Заржала испуганная лошадь и, стуча копытами, умчалась прочь. Что-то закопошилось под хвостом Картотряса. Он поспешно вскочил на лапы и встряхнулся, разбрасывая во все стороны солому, затем оглянулся. Его невольный пленник молотил руками и ногами и что-то голосил, уткнувшись лицом в грязь. Картотряс осторожно переместил хвост в сторону.
— …успокойся и подожди, пока дракон спустится! — Высокий рыцарь в доспехах поднялся на ноги и вытащил самый большой меч из всех, какие кендеру когда-либо приходилось видеть; его темные глаза сверкали, а грязные усы дрожали от возмущения. — Ты напугал моего коня, и он сейчас, скорее всего, несется сломя голову назад в Соламнию. Кто ты? Клянусь Кодексом и Мерой, я, сэр Арик фон Катманн, Рыцарь Розы, бросаю тебе вызов за этот трусливейший поступок!
Картотряс скрылся за ближайшим из уцелевших стогов сена, надеясь спрятаться, но тот был слишком мал, поэтому голова и хвост кендера торчали из-за него, позволяя рыцарю следить за каждым его движением.
— Но я не знал, что ты здесь! — принялся уверять рыцаря Картотряс, пока сэр Арик гордо вышагивал в его сторону. С рыцаря стекали потоки грязи и падало сено. — Я кен… — Нет, кендером он уже не был. Запоздало осознав свою ошибку, Картотряс захлопнул пасть на полуслове. — Дракон, — неубедительно закончил он через мгновение.
— Кендракон? — Рыцарь на дюйм опустил меч. — Я о таких никогда не слышал. Ты похож на медного дракона, хотя они встречаются в более южных широтах. Но твой род и место обитания не имеют никакого отношения к моей чести, не извиняют они и твоего поступка. — Он опять поднял меч, приготовившись к атаке. — Защищайся же, вредоносный кендракон!
Картотряс изо всех сил забил крыльями и взмыл в воздух, подняв такой ветер, что стог разметало, а рыцаря отбросило назад, и он, упав на спину, оказался погребенным под большой грудой золотистого сена.
— Я лучше пойду, — прокричал Картотряс сверху. — До свидания!
— Я найду тебя, кендракон! — Отбрасывая, сухую траву, рыцарь с трудом поднялся на ноги. — Я обыщу весь Эргот, пока мы не встретимся вновь, и я не смою нанесенную мне обиду твоей кровью!
Радуясь тому, что удалось убежать и его не проткнули мечом, Картотряс набрал высоту и закружил над лесами, лугами и предгорьями Дальних Гаардских гор. Он обрел второе дыхание и опять был очень доволен полетом.
Кендракон только-только обнаружил любопытный теплый поток воздуха, когда что-то острое, как крошечный меч, ткнуло его.
— Грабитель! Вор! — раздался крик, — Осквернитель гнезд!
— Что? Подождите! — Кендракон изогнул шею кверху, чтобы разглядеть нападавшего, и едва увернулся от удара клювом в глаз. — Не осквернял я никаких гнезд…
— Уничтожитель яиц! Пожиратель птенцов! Убирайся! Помогите! Помогите! Опасность!
Нападала на него авас, небольшая бело-коричневая птичка с длинным острым клювом, приспособленным для того, чтобы выковыривать из деревьев насекомых. Эти птицы вообще очень ревниво относились к своей территории, нападая на всякого, кому выпало несчастье оказаться в опасной близости от их гнезд, а что касается этого аваса, то он летал над головой Картотряса, ударял клювом во все уязвимые места и, не останавливаясь ни на мгновение, визжал.
— Я ничего не сделал, — запротестовал кендракон. — Я просто пролетал мимо…
— Еще хуже, путешественник! Вред, осквернение! Убирайся! Убирайся!
Решив, что благоразумие — лучшