«Ты что — пьяный?».

«В дым. Давай потом… как-нибудь… Посидим… Все обсудим…».

«О, Господи…».

Погрозив Инге пальцем, Мэтью отобрал у нее рюмку и опрокинул ее в себя. Вроде бы это была восьмая. А, может, девятая.

— Ты… за мной не угонишься, — как-то не слишком твердо сказала Инга и также залпом опустошила свою рюмку.

— Это у тебя какая?

Она впилась зубами в лимон. Пожевала его, подумала и ответила:

— Одиннадцатая.

Зрачки ее были цвета полевых васильков и расширились уже почти в два раза. Когда она поворачивала к Мэтью голову, он мог смотреться в ее глаза, как в зеркало.

— Почему вы не рассказали мне?..

Он заказал им еще по одной.

— Боялись, что он успел завербовать тебя… раньше нас, — она приняла от него рюмку и махнула бармену, чтоб нес всю бутылку, — и что как только ты его вспомнишь, он установит с тобой мысленную связь и начнет тебя контролировать… Что, собственно, в данный момент и происходит… Он с тобой говорит, да?

— Завербовать… контролировать… Инга, Лоренс мне все равно что отец. Он заботился обо мне с детства… Особенно с тех пор, как мать заболела…

Она взяла новый лимон, понюхала его и решительно закинула в рот еще одну рюмку.

— Я тебе не завидую… Трудный выбор. Если бы он не подослал того несчастного оборотня, мы бы успели тебя вывезти… Вот я дура. От него бежать надо было, а не в мозгах у него ковыряться…

— И что было бы, если бы вы успели меня вывезти?

Инга хмыкнула.

— Ты бы хотя бы увидел, что стоит на другой чаше весов…

Он откинулся, глядя на нее неверящим взглядом, и чуть не свалился с высокого барного стула. Инга схватила его за локоть.

— Город, из которого на протяжении десяти веков отдавали приказ уничтожать моих малолетних предков?

— Средние века, Мэтью, были не только у людлингов… Нельзя жить местью.

Он поискал и нашел сбоку от себя пачку Мальборо. Вытащил сигарету, и уже знакомым жестом попросил у Инги прикурить. По еле выбившемуся из ее пальца огоньку понял, что пить на сегодня кому-то пора заканчивать…

— Зачем я вам нужен? Даже если я пойду против брата, вы же не думаете, что я смогу его…

Инга помотала головой.

— Не думаем. Но если хотя бы один из Первородных встанет на нашу защиту, расклад будет совершенно иным. Грядет война, Мэтью…

— Какая защита, Господи… — Мэтью сжал руками голову. — Я же ничего в этом смысле не умею. Ты говорила о какой-то колоссальной силе, что должна быть у меня… власти над материей… Какая сила? Какая власть? Я — ботаник, Инга… Я не дрался уже лет сто…

Она улыбнулась и вдруг, оттолкнувшись от барной стойки обеими руками, вместе со своим высоким стулом начала медленно падать спиной назад, будто позади нее была мягкая кровать, а не металлические перила, за которыми начинался нижний уровень зала. От неожиданности Мэтью не сразу среагировал, а когда понял, что происходит, было уже поздно — тем более, что она подняла руки и схватить ее было не за что.

— Стой! — зачем-то крикнул он, рванулся вслед за ней…

И вдруг, самым непостижимым образом, овладел структурой шерстяной ткани Ингиного объемистого свитера — проник во все его толстые, шершавые нити и незамысловатые узоры, в живые, трепещущие клетки волосков и даже в мертвые, но куда более сложные элементы акриловой составляющей. Он увидел всю глубину этих… деталей, смог переплестись с ними и познать их сущность — до самых, что ни на есть, первопричин. И понял, что может разобрать этот свитер на любые из его «запчастей».

Но на это у него не было времени. Словно продолжение собственного тела, Мэтью остановил от падения и поднял этот свитер… вместе с хохочущей в нем Ингой.

— Креативно… Я уже думала привлечь Тьму, чтоб не разбить голову, но ты оказался быстрее… И это мы тебя еще тренировать не начали.

Но Мэтью было не до смеха. Встав и подняв ее упавший стул, он твердо взял ее за локоть.

— Больше так не делай, — попросил он, отдышавшись.

Она заговорщически подмигнула.

— Не обещаю… ботаник.

И, слегка пошатываясь, села на свое место. Мэтью покрутил головой — вроде бы происшествия никто не заметил.

— Что Темная ведьма вообще делает на стороне Света?

Она торжествующе улыбнулась.

— Вот видишь! Твой брат рассказывал тебе только то, что ему было выгодно. Небось расписал все так, будто Райское Место — это город-узурпатор, что Темные прям все исстрадались, и только и мечтают, чтобы он освободил их от Светлого ига… Небось обещал, что разделит весь мир по-честному, да?

Бармен поставил перед ними почти опустошенную бутылку «Черной Марки» и отошел, качая головой. Инга положила голову на кулаки и задумчиво смотрела куда-то в янтарную глубину своего любимого напитка.

— Только все немного не так…

— А как?

— Свет, Мэтью, — она подняла голову и посмотрела на него неожиданно трезвым взглядом голубых глаз, — это не только физическое качество. А Тьма — не только Зло.

Он ничего не понял и поднял очередную рюмку.

— За мою первую жертву. Пусть покоится с миром.

Инга скривилась и помотала головой, взметнув рыжие кудри.

— Не получится. Оборотни после смерти горят в Аду. Такое им наказание за грехи…

Но выпить не отказалась. Пошарив по подносу, обнаружила, что лимоны кончились и махнула рукой.

— Какие грехи? — Мэтью чувствовал, что ему не помешает сейчас узнать о каком-нибудь чудовищном преступлении существа, которое ненароком только что убил.

Она положила голову ему на плечо, неожиданно зевнула и закрыла глаза.

— Оборотни и колдуны одной крови… Только оборотни могут менять обличье… Так вот, оборотни повадились принимать облик какой-нибудь невинной ведьмы и творили всякие гадости… За это ведьм сжигали на кострах… Ну, кроме таких ведьм, как я… Потому что я не горю… Только мерзну… Когда Внесторонний мир прознал про это, на род оборотней наложили проклятье… теперь каждую ночь, в каком бы обличии они ни были, оборотни превращаются в то, что ты видел в той комнате… Другой постоянной формы у них нет. И пола тоже нет…

Мэтью поразмыслил над сказанным и решил, что легче ему не стало.

— Но этот-то конкретный оборотень ничего плохого никому не сделал… Еще и вроде как «присматривал» за мной…

Инга не ответила, ее голова лежала у него на плече мертвым грузом. И кто за кем не угонится, злорадно подумал он и разлил остаток бутылки в стоящие перед ним опустошённые рюмки.

«Зачем нужно было, чтобы я убил этого несчастного?».

«Кому нужно было? Ты же случайно его убил…».

«Но ты ведь не мог не знать, что это опасно, что я еще не опытен в этих делах… Он выполнил твое задание, нашел меня, собирался отдать мне триггер…».

«Потому что триггером были не часы, а все вкупе — часы и то, что ты увидел у него в голове».

«То есть ты с самого начала планировал принести его в жертву?».

«Ну-у-у… я не был уверен на сто процентов, что ты его убьешь…».

— Я поеду с вами в Светлый Град.

Прекратив медитировать на узкую, запломбированную колбу с мутной жидкостью, Мэтью взял ее в руки, откупорил и залпом выпил блокировочное зелье — все, до последней капли.

«Плохой выбор…».

«Ты не мог не знать, что я его сделаю, если стану Светлым. Темные и те далеко не все на твоей стороне… Нет, Лоренс, выбор был у тебя — сохранить брата и смириться с тем, что вокруг нас, или сделать меня своим врагом, но попробовать добиться цели. Посмотрим, как ты заставишь меня плясать под свою дудку… Лоренс?».

Голос в его голове молчал.

— Не прошло и полгода, — скривился Данила, отрываясь от своей собственной медитации на потолок.

— Посмотрела бы я на тебя, будь твоим родным братом Темный Лорд, — укоризненно высказала ему Инга.

Данила уставился на нее.

— Мой отец — Дьявол.

— Ой, да ладно, будто ты с ним знаком… Наплодил вас Нечистый и бросил. Молодец, Мэтью. Теперь хотя бы сможешь сделать осознанный выбор.