой. Совы здесь водятся, но не такого размера! Значит, Фуурин! Ну конечно, если Нэко-мата доставила сюда Ю, то вместе с верным последователем.

Выровнял направление по удаляющейся тени, едва различимой в ночном небе, и припустил бегом.

— Помогите! — донеслось откуда-то издалека. Я прибавил ходу, испуганный, но окрылённый тем, что девушка отозвалась. Она доверяет мне! Сейчас всё разъяснится. Даже Ю способен на ошибку. Мы говорили с ней: каждое слово её, взгляд, жест были настоящими, принадлежали Мэй-Мэй и никому другому!

Что-то тёмное выделялось посреди равнины, как раз там, куда я мчался. Оно пошевелилось. Лошадь? Нет, слишком громоздкое. Повозка, в которую всё ещё впряжены волы. Точно! Наверняка, та самая, с белым пологом. И чаша… боги, она ведь за ней и торопилась, а теперь зовёт на помощь! Значит?..

— Я иду, Мэй! Держись, я иду!!!

Я не добежал десяти шагов, как что-то совершенно бесшумно сбило меня с ног.

— Отстань, Фуурин! Не признал, дуралей?!

Шипение, жёлтые глаза полыхнули, крылья распростёрлись надо головой.

— Это тебе Ю приказал?! — я оттолкнул его и встал, голова закружилась. Проклятье! Мерзкий юнец будто того и ждал: налетел на меня сбоку, опять повалил на траву.

— На помощь, кто-нибудь! — отчаянный, полный безнадёжной мольбы вопль заставил меня вывернуться из-под лёгкого птичьего тела, ногой отбросить его в сторону. И услышать шум борьбы и сдавленные ругательства — совсем близко, за повозкой.

Мэй?! Я выхватил малый меч, прикреплённый к поясу ещё там, на дороге. Несколько прыжков — и я на месте. Где она? И кто эти люди, кружащие в хрупком равновесии поединка?

— Ю?

Блеснул клинок… один. Юмеми безоружен! Каким же надо быть подонком, чтобы напасть на него! Вот, почему кричала Мэй. Но что заставило Фуурина задерживать меня вместо того, чтобы присматривать за своим ненаглядным ки-рином?

Совёнок, будто прочитав мои мысли, кинулся на врага — мало того, что вооружённого, так ещё и рослого, в полном доспехе. Свистнул тати, крылатый защитник уклонился, а Ю — это и впрямь оказался он, ханьский наряд ни с чем не спутать — отпрыгнул в сторону, избегая нового удара.

— Бейся со мной, подлец! — выкрикнул я, подбегая к ним и оттесняя друга в сторону. — Я, Хитэёми-но Кайдомару, вызываю тебя на смертный бой! Меч у меня покороче, да чести побольше!

— Кай, погоди! — юмеми только мешал, и я прикрикнул на него.

— Не лезь! В сторону, я не хочу погибнуть из-за тебя!

Противник, замерший при моём появлении, внезапно расхохотался.

— Честь?.. — сдавленно произнёс он, чуть не согнувшись, хотя доспехи тому здорово препятствовали. Надо быть осторожным. Я не ахти какой боец, и защиты никакой. Буду отступать и ускользать, выискивая возможность нанести один-единственный удар.