Высокий светловолосый подросток, непонятно откуда взявшийся на опустевшем школьном дворе, другого мнения.

— Ешь, а не то будешь есть еще и во-о-он ту какашку. По-моему, ее оставили совсем недавно.

Мэтью смотрит в направлении, в котором указывает незнакомый блондин — действительно, колечко собачьей какашки выглядит довольным свежим. Диего снова утыкается лицом в землю и, плюясь и всхлипывая, жует грязь.

— Теперь ползи сюда и проси прощения.

Не веря своим глазам, Мэтью наблюдает, как здоровенный второгодник, гроза всей школы и его личный мучитель, ползет на животе в сторону незнакомца. Тот стоит, прислонившись к столбу качели, руки небрежно сунуты в карманы.

— Не у меня. У него. Мэтью, иди сюда.

Но Мэтью застыл в оцепенении и не может двигаться. Его непрошеный заступник кидает на него недовольный взгляд.

— Не заставляй меня приводить тебя насильно.

Он делает шаг. Еще один… Будто в страшном сне, когда пытаешься идти по колено в каком-нибудь магическом киселе.

— Сядь, — парень указывает на свободное сиденье качели.

Мэтью боязливо оглядывается, садится, цепляясь рукой за толстую цепь.

— А теперь ползи сюда и целуй ему ботинок, — приказывает светловолосый, и Мэтью в ужасе подбирает ноги.

Его голос обретает, наконец, силу.

— Не надо, пожалуйста… — умоляет он, — Он больше не будет. Правда, Диего?

Тот быстро-быстро кивает, в процессе несколько раз ударяясь лбом об землю. Светловолосый с жалостью смотрит на Мэтью и пожимает плечами.

— Пошел вон отсюда, — брезгливо бросает он в сторону Диего, и тот начинает задом отползать, забыв, по всей видимости, что умеет еще и ходить.

Внезапно, незнакомец передумывает.

— Нет, погоди. Еще разок, чтоб запомнил, кого ты с сегодняшнего дня должен обходить за километр, — он продолжает оставаться в той же самой позе, руки в карманах, однако Диего вдруг хватается за голову и заходится в хриплом истошном крике. Боль корчит и ломает его, по штанам медленно растекается темное пятно. Мэтью не понимает, как именно светловолосый это делает, но совершенно точно знает, что это происходит по его воле. Он вскакивает, хватает парня за руку и умоляет.

— Пожалуйста… Перестань… Ему же больно…

— Конечно, больно, — будто недоумевая, отвечает тот, — Ладно, если тебя это так сильно волнует…

Диего резко перестает корчится и обессиленно затихает.

— Тебе повезло, что у меня такой сердобольный брат. Если уберешься отсюда за три секунды, я тебя не убью.

Хлопая обмоченными штанами, гроза района кое-как встает и, зигзагами, будто подстреленный заяц, уносится в сторону опустевшего здания школы. Но Мэтью уже не замечает этого.

— Какой брат? — он таращится на блондина, которого видит впервые в жизни.

Довольный произведенным впечатлением, тот подает ему руку.

— Старший брат. Лоренс.

Мэтью смотрит на протянутую ему ладонь и говорит себе, что все это какой-то бред, точно так же, как еще пять минут назад пытался убедить себя в том, что ничего такого просто не может быть. С опаской, он касается предложенной руки и в тот же самый миг понимает, что светловолосый говорит чистую правду.

— Но как… — в смятении Мэтью крутит головой.

— Долгая история, мелкий, — самодовольно отвечает Лоренс и тут же мрачнеет. — Жаль, что тебе придется обо мне забыть.

Он смотрит на ручные часы, затем куда-то вверх, будто сверяя время с местоположением послеобеденного солнца. Внезапно, поддавшись импульсу, расстегивает и снимает часы со своей руки.

— Держи. На память.

Мэтью оторопело принимает подарок. Неумелым движением, Лоренс треплет его по волосам и сует руки обратно в карманы.

— Я буду навещать тебя иногда. Не волнуйся, в следующий раз ты меня сразу вспомнишь.

Мэтью открывает рот и хочет что-то спросить, но Лоренс вдруг дует ему в лицо, и он застывает в недоумении, глядя на пустое место перед собой. Пытаясь вспомнить, как он оказался на безлюдной школьной площадке в такой неурочный час, Мэтью поднимает свой оставленный в стороне рюкзак и бредет домой.

