— Знаешь, — сказала Элоиза три дня спустя, после того, как Колин и Пенелопа сделали свое заявление, оказавшиеся полной неожиданностью для всех. — По настоящему жалко, что леди Уислдаун ушла, потому что это было бы просто сногсшибательным событием десятилетия.

— С точки зрения леди Уислдаун, безусловно, — проговорила Пенелопа, поднося чайную чашку к губам, и смотря на настенные часы, висящие в неофициальной гостиной леди Бриджертон.

Лучше не смотреть в глаза Элоизы. У нее была особенность замечать тайны. Это было забавно. Пенелопа прожила больше десяти лет, не волнуясь, что Элоиза откроет правду о леди Уислдаун. По крайней мере, не слишком волнуясь. Но теперь, когда Колин знал ее тайну, что так или иначе, чувствовалось так, словно ее тайна разлита в воздухе, подобно частицам пыли, только и ждущим, чтобы сформироваться в облако знания.

К тому же Бриджертоны были вместе, как колода карт. Если кто-нибудь из них о чем-то узнал, то это лишь вопрос времени, когда об этом узнают остальные.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Элоиза, вламываясь в, и без этого, нервные мысли Пенелопы.

— Если я помню правильно, — сказала Пенелопа очень осторожно, — Она однажды написала, что, ей придется оставить свое место и никогда больше не писать, если я когда-нибудь выйду замуж за Бриджертона.

Элоиза буквально выпучила от удивления глаза.

— Она так написала?

— Или что-то похожее, — проговорила Пенелопа.

— Ты шутишь, — сказала Элоиза, и издала звук “пф-ф”. — Она никогда не была настолько жестокой.

Пенелопа кашлянула, она, конечно, не думала, что ей удастся закрыть тему, притворившись, будто подавилась кусочком бисквита, но попробовать стоило.

— Нет, действительно, — упорствовала Элоиза, — Скажи точно, что она тогда написала?

— Я точно не могу вспомнить.

— Постарайся.

Пенелопа поставила свою чашку, и потянулась за другим бисквитом. Они с Элоизой были одни за столом, что было довольно странно.

Но леди Бриджертон, куда-то потащила Колина по какому-то делу, имеющему отношение к предстоящей свадьбе — остался всего лишь месяц! — а Гиацинта сейчас отправилась за покупками вместе с Фелицией, которая, услышав новость о скорой свадьбе своей сестры, пылко обняла ее, и так вопила от восхищения, что у Пенелопы заложило уши.

— Хорошо, — сказала Пенелопа, пережевывая кусочек бисквита, — Я полагаю, она написала, что если я выйду замуж за Бриджертона, это будет означать конец света в том виде, в котором она его понимает, и она должна будет немедленно прекратит писать.

— Это не точное воспоминание?

— Никто не сможет забыть такой вещи, — заявила Пенелопа.

— Хм-п-х, — Элоиза презрительно сморщила носик, — Ладно, должна сказать, это довольно отвратительно с ее стороны, написать такое. Теперь мне вдвойне жаль, что она не пишет, потому что ей пришлось бы вынести целую стаю сплетниц, которые бы издевались над ней.

— Стаю сплетниц?

— Не знаю, — быстро ответила Элоиза, — Наверно.

— Ты очень хороший друг, Элоиза, — тихо проговорила Пенелопа.

— Да, — сказала Элоиза с эффектным вздохом. — Я знаю. Самый лучший.

Пенелопа улыбнулась. Веселые реплики Элоизы, ясно дали понять, что она не в настроение депрессии или грусти. Что было прекрасно. Есть время и место для всего. Пенелопа сказала то, что она хотела сказать, и она знала, что Элоиза ответит на ее дружеское чувство, даже если она в этот момент предпочитает шутить и дразнить.

— Тем не менее, я должна признаться, — сказала Элоиза, протягивая руку за бисквитом, — Ты и Колин преподнесли мне довольно неожиданный сюрприз.

— Мы преподнесли довольно неожиданный сюрприз и мне, — скривив рот, пробормотала Пенелопа.

— Не то, чтобы я не радовалась за тебя, — поспешила добавить Элоиза. — Нет другого человека, кроме тебя, которого я хотела бы видеть в качестве собственной сестры. Конечно, кроме тех сестер, которые у меня уже есть. И если бы я когда-нибудь могла представить вас вместе, я бы непременно вмешалась.

— Я знаю, — сказала Пенелопа, уголки ее рта смеялись.

— Да, — Элоиза махнула рукой в ответ, на ее комментарий, — Я известна, как чересчур упорная и настойчивая женщина.

— Что это у тебя с пальцами? — спросила Пенелопа, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть.

— Что? Это? О, так, ерунда, — но, тем не менее, Элоиза спрятала руки, положив их на колени.

— Это не ерунда, — сказала Пенелопа, — Покажи мне. Выглядит так, словно ты испачкала руки в чернилах.

— Ну, хорошо. Это так и есть. Это чернила.

— Тогда, почему ты не ответила, когда я спросила?

— Потому что, — сказала Элоиза дерзким тоном, — Это не твое дело.

Пенелопа отодвинулась в шоке от Элоизы из-за ее резкого тона.

— Я ужасно сожалею, — холодно сказала она, — Я не знала, что для тебя это такой чувствительный предмет.

— Ох, нет, это не так, — быстро проговорила Элоиза. — Не глупи. Это просто из-за моей неуклюжести. Я думаю, я не могу писать, без того, чтобы половина чернил не оказывалась у меня на пальцах. Можно было бы конечно носить перчатки, но они бы часто были запятнаны чернилами, и мне бы пришлось все время их менять, а я не хочу тратить все мои карманные деньги — к тому же довольно скудные — на перчатки.

Пенелопа пристально смотрела на нее в течение ее долгого объяснения, затем спросила:

— И что же ты пишешь?

— Ничего, — быстро ответила Элоиза, — Просто письма.

Пенелопа поняла по довольно оживленному тону Элоиза, что та очень не хочет останавливаться на этой теме, но она была так нехарактерно для себя уклончива, что Пенелопа, не выдержав, резко спросила:

— К кому?

— Письма?

— Да, — сказала Пенелопа, хотя, она думала, это было довольно очевидно.

— О, так, никому.

— Ладно, разве только, если они это дневник, то они не к кому и не отправились, — произнесла Пенелопа, в его голосе прозвучало нетерпение.

Элоиза кинула на нее оскорбленный взгляд.

— Ты сегодня чересчур любопытна.

— Лишь потому, что ты сегодня чересчур уклончива.

— Они к Франческе, — сказала Элоиза с небольшим фырканьем.

— Хорошо, тогда почему же ты сразу так не сказала?

Элоиза скрестила руки на груди.

— Возможно потому, что я мне не нравится твой допрос.

Пенелопа открыла рот. Она не могла вспомнить, когда в последний раз, они были так близки к настоящей ссоре.

— Элоиза, — сказала она, удивление прозвучало в ее голосе, — Что случилось?

— Ничего не случилось.

— Я знаю, что это неправда.

Элоиза ничего не сказала, лишь упрямо сжала губы, и, отвернувшись, посмотрела в окно, явно пытаясь положить конец их разговору.

— Ты злишься на меня? — настаивала Пенелопа.

— Почему я должна на тебя злиться?

— Я не знаю, но явно вижу, что ты злишься.

Элоиза тяжело вздохнула.

— Я не злюсь.

— Хорошо, но с тобой явно что-то происходит.

— Я просто … Я просто… — Элоиза покачала головой. — Я не знаю, что со мной. Беспокойство, наверное.

Пенелопа некоторое время переваривала сказанное, затем тихо спросила:

— Я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Нет, — криво улыбнулась Элоиза, — Если бы мне нужно было, чтобы ты что-нибудь сделала, можешь быть уверена, я бы уже давно попросила тебя это сделать.

Пенелопа почувствовала, как внутри нее нарастает смех. Как это похоже на Элоизу.

— Я полагаю, это …, — начала Элоиза задумчиво, — Нет, не имеет значение.

— Нет, — сказала Пенелопа, пододвигаясь и беря руку подруги в свои руки, — Скажи мне.

Элоиза выдернула руку, и посмотрела на Пенелопу.

— Ты будешь думать, что я дурочка.

— Возможно, — сказала Пенелопа, — Но ты все же моя самая близкая подруга.

— Ох, Пенелопа, но я не такая, — грустно сказала Элоиза, — Я не достойна этого.

— Элоиза не сходи с ума. Я бы не смогла войти в общество и ходить по Лондону без тебя.

Элоиза улыбнулась.