Так он обнаружил, что то, что он наполовину презирал, не было презренным, то, что он воспринимал как удовлетворение аппетита - приятное, но банальное приключение в разочаровании, обладало своенравными и неуловимыми глубинами, о которых он и не подозревал раньше, и несло осознание красоты в его сердце.

Сентябрь того года омрачила смерть Чарльза. Старик жалобно кряхтел всё лето, и доктор уже с полдюжины раз ставил на нем крест. И однажды Чарльз рухнул в обморок сразу после того, как Чоук сделал самый благоприятный прогноз в этом году, и умер, прежде чем того успели повторно вызвать.

Росс пришел на похороны, но ни Элизабет, ни Верити там не оказалось, обе болели. Похороны привлекли много как деревенских, так и шахтеров, и местное дворянство, поскольку Чарльза считали крупнейшим землевладельцем округи, и в целом он всем нравился.

Службу провел кузен Уильям-Альфред и, сам страдая от утраты, произнес проповедь, которая по общему мнению стала чем-то выдающимся. Темой он избрал "Человека Божиего".

- Что значит эта фраза? - спросил он.

- Она означает взрастить в себе те качества, что так явно проявлялись в Христе: правдивость и честность, чистоту сердца, смирение, милость и любовь. У сколь многих из нас есть эти качества? Можем ли мы заглянуть в свои сердца и увидеть, что там есть эти качества, необходимые, чтобы сделать нас божьими мужчинами и женщинами?

Такое время, когда мы оплакиваем уход великого и достойного человека это время для самоконтроля и подтверждения своей самоотверженности. Справедливо сказать, что с потерей нашего дорогого друга Чарльза Полдарка мы отмечаем уход божьего человека.

Он всегда двигался вперед, никогда не говорил злого слова. От него привыкли ожидать только доброту и любезность воистину благовоспитанного человека, который не знал дурного и не видел его в других. Непоколебимое, бескорыстное превосходство человека, чье существование являлось образцом для всех.

После того как Уильям-Альфред проговорил в этом ключе пять минут, Росс услышал всхлипывание на скамье рядом и увидел, что миссис Хеншоу не скрываясь вытирает нос. Капитан Хеншоу тоже часто моргал своими синими глазами, а некоторые другие тихо плакали.

Да, это оказалась красивая проповедь, которая брала за живое и воскрешала в памяти картины величия и умиротворенности. Но говорилось ли в ней о желчном обыденном старике, которого он знал, или предмет проповеди относился к истории какого-то святого из прошлого?

А может, хоронили двух человек под одним и тем же именем? Один, возможно, являлся таким людям как Росс, в то время как другой предназначался для людей с глубоким пониманием, таких как Уильям-Альфред.

Росс попытался вспомнить Чарльза таким, каким он был до болезни, Чарльза с его любовью к петушиным боям и аппетитом, вечным метеоризмом и пристрастием к джину, случайной щедростью и скаредностью, грехами и добродетелями как и у большинства мужчин.

Где-то здесь таилась какая-то ошибка. Что ж, это был особый случай... Но самого Чарльза, несомненно, это бы позабавило. Или он пролил бы слезу вместе с остальными за покойного?

Уильям-Альфред подходил к концу.

- Друзья мои, мы, возможно, далеки от примера, явленного перед нами. Но в доме Отца моего обителей много, и там найдется место для всех, кто верит. Равенство жизни, равенство возможностей - не для сего мира. Блаженны смиренные и кроткие, ибо они узрят Бога.

И Он в своей бесконечной мудрости взвесит всех нас. Блаженны нищие, ибо они попадут на небеса из-за своей бедности. Блаженны богатые, они попадут на небеса из-за подаяния своего. И в жизни иной да сплотится народ и удовлетворятся нужды его и воздастся ему по заслугам и да едины будут все в божественной милости своей – хвалить и прославлять Господа. Аминь.

Послышался визг виол, когда три музыканта около ступеней алтаря приготовились заиграть, хор откашлялся, а мистера Тренеглоса разбудил сын.

Росс принял приглашение вернуться в Тренвит, надеясь, что сможет увидеться с Верити, но ни она, ни Элизабет не спустились. Он не остался дольше, чем потребовалось, чтобы выпить пару бокалов канарского, а затем принес свои извинения Фрэнсису и ушел домой.

Росс пожалел, что не отправился домой прямо из церкви. В отношении к нему некоторых скорбящих чувствовалась определенная болезненная отстраненность. Несмотря на собственные мысли во время женитьбы, он оказался не готов к этому, хотя следовало бы посмеяться над собой и над ними.

Рут Тренеглос, урожденная Тиг. Миссис Тиг. Миссис Чайновет. Полли Чоук. Крякающие гусыни со своей мишурой социальных различий и мнимым кодексом этики! Даже Уильям-Альфред и его жена были немного сдержаны.

Несомненно, для них его брак выглядел слишком похожим на простое признание истинности старого скандала. Конечно, Уильям-Альфред в своей благожелательной манере воспринимал семью весьма серьезно. Джошуа по праву называл его совестью семьи. Тот любил получать советы, сомнений нет.

Старый мистер Уорлегган вел себя очень отстраненно, но это вполне понятно. Его озлобил эпизод в зале суда. Как, возможно, и отказ Росса вести дела шахты через их руки. Джордж Уорлегган был намного осторожнее в манерах, чтобы показать свои чувства.

Ну и ладно. Всё их неодобрение не стоит и плевка. Пусть варятся в собственном соку. Когда он добрался до своей земли, раздражение стало его покидать в предвкушении встречи с Демельзой.

Только Росс огорчился, когда, вернувшись домой, узнал, что Демельза ушла в Меллин, взяв еды для Джинни и маленькое платьице, что сшила для родившегося неделю назад малыша. У Бенджамина Росса возникли проблемы с зубами, а в последний месяц появились судороги.

Росс недавно видел своего тезку двух с половиной лет от роду и был поражен совпадением, что нож Рубена оставил шрам на лице ребенка, похожий на его собственный. Он спрашивал себя, заметят ли сходство, когда мальчишка вырастет.

Он решил пройти в Меллин в надежде встретить Демельзу на обратном пути.

И повстречал жену в двухстах метрах от коттеджей. Как и всегда, особое удовольствие ему доставило увидеть, как её лицо осветилось, и она вприпрыжку побежала навстречу.

- Росс! Как замечательно. Я и не ожидала, что ты уже вернулся.

- Так себе развлечение, - произнес он, обвивая её руку, - уверен, Чарльз бы заскучал.

- Тсс! - Демельза неодобрительно затрясла головой. - Не стоит шутить о таких вещах. Кто там был? Расскажи.

Росс рассказал, несколько торопливо, но и в самом деле наслаждаясь её интересом.

- Это всё. Скучное сборище. Моей жене следовало бы присутствовать, чтобы несколько его оживить.

- А разве... разве Элизабет там не было?

- Нет. И Верити тоже. Они неважно себя чувствовали. Чувство утраты, полагаю. Фрэнсис остался один, чтобы принять соболезнования. А твои больные?

- Мои больные?

- Джинни и младенец.

- Ааа, с ними всё хорошо. Превосходная малышка. С Джинни всё хорошо, но она в печали. Вялая, и ей не хватает Джима.

- А маленький Бенджи Росс и его зубы? Что там с мальчишкой? Они что, выросли у него из ушей?

- Намного лучше, любовь моя. Я принесла чуть-чуть масла валерианы и сказала Джинни, сказала Джинни... Как там это слово?

- Проинструктировала?

- Нет.

- Прописала?

- Да. Прописала его как лекарство. Так много капель, и часто. А Джинни открыла свои голубые глаза и говорит: "Да, мэм" и "Нет, мэм", будто я настоящая леди.

- Так и есть.

- Так и есть, - Демельза сжала руку мужа, - я и забыла, Росс, кого бы ты ни полюбил, ты бы сделал из нее леди.

- Чепуха, - ответил Росс. - Это исключительно твое проклятье. В этом месяце были вести от Джима?

- Не в этом. Ты слышал, что они узнали в том месяце.

- Да, что с ним всё хорошо. Я в этом сомневаюсь, но просто замечательно и отлично, если это их подбадривает.