— Ваша светлость, в последнее время Россия превосходит многие страны во многом. Но что поистине бесспорно — в России лучше всего кормят. Только для этого можно многие версты преодолеть. Конечно, в том берлинском трактире пока ещё далеко до кулинарных высот русских ресторанов, но мы, немцы, народ упорный. Так что обязательно перенимаем у вас лучшее и добавим своё, чтобы это сделать ещё лучше, — вылил мне тираду Людвиг Иоганн фон Люценштауфен.

На самом деле, моим агентам в Пруссии далеко не сразу удалось понять, кого именно делает своим специальным посланником Фридрих. Пришлось над этим вопросом повозиться и даже привлекать одного прусского министра, пойманного на компромат не так чтобы давно. Всё же люди в этом времени, или в каком-то другом, чаще всего не дураки. Может быть, менее опытные, менее технически оснащённые, но разумные и даже очень быстро учатся.

Так что при моём опыте, понимании, как и что работает, русской Тайной канцелярии становится всё тяжелее заниматься разведывательной деятельностью на территории дружественных и не очень государств. Действие, как и предполагалось, рождает контрмеры. И это даже хорошо, ибо нужно совершенствоваться.

Не так давно даже был шпионский дипломатический скандал, когда… Кто бы мог подумать, но испанцы вычислили русского шпиона. Теперь вот барону графу Степану Тайниковскому, главе Тайной канцелярии, приходится голову ломать, как вытягивать нашего человека из испанских лап. Те слишком много запрашивают.

Придумали! Они требуют переговоров по урегулировании территориального спора с нами за Калифорнию. Прознали, что есть там золото. Начинается своя игра. И уши англов торчат и отсюда.

— Будет ли мне, ваша светлость, позволено перейти к делу? — спросил мой гость, дождавшись, когда последняя ложка великолепной каши будет мною проглочена.

Свою он съел раньше.

— Под замечательный кофе с крымским коньяком вполне уместно поговорить и о значимом, — отвечал я. — Кстати… Я жду запроса на поставки русского коньяка и других хмельных напитков. Замечу: ничто так не сближает страны, как выгодное промышленное сотрудничество и торговля.

— Всенепременно, если мой король удовлетвориться итогами моей миссии. Итак… позвольте. Я знаю вас, ваша светлость, как человека решительного и не склонного нарушать данное слово. Моего короля заботит вопрос: как быстро Российская империя выступит на стороне австрийцев? — задал более чем прямой вопрос шпион Фридриха. — Заметьте, что мы смотрим на обстоятельства со знанием дела. Не тешим себя надеждой, что вы станете на стороне Пруссии.

Что ж, в данном случае я намерен отвечать тоже прямо и даже почти честно.

— У вас будет два месяца. Но только лишь в том случае, если войска вашего короля не окажутся под Веной. Допускать полного уничтожения Австрийской империи я не стану, — сказал я.

Вот и всё. Человек, сидящий напротив меня, тайно пробирался в Крым, по этому поводу была целая спецоперация, в которой его, уж не знаю насколько явно, но прикрывали сотрудники Тайной канцелярии. А теперь прозвучала лишь одна фраза — и более ничего. Можно и расставаться.

— Я услышал вас, ваша светлость. И мой король просил передать вам, что будет непременно рад встретиться непосредственно с вами на поле сражения. Для него будет честью разбить русские войска под вашим командованием, — сказал немец.

— Что ж, любому русскому командующему будет лестно разбить столь грозную армию, которую создал ваш король, — сказал я. — А ещё я предлагаю вашему королю задуматься о том, сколь жизнеспособна нынче Речь Посполитая. И если Прусскому королевству настолько нужны земли, то не вижу особых препятствий, чтобы эти земли были взяты у поляков. При этом Российская империя оставит за собой право действовать соответственно нашим интересам.

А вот еще один крючок. Пусть задумается. Я же уверен, что пора бы и возвращать все русскоязычные земли, с православным населением.

Потом я встал из-за стола; тут же, демонстрируя великолепную армейскую выправку, поднялся и мой гость.

— Вас больше задерживать не стану, барон. И пусть нас рассудит Господь Бог! — сказал я.

Людвиг Иоганн поклонился и тут же вышел за дверь. Ему ещё предстоит проделать долгий путь, пересечь поперёк Речь Посполитую, чтобы доложить своему государю итог встречи со мной.

Два месяца, которые я дам Прусскому королевству. При должном планировании, — а немцев никак нельзя упрекнуть, что они не действуют согласно планам, — это немало времени. Как минимум занять Силезию и Саксонию Фридриху удастся.

А вот больше я ему давать не собираюсь. И то, что он захватит, то отчасти Фридриху придётся и отдать. Цель России в этой войне — занять Восточную Пруссию. При этом окончательно подчинить Курляндию и даже взять некоторые территории Речи Посполитой, чтобы расширить логистические возможности и Кёнигсберг не был никогда изолированным русским городом.

Надеюсь, что у Фридриха хватит ещё его экспансивных амбиций, чтобы купиться на мой посыл о разделе Речи Посполитой. Я хочу, чтобы именно Пруссия стала инициатором подобных событий.

Нам же простоит тогда осуществить «освободительный» поход, чтобы не дать злобным немцам захватить ещё и Литву, то есть белорусские земли.

Отобедовав, я направился в свой дворец, чтобы там поучаствовать в тренировке роты своих телохранителей. А вечером меня ждал семейный ужин. А ночью меня ждала…

Вот интересно: а много ли таких семей, в которых и по истечении пяти лет совместной жизни бушует подобная страсть между супругами? В прошлой жизни я ничего похожего не ощущал. А сейчас даже во время переговоров с немецким шпионом я то и дело думал о том, как сладостно мне будет засыпать в объятиях своей жены.

А после предстоит серьёзнейшая поездка по бывшему Дикому полю. Я лично должен буду открыть два ремесленных училища, три школы и один коммерческий лицей в Луганске.

Развитие Новороссии идёт столь бурными темпами, что я уже сейчас вижу: даже светлейшему князю Потёмкину это было не по плечу. На самом деле он совершил немало ошибок. Уж куда больше, чем мы набили себе синяков.

Однако вот-вот в Кривом Роге будет открыт железоделательный завод, который будет призван обеспечивать, на ряду с Луганским заводом, бурное строительство железных дорог рельсами. По крайней мере в Новороссии и Малороссии. Раз уж мне доверено развитие не только России, но и показательная работа в Новороссии, то нужно обязательно показывать превосходство.

У меня складывается чёткое убеждение, что ещё немного — и мы можем говорить о том, что Урал и основные заводы Демидовых — это не основной промышленный регион Российской империи.

Луганский завод… Это ведь не один завод. Это целый кластер многих предприятий, включающий в себя даже текстильную фабрику. Это такой актив, которого ещё в России нет нигде.

Скромный семейный ужин. Но он при мне, при канцлере, как главы развивающегося клана, в который так или иначе, но входят сидящие сейчас со мной за одним столом люди.

Гильназ, конечно, расцвела еще больше. И эта показная скромность женщины… Впрочем, и ей и ее мужу было неловко находится за столом. Разные культуры. И вообще, женщин тут быть не должно, но и моя сестра и моя жена, Гильназ, — все тут. И пусть Ибрагим-бей хоть удавится, казнокрад эдакий, но будет в моем доме так, как я того желаю. Вот у него в гостях я подчинюсь правилам исламского гостеприимства.

— Борис Петрович, — обратился я во время ужина, когда уже обсудили незначимые темы о погоде, чистоте моря. — Вам надлежит отправиться в поездку. Вы не простив сопровождать меня в инспекции по Новороссии?

— Не извольте сомневаться, Алексей Лукич. Для меня честь, — сказал Шереметев.

Нужно попробовать его на разные роли. Может быть проснется в этом любителе театров и художественного искусства еще и какие более полезные качества? Нынче все больше театралов, гуманитариев. А мне экономисты нужны, инженеры, технари. Пусть бы женщины двигали культуру. Мужам надлежит зарабатывать на театры, музыку и другие развлечения.