- А это еще что? - спросил один из преследователей.

- Без понятия. Давай глянем.

Они двинулись точно к вязу, но ошиблись с направлением на двадцать футов, запутавшись в густом подлеске.

- Постой-ка тут. Погляжу, что там.

Мужчина протиснулся через кусты и скрылся. Другой прислонился к стволу дерева, держа руку на спусковом крючке ружья.

Джим вцепился в ветку над головой в жалкой попытке сдержать кашель. Пот стекал с него градом, и даже поимка казалась не такой уж страшной, как это судорожное напряжение. Его голова готова была разорваться, он бы отдал остаток жизни за возможность кашлянуть.

Раздался треск и топот шагов, когда появился второй егерь, разочарованно чертыхаясь.

- Ушел, наверное. Давай поглядим, как дела у Джонсона.

- А что насчет собак?

- А с чего им начать? Может, на следующей неделе его схватим.

Оба двинулись обратно. Но не успели они сделать и десяти шагов, как остановились, услышав жесточайший приступ кашля над своими головами и чуть позади.

На мгновение он их встревожил, отразившись эхом от деревьев. Потом один егерь быстро пришел в себя и побежал обратно к вязу.

- Спускайся! - крикнул он. - Немедленно спускайся, а не дух вышибу.

Росс услышал об аресте только в десять утра, когда один из ребятишек Мартинов принес ему новости на шахту. Он тут же отправился домой, оседлал Брюнетку и поскакал в Уэрри-хаус.

Семья Бодруганов постепенно приходила в упадок. Основная ветвь, чьи корни прослеживались (хоть и не слишком тщательно) сквозь два столетия истории графства, в середине этого века угасла. Уэрри-Бодруганы следовали тому же примеру. Сэру Хью, нынешнему баронету, исполнилось пятьдесят, а он был по-прежнему холост, энергичен и крепок, хотя и низкого роста. Он утверждал, что на теле у него больше волос, чем у любого другого мужчины, хвастаясь, что в любое время готов поставить в доказательство пятьдесят гиней. Он жил вместе с мачехой, вдовствующей леди Бодруган, любительницей верховой езды и сквернословия, женщиной двадцати девяти лет, которая держала в доме собак, так что он весь ими провонял.

Росс шапочно был знаком с обоими, но считал, что Джиму лучше было бы вторгнуться во владения кого-нибудь другого.

Он еще сильнее утвердился в этом мнении, когда приблизился к дому и увидел, что общество собралось для охоты. Чувствуя взгляды и перешептывания людей в красных сюртуках и сияющих сапогах, он спешился и протиснулся между лошадьми и тявкающими собаками, направившись вверх по лестнице к дому.

Наверху путь ему преградил лакей.

- Чего вам надо? - спросил он, оглядев грубую рабочую одежду Росса.

Росс пристально посмотрел на слугу.

- Сэра Хью Бодругана, а не твоей наглости.

Лакей постарался исправить положение.

- Прошу прощения, сэр. Сэр Хью в библиотеке. Как мне о вас доложить?

Росса провели в комнату, наполненную людьми, которые пили портвейн и канарский сак [9]. Самые неподходящие условия для того, о чем он собирался попросить. Многих из присутствующих он знал. Здесь были молодой Уитворт и Джордж Уорлегган, а также доктор Чоук, Пейшенс Тиг, Джоан Паско и Рут Тиг с Джоном Тренеглосом, старшим сыном старого Хораса Тренеглоса. Росс осмотрелся поверх голов и заметил сэра Хью, сидевшего у камина с широко раздвинутыми ногами и поднятым бокалом. Он увидел, как лакей подошел к нему и прошептал на ухо, и услышал со стороны сэра Хью нетерпеливое "Кто? Что? Что?". Это всё, что он смог разобрать, потому что в это время разговоры временно утихли. В свое время он мог бы посчитать это естественным, когда входил в комнату.

Росс кивнул и слегка улыбнулся некоторым из гостей, пока шел мимо них к сэру Хью. Раздался лай, и он увидел, что леди Констанс Бодруган стоит на коленях на коврике перед камином, перевязывая псу лапу, а вокруг шныряют и лижут ее шесть черных спаниелей.

- Проклятье, я думал, это Фрэнсис, - сказал сэр Хью. Охота начнется через десять минут.

- Мне нужно всего пять, - любезно произнес Росс. - Но я предпочел бы поговорить наедине.

- В этом доме нынче утром невозможно поговорить наедине, это же настоящий Иерихон. Говорите же, всё равно здесь слишком шумно, чтобы кто-нибудь подслушал ваше частное дело.

- Я бы отхлестала того , кто разбил чертово стекло, - заявила его мачеха.

Росс взял предложенное вино и изложил баронету причину своего визита. На землях Бодругана этой ночью схватили браконьера. Мальчишку, которого он знает лично. В качестве судьи сэр Хью, безусловно, может как-то всё устроить со слушанием этого дела. Это первое преступление мальчишки, и Росс имеет основания полагать, что его сбил с толку взрослый и прожженный негодяй. Росс счел бы своей обязанностью оплатить издержки, если мальчишку отпустят, сделав строгое предупреждение. Более того, он лично возьмет ответственность...

Тут сэр Хью разразился хохотом. Росс замолчал.

- Будь я проклят, но вы пришли слишком поздно, сэр. Опоздали на несколько часов. Его привели ко мне в восемь утра, теперь он на пути в Труро. Я назначил суд на следующую сессию.

Росс глотнул вина.

- Вы очень торопились, сэр Хью.

- Что ж, я не хотел задерживаться с этим мальчишкой в последний день охоты. Я знал, что к девяти часам в доме будет настоящее столпотворение.

- Браконьер, - произнесла леди Бодруган, которую внезапно озарила идея, так что она даже выпустила пса. - Подозреваю, что он-то и разбил стекло. Боже, я бы его четвертовала! Закон слишком мягок к этим гаденышам.

- Что ж, теперь он больше не будет тревожить моих фазанов недельку-другую, - добродушно рассмеялся сэр Хью. - Недельку-другую. Вы должны признать, капитан Полдарк, просто прискорбно, сколько хороших развлечений вы пропустили в нынешнем году.

- Мне жаль, что я вторгся во время охоты.

- Сожалею, что вы пришли с такой невеселой миссией. Я могу одолжить вам лошадь, если пожелаете присоединиться к охоте.

Росс поблагодарил, но отказался. Через некоторое время он принес извинения и ушел. Больше ему нечего было здесь делать. Когда он удалялся, леди Бодруган сказала:

- Ты же не собираешься отпустить этого гаденыша, Хью?

Росс не расслышал ответ ее пасынка, но те, кто расслышал, разразились смехом.

Он знал, что всё общество примет точку зрения Бодруганов на его идею отпустить браконьера с предупреждением, хотя и облачит это в более вежливые фразы. Даже корнуолльское общество, которое так терпимо относилось к контрабандистам. Контрабандисты были смелыми ребятами, знающими, как надуть правительство с налогами и привезти им бренди за полцены. Браконьер не только буквально преступал границы чей-то земли, но и метафорически - все неотъемлемые права частной собственности. Он был изгоем и отщепенцем. Повешение считалось едва ли достаточным наказанием.

Росс наткнулся на то же отношение, когда несколько дней спустя разговаривал с доктором Чоуком. Джим, вероятно, не предстанет перед судом раньше последней недели мая. Росс знал, что Чоук, как доктор на шахте, лечил Джима не далее как в феврале, и потому спросил его мнение о парнишке.

Чоук сказал, мол, а чего же ожидать, когда в семье уже была чахотка? Прослушав Джима, он обнаружил определенную патологию в одном легком, но как она будет развиваться - трудно сказать. Конечно, могут возникнуть жалобы на разного рода недомогания: рано или поздно в легком разовьется некроз, парень может дожить и до сорока, что для шахтера вполне приличный возраст. Трудно судить.

Росс решил, что эти сведения пригодятся на судебном заседании. Свидетельство о серьезном заболевании, вкупе с его собственным ходатайством, вероятно, может ограничить приговор предупреждением. Если Чоук выступит на суде...

Чоук стянул брови в озадаченном взгляде. Вы же не предлагаете...

Именно это Росс и предлагал. Чоук недоуменно покачал головой.