Рана на руке дьявольски болела, несмотря на бренди, которое он вылил и на кожу и себе в глотку. Агент по недвижимости, который составлял арендный договор на небольшой аккуратный домик с террасой, и которого он нашел в Блюмсбари; сообщил ему о том, что предыдущий арендатор испытывает трудности, поэтому Колин не сможет переехать сегодня, как планировалось, и спросил, будет ли для него приемлемо переехать лишь на следующей недели.

И в довершение всех бед, он с тревогой подозревал, что мог нанести непоправимый ущерб его дружбе с Пенелопой.

Что заставляло его чувствовать себя хуже всего, с тех пор, как:

А) он очень ценил свою дружбу с Пенелопой,

В) он осознал, как сильно он ценил свою дружбу с Пенелопой,

С) он подался панике, при мысли потерять дружбу с Пенелопой.

Пенелопа была постоянной и неизменной в его жизни. Подруга сестры — она всегда была поблизости, не слишком близко, но и не слишком далеко.

Но мир, оказывается, изменился. Он только две недели тому назад вернулся в Англию, но Пенелопа уже изменилась. Или может быть, он изменился. Или может быть, она не изменилась, но его восприятие и отношение к ней изменилось. Но она неожиданно стала иметь важное значение в его жизни. Он не знал, как еще преподнести то, что случилось.

И после десяти лет того, что она для него было просто … там, было довольно странно, чувствовать, что ее мнение и дружба, так важны для него.

Ему не нравилось, что они расстались днем при столь неуклюжих причинах. Он не мог вспомнить, когда он чувствовал такую неловкость и неуклюжесть в обществе Пенелопы, даже — нет, это была неправда.

Был такой момент … Господи, как много лет прошло с тех пор? Шесть? Семь? Его мать тогда приставала к нему, чтобы он женился, в этом не было ничего нового, кроме того, что она предложила Пенелопу в качестве потенциальной невесты, что было весьма ново. Это выбило его из колеи, и Колин тогда был не в том своем состоянии, в котором он обычно в ответ на просьбы матери о женитьбе, шутил и дразнил ее.

И потом, она не остановилась. Она болтала о Пенелопе все дни и все ночи, кажется, не прекращая, до тех пор, пока он не сбежал из Англии. Ничего такого решительного — просто небольшая поездка в Уэльс. По правде сказать, о чем еще его мать могла думать?

Когда он вернулся, его мать снова захотела поговорить с ним о Пенелопе, конечно, кроме того раза, когда его сестра Дафна снова была беременна и хотела сделать в семье объявление. Но, как он мог знать это? Он не ждал с нетерпением посещение дома матери, так как был уверен, что это повлечет за собой снова намеки о необходимости жениться. Затем он столкнулся со своими братьями, и они стали его мучить насчет женитьбы так, как это могут делать только братья, и следующим, что он сделал, это объявил очень громким голосом, что он не собирается жениться на Пенелопе Физеренгтон!

К несчастью в этот момент, Пенелопа стояла в дверном проем, ее рука была прижата к губам, ее глаза были широко открыты, и в них стояла боль и замешательство, а также наверно еще дюжина других неприятных эмоций, до которых он стыдился доискиваться.

Это было одно из самых ужасных мгновений в его жизни. Единственное мгновение, фактически, которое он прилагал усилия забыть. Он не думал, что Пенелопа обожала и любила его — по крайней мере, не больше, чем другие молодые леди — а он так смутил ее. Выбирать ее имя для такого объявления…

Это было непростительно.

Он принес извинения, и конечно, она их приняла, но он никогда не будет по-настоящему прощен.

И теперь, он забылся и оскорбил ее снова. Не прямым способом, конечно, но он должен был подумать немного больше и усерднее, прежде чем начать жаловаться на свою жизнь

Проклятье, это звучало глупо, даже для него. О чем он должен был в таком случае жаловаться?

Ни о чем.

И все же была это изводящая пустота внутри. Тоска о чем-то, что он не мог никак определить. Он ревновал к братьям, Боже, он ревновал к их любимому делу и их успехам.

Единственная отметка, которую оставил Колин в этом мире, была светская хроника леди Уислдаун. Какая изысканная шутка.

Но все относительно, не так ли? И по сравнению с Пенелопой, он вообще не имел причин для жалоб. Это означало, вероятно, что ему следовало держать свои мысли при себе. Ему не нравилось думать о ней, как о забытой на полке старой деве, но он предположил, что это было точное изображение ее жизни. И эта позиция не приносила особого почтения в британском обществе.

Фактически, это была ситуация, о которой могли жаловаться многие люди. Горько.

Пенелопа никогда не показывала больше, чем стоическое не согласие со своей участью, но, по крайней мере, она принимала ее. Хотя, кто знает?

Возможно, Пенелопа мечтала и надеялась о другой жизни, а не о жизни вместе с матерью и сестрой в их небольшом доме на Маунт-стрит.

Возможно, у нее были планы и собственные цели, но она держала их в себе под завесой достоинства и юмора.

Возможно, в ней было гораздо больше спрятано, чем казалось.

Возможно, подумал он с вздохом, она заслуживает извинений.

Он не был точно уверен в том, что он должен принести ей извинения; он не был уверен в том, что это была именно та необходимая вещь.

Но ситуация нуждалась в каком-нибудь изменении.

Ох, проклятье. Теперь он оказался перед необходимостью посетить музыкальный вечер Смитти-Смит этим вечером. Это было самое болезненное и немузыкальное ежегодное событие; в чем все были уверенны. Когда все дочери Смитти-Смит выросли, то их место заняли кузины, у каждых последующих с музыкальным слухом дело обстояло еще хуже, чем у предыдущих.

Но туда собиралась пойти сегодня вечером Пенелопа, а это подразумевало, что Колину придется быть там.

Глава 7

Колин Бриджертон имел впечатляющую по размерам стайку молодых леди, собравшихся вокруг него на ежегодном музыкальном вечере Смитти-Смит в среду, раболепствующих ему по поводу его раненой руки.

Ваш автор не знает, как была получена рана — фактически, мистер Бриджертон был чересчур раздражающе молчалив об этом. Говоря о раздражениях, рассматриваемый мужчина казался скорее раздраженным оказываемым ему вниманием и почестями. Ваш автор слышал, как он говорил своему брату Энтони, что желал бы поскорее покинуть это … (непроизносимое и непечатное слово) и поскорее уехать домой.

Светская хроника Леди Уислдаун, 16 апреля 1824

Почему, почему, почему она сама по собственному желанию делала это?

Год за годом приходил посыльный с приглашением, и год за годом Пенелопа клялась себе, что она никогда, пусть Господь будет ей свидетелем, не посетит еще одного музыкального вечера Смитти-Смит.

И год за годом, она обнаруживала себя, сидящей в музыкальном зале у Смитти-Смит, отчаянно пытаясь не съеживаться (по крайней мере, не слишком явно), поскольку последнее поколение девочек Смитти-Смит безжалостно убивало бедного Моцарта в музыкальном исполнении.

Это было болезненно. Ужасно, ужасно, ужасно болезненно. Фактически, не было другого способа описать это.

Больше всего озадачивало Пенелопу то, что казалось, она всегда попадает на первый ряд, или довольно близко к нему, что было очень болезненно и мучительно. И не только для ушей. Каждые несколько лет, была, по крайней мере, одна девочка Смитти-Смит, которая понимала, что она принимала участие в преступлении против законов музыки. В то время, как остальные девушки играли с энтузиазмом на своих скрипках и пианино, у одной девушки было странное страдальческое выражение лица, которое Пенелопа знала очень хорошо.

Это было лицо, обладательница которого хотела бы оказаться где-нибудь еще, в другом месте, но только не здесь. Это можно пытаться скрыть, но это всегда выходит в уголках рта, которые сильно напряжены. И конечно это было видно в глазах, если хорошо присмотреться.