Вспомни, Мэтью. Пришло время. Вспомни.

Он открыл глаза и сел, яростно скрипнув пружинами. Тут же на соседней кровати подскочила Инга, дернулся и схватился за пистолет задремавший в кресле Данила, и, что самое удивительное, застонал и закашлялся рядом с ним Гоша.

Спросонок путаясь в свитере, Инга бросилась к мальчику, перелезая прямо через Мэтью. Гоша привстал, посмотрел на всех мутным взглядом… и вдруг перегнулся через кровать и обильно стошнил чем-то зеленым. Мэтью поспешно выкарабкался из всей этой кучи-малы, встал и отошел подальше.

— Гоша, что ты такое ел? — морщась, спросил он, с надежного расстояния разглядывая едко пахнущую зеленую массу, которая тут же начала проедать дырку в полу.

— Мои заклятья он ел, — сказал Данила, изможденно закрыл глаза и завалился обратно в кресло, устроив уже обе ноги у Валеры на груди. Ведьмак продолжал послушно спать.

— Какая мерзость, — оценил ситуацию Мэтью.

Инга втянула бледного Гошу обратно на кровать, а Мэтью решил, что неплохо бы проветрить комнату, и открыл окно, выходящее во дворик маленькой придорожной гостиницы. Солнце стояло высоко над горизонтом — проверив время, он обнаружил, что уже половина одиннадцатого.

— Никто не видел… — не договорив, Мэтью поискал глазами и нашел свой забытый, помятый портфель, валяющийся в самом дальнем углу комнаты.

Его утро обычно начиналось с кофе и сигареты. За неимением первого, придется обойтись последним, решил он и пошел поднимать портфель, где в кармане должно было еще оставаться с полпачки Мальборо.

Внезапно Гоша вскрикнул так, что все снова подскочили. Дернулся даже Валера, лежащий на полу без сознания.

— Гошенька, милый, что случилось? — испуганно спросила Инга, как раз накрывавшая его одеялом.

Не отвечая, мальчик трясся крупной дрожью, глаза его были наполнены ужасом. Мэтью проследил за его взглядом — не отрываясь, сосед смотрел на Данилу.

— А-а-а… — понимающе протянула Инга. — Ну что ж, этого можно было ожидать.

— Это ты решила, что он Ясный… — усмехнулся Данила и, потягиваясь, встал с кресла. — Ладно, пойду, потолкую с этим красавцем.

Он слегонца пнул Валеру в бок, и тот застонал от боли, не пробуждаясь от магического сна.

— Даже Ясному станет плохо, если в первый день своей Внесторонней жизни он увидит тебя, — Инга сердито подоткнула под Гошу одеяло и погладила его по мокрому лбу.

— Ну, вы тут разбирайтесь. Если малой чокнулся, имей в виду — у нас на него времени нет. Скорую вызывай, и дальше едем без него.

Он наклонился, взял Валеру за руку и легко потащил к выходу, будто Валера был не здоровенным парнем в татуировках, а какой-нибудь дорожной сумкой.

— Ясный? — спросил Мэтью, вытаскивая, наконец, пачку сигарет из кармана сумки.

— Людлинг, способный воспринять сокрытое и не сойти с ума, — объяснила Инга и постучала костяшками пальцев Гоше по лбу. — Эй, кто-нибудь дома? Скажи, что я не ошиблась, котенок.

Мальчик схватил край одеяла и накрылся им с головой.

— Может, снова усыпишь его… на время? — неуверенно предложил Мэтью.

Инга покачала головой.

— Уже не поможет. Если его сознание замутилось, с ним все кончено — усыпляй, не усыпляй.

Из-под одеяла послышалось невнятное бормотание.

— Ну все, привет, — скисла Инга.

Мэтью прислушался. Бормотание усилилось. Вместе с Ингой они наклонились над спрятавшимся Гошей и услышали слабое «Матюх… Матюха…»

— Это он тебя так зовет? — подняла брови Инга.

Мэтью кивнул, поморщившись. Как его только здесь не называли… Однако, похоже, пацан на самом деле свихнулся. Ну что ж, ради такого дела сигарета подождет. Он сел на краешек кровати и склонился к холмику под одеялом.

— Гоша, я здесь.

Край одеяла сполз вниз, и показалось бледное лицо со спутанными, липкими волосами.

— Ты тоже видел его? — слабым голосом спросил сосед.