- Тебе не следует этого опасаться. Росс никогда ничего не забывает. Я полагаю, - Верити всмотрелась в сгущающиеся сумерки, - это черта нашей семьи.

Последние три мили они преодолели в полной тишине. Молодая луна вслед за солнцем опускалась вниз. Вскоре она исчезла, оставив после себя тонкую дымку. Демельза смотрела, как крохотные летучие мыши кружат и мелькают на их пути.

Когда девушки проехали молодые рощицы возле Уил-Мейден и въехали в знакомую долину, то почувствовали облегчение. По обочинам стояли свежесжатые стога - два пшеничных и один овсяный; по утрам, в лучах рассвета, они светились золотом - два ярко, а один тускло. В конце долины мерцали огоньки Нампары.

Росс стоял в дверях, поджидая, чтобы помочь им спуститься с седла и провести в дом.

- А где Джуд? - спросил он. - Он что...?

- Он там, - ответила Демельза. - Всего лишь там, наверху. Моет лицо у ручья.

Осень не желала сдавать свои права, словно наслаждалась своим совершенством. Ноябрьские ураганы не срывались, а листья высоких вязов, желтые, коричневые и бледно-алые, мерно плыли по ручью до самого Рождества. Жизнь в Нампаре текла так же размеренно. Они жили вместе, эти несхожие любовники, в гармонии и согласии, работали, засыпали, ели, любили, смеялись и ладили друг с другом, создав вокруг себя прелестный остров забот, на который внешний мир не делал серьезных попыток покуситься. Рутина их жизни стала частью каждодневного удовольствия.

Джинни Картер приходила в дом, неся привязанного за спиной голубоглазого рыжеволосого младенца. Если ребенок вел себя тихо, то не мешал ей работать. Они приходили каждое утро в семь, а уже в семь вечера Джинни можно было увидеть идущей со своим узелком через холм обратно в Меллин. О Джиме новостей почти не было. Однажды Джинни показала Россу недавно полученное письмо, полное грамматических ошибок, которое написал один из сокамерников Джима. В нем говорилось, что у Джима всё в порядке и он ее очень любит. Росс знал, что Джинни жила за счет матери, а весь свой заработок отсылала Джиму так часто, как только могла. Правда, неизвестно, какая часть этих денег оседала в карманах тюремщика. Только настойчивость миссис Мартин и материнские заботы остановили Джинни от того, чтобы пройти двадцать шест миль до Бодвина, переночевать под забором, а на следующий день вернуться обратно.

Росс подумал, что после Рождества сам отправится туда.

Демельза освободилась от большей части повседневной работы, однако по прежнему постоянно была занята и не находила свободного времени для игры на спинете. Она уже научилась извлекать из инструмента несколько приятных слуху звуков и, как выяснилось, была способна исполнить пару простеньких мелодий, которые знала настолько, что могла спеть. Росс сказал, что в следующем году спинет настроят, и она начнет брать уроки.

Для домочадцев Нампары стало сюрпризом, когда двадцать первого декабря к ним прибыл юный Бартл с запиской от Фрэнсиса, в которой говорилось, что Росса и Демельзу приглашают провести Рождество в Тренвите.

"Не будет никого, кроме нас, - писал Фрэнсис, - дом полностью принадлежит нам. Кузен У.А. в Оксфорде, а мистер и миссис Чайновет отпразднуют Рождество с ее кузеном Дином из Бодмина. Мне грустно от того, что наши семьи не осознают подобным же образом своего кровного родства. К тому же от Верити мы многое слышали о твоей жене (нашей новой кузине) и хотели бы с ней познакомиться. Приходите днем в Сочельник и останьтесь на пару дней".

Росс тщательно обдумал записку, прежде чем ее передать. Послание было написано в приятельском тоне и не создавало впечатления, что писалось под чьим-то давлением, Верити или Элизабет. Росс не желал усугублять трещину в их отношениях, возможно, еще существующую. К тому же казалось досадным отвергать искренний дружеский жест, в особенности от друга детства.

Воззрения Демельзы, естественно, отличались. За этим стояла Элизабет. Элизабет пригласила их, чтобы испытать Демельзу, чтобы посмотреть, какой женой она стала Россу, чтобы создать вокруг Росса атмосферу, на фоне которой он заметит, какую ошибку совершил, женившись на девушке из низшего сословия, чтобы унизить Демельзу своими изящными манерами.

Однако к этому времени Росс начинал понимать все выгоды от поездки. Он совсем не стыдился Демельзы. Тренвитские Полдарки никогда не являлись ярыми поборниками изящных манер, а Демельза обладала своеобразным очарованием, которое не могло дать ни одно воспитание в мире. Лучше зная Элизабет, он даже и не предполагал, что она снизойдет до столь мелочного враждебного поступка, и хотел показать ей, что доволен не совсем обычной заменой.

Но Демельза не находила доводы Росса убедительными.

- Нет, Росс. - покачала она головой. - Ты иди, если должен. А я не пойду. Я не их сорта. Мне и здесь будет хорошо.

- Или мы пойдем вместе, или останемся, - произнес Росс, - иначе и быть не может. Бартл всё еще ждет ответа, и я должен передать ему свадебный подарок. Пока я поднимусь наверх за кошельком, ты уж надумай стать послушной кузиной.

Демельза посмотрела с вызовом.

- Я не хочу быть послушной кузиной.

- Послушной женой, тогда уж.

- Но это будет ужасно, Росс. Здесь я миссис Полдарк. Я могу заводить часы, когда мне вздумается. Могу дразнить и таскать тебя за волосы, кричать и петь, когда захочу, играть на старом спинете. Я делю с тобой постель, а по утрам, когда просыпаюсь, раздуваюсь от важности, мечтая о серьезных вещах. Но они, они ведь не Верити, ты сам мне говорил. Посмотрят они на меня и скажут: "Боже мой", а потом отправят на кухню к Бартлу и его молодой жене.

Росс бросил на неё косой взгляд.

- Неужели ты думаешь, что они так тебя превосходят?

- Нет, я этого не говорила.

- Ты думаешь, мне следует тебя стыдиться?

В спорах Росс всегда приводил слишком весомые для нее доводы. Демельза понимала, чувствовала, но не могла подобрать слова, чтобы доказать его неправоту.

- О, Росс, они ведь люди твоего круга, - пролепетала она. - А я - нет.

- Родилась ты точно так же, как и они, - возразил Росс. - У нас одинаковые порывы, желания и капризы. Сейчас мой каприз - повести тебя в Тренвит на Рождество. Уже немногим более шести месяцев прошло с тех пор, как ты торжественно поклялась мне повиноваться. А на это что ты скажешь?

- Ничего, Росс. Вот только не хочу я идти в Тренвит.

Росс рассмеялся. В последнее время споры между ними все чаще заканчивались смехом - намек на то, их товарищеские отношения приобретает большую легкость.

Росс подошел к столу.

- Я коротко отпишу им, поблагодарю за приглашение и сообщу, что ответ мы дадим завтра.

На следующий день, как и во всех важных делах, Демельза неохотно сдалась. Росс написал, что они приедут в Сочельник и проведут Рождество в Тренвите. Но, к сожалению, дела на шахте вынуждают его вернуться домой тем же вечером.

Приглашение приняли, так что повода обижаться не было; но будь оно не от чистого сердца, Росс с Демельзой могли не засиживаться в гостях. Демельза получит возможность встретиться с ними как равная, но долго притворяться благовоспитанной не придется.

Демельза согласилась, потому что несмотря на то, что доводы Росса её не убедили, она редко могла выстоять против его увещеваний. Она охотней бы пошла к цирюльнику на шахте и вырвала шесть зубов.

На самом деле она боялась не Фрэнсиса и не старую тетушку; даже легко схватывая всё на лету, уверенности она набиралась всю осень. Загвоздка, конечно же, заключалась в Элизабет. Элизабет, Элизабет, Элизабет. Это имя звучало в ее голове при каждом шаге, когда в Сочельник они прошли поля за домом и вышли на тропинку вдоль утесов.

Демельза бросала косые взгляды на мужа, которой шагал рядом своей легкой размашистой походкой, в которой не содержалось ни намека на прежнюю хромоту. Она никогда не могла понять, о чем он думает; его сокровенные мысли скрывались за этим странным беспокойным лицом с бледным шрамом на щеке, словно напоминанием о перенесенной душевной травме. Демельза лишь знала, что сейчас Росс счастлив, и источник этого счастья - она. Она понимала, что вместе им хорошо, но не могла предугадать, как долго их счастье продлится; в глубине души осознавалa, что на крыльях судьбы к ней мчится встреча с женщиной, которую он когда-то горячо любил.