Принятие «дубль-вэ-эм» в матчах клубных команд не было однородным и повсеместным. Бывший игрок «Рейнджерс» Джордж Браун вспоминал о благотворительном матче между объединенными командами «Рейнджерс-Селтик» и «Хартс-Хибс» «где-то около 1930 года»: «Дейв Меиклджон был правым хавом, я левым, а Джимми Макстей из Селтика играл центрхава. Игра у нас в первом тайме не очень получалась, и к перерыву мы проигрывали один мяч. В перерыве Меиклджон сказал Макстею: «Все проблемы у нас в центре, так как ты играешь на слишком выдвинутой позиции. Мы оттягиваемся за Джимми Симпсоном назад, и это оставляет за нами свободные зоны». Макстей согласился, и в итоге мы выиграли ту игру. С тех пор он стал примерно так и играть в «Селтике». Как и Джек Батлер в «Арсенале», Макстей не был прирожденным оборонцем, и пока он девять сезонов играл на этой позиции, команда не могла выиграть чемпионат. В итоге эта серия подошла к концу только с покупкой Вилли Лиона из «Куинз Парк Рейнджерс».

И это тоже в некотором роде была проблема: гораздо проще было быть хорошим оборонительным полузащитником, чем атакующим. Креативную часть уравнения Чепмена было сложно вычислить. Таких инсайдов, как Алекс Джеймс, было днем с огнем не сыскать, но вот флегматичных стопперов Генри Робертсов было в достатке. «Другие клубы пытались копировать Чепмена, – говорил Джимми Хоган, – но у них не было нужных игроков, и результатом, по моему мнению, стал крах английского футбола, с его акцентированием на обороне и длинных передачах, которые положили конец конструктивному футболу. И с таким стилем игры наши футболисты потеряли связь с мячом, чувство мяча».

Семена этого падения попали на благодатную почву еще до изменения правила офсайда, но взрастила их именно реакция Чепмена. Эффект от игры с третьим защитником, как говорил Глэнвилл, был в «укреплении и ухудшении слабости, которая уже существовала», так как такая схема игры породила интеллектуальную лень части тренеров и футболистов. Забрасывать длинные мячи в сторону нападающего в конце концов гораздо проще, нежели испытывать муки созидания. Чепмен, впрочем, оставался непоколебим. «Наша система, столь часто имитируемая другими клубами, в последнее время стала объектом критики и обсуждения… – говорил он Хуго Майзлю. – В игре есть только один мяч, и только один игрок может находиться с ним одновременно, а в этот момент все оставшиеся игроки становятся зрителями. И все в этот момент зависит от его скорости, интуиции, умения и способа владения мячом. А что касается остальных – пусть люди думают что угодно о нашей системе. Она прекрасно показала себя как наиболее подходящая нашим игрокам исходя из индивидуальных способностей, и она вела нас от одной победы к другой… С чего вдруг менять победную систему?»

Чепмену не пришлось заниматься сменой поколений в команде – ему и не предоставилось подобного шанса. 1 января 1934 года во время игры в Бери он простудился, но решил во что бы то ни стало на завтрашний день посмотреть соперников «Арсенала», «Шеффилд Уэнсдэй». Вернулся в Лондон с высокой температурой, проигнорировал все советы клубных врачей и направился на матч резервистов в Гилдфорд. Чепмен все-таки лег в кровать после возвращения с матча, но пневмонию было уже не остановить – он скончался рано утром 6 января, за две недели до своего 56-го дня рождения.

Арсенал, впрочем, продолжал выигрывать и еще трижды в последующие годы брал золото чемпионата. Спустя несколько месяцев после смерти Чепмена была опубликована коллекция его писем. Самым интригующим оказалось то, что в них он сожалел о том, что произошло с футболом: «Теперь не важно, насколько хорошо играет команда. Команда должна забивать, все равно как, и зарабатывать очки. Главной оценкой их умений является на самом деле позиция в турнирной таблице». Теперь это кажется почти аксиомой; высказывание демонстрирует, что любительские корни игры были тогда настолько сильны, что даже Чепмену казалось необходимым извиняться за победы. «Тридцать лет назад, – продолжал он, – игроки выходили на матч, чтобы показать все свое искусство игры. Сегодня они обязаны работать на систему». Итак, в результате, сведенный к единственной задаче – победить, футбол распознал важность тактики и необходимость подчинения индивидуальности командному построению.

Герберт Чепмен был одним человеком, который принял одно решение в ответ на одну специфичную проблему. Английский футбол следовал за ним в своем развитии, так как все видели, что его метод работает.

Но появление схемы с тремя защитниками не означало появления поколения английских тактиков. «К сожалению, – писал Вилли Майзль, – гипсовая повязка зафиксировала английский футбол, и никакой профессор футбола не смог разбить ее и придать игре иную форму».

В любом случае, многие до сих пор делали вид, что никаких тактических изменений не произошло и священная пирамида осталась на своем месте. Когда ФА ввели обязательные номера на футболках в 1939 году, они предписали нумеровать футболки следующим образом: правый защитник должен был быть номером 2, левый защитник – номером 3, правый хав – 4, центрхав – 5, левый хав – 6, правый вингер – 7, правый инсайд – 8, центрфорвард – 9, левый инсайд – 10 и левый вингер – 11. Подразумевалось, что 2–3–5 оставалась универсальной схемой или как минимум схемой, на которой базировались все остальные. Вот почему команды, использующие «дубль-вэ-эм», выстраивались в следующем порядке: 2, 5, 3; 4, 6; 8, 10; 7, 9, 11, и вот, кстати, почему термин «центрхав» в Англии столь неожиданно синонимичен «центрбэку», центральному защитнику.

Газеты, кстати, точно так же проигнорировали изменившуюся действительность, продолжая печатать составы команд так, будто до шестидесятых годов все в Англии играли только 2–3–5. Даже когда «Челси» в 1954 году, играя с будапештским клубом «МТК», попытались учесть все тактические нюансы, которые стали ясно видны после поражения англичан от венгров год назад, газеты напечатали правильную расстановку венгров, но по-прежнему упорно рисовали свою собственную «дубль-вэ-эм» как 2–3–5.

Тренер «Донкастер Роверс», Питер Доэрти, наслаждался этой упрямой консервативностью англичан, заставляя своих игроков меняться футболками (с номерами, не соответствующими позициям на поле), что изумляло соперников до глубины души.

Для того, чтобы важность тактики была полностью осознана, футбол должен был стать игрой такого социального класса, который бы инстинктивно стремился все разобрать на кусочки и выстроить стройные теории, что было необходимо для абстрактного планирования и реагирования на происходящее на поле. И уж, конечно, это должно было произойти там, где к интеллектуалам не относились с таким недоверием, как в Великобритании. Случилось это в Центральной Европе в межвоенный период. То, что на поле показывали уругвайцы или аргентинцы, теоретизировалось австрийской и венгерской, по большей части еврейской, буржуазией. Современный путь понимания и обсуждения игры зарождался в кофейнях Вены.

Нумерация по принципу 2–3–5

Нумерация по принципу «дубль-вэ-эм» (Англия)

Футбольный бум начался в Австрии в двадцатых годах прошлого века, когда в 1924 году была основана Футбольная лига, состоящая из двух дивизионов. В ноябре того же года «Neues Wiener Journal» спрашивал: «Где еще вы можете увидеть 40–50 000 зрителей, которые субботу за субботой, в жару и в дождь, битком заполняют все стадионы? Где еще большая часть населения настолько увлечена футболом, что вечером на улице почти у каждого встречного вы можете услышать все о результатах прошедшего тура и прогнозах на следующий?» Ответ был прост: лишь в Британии, но нигде больше на континенте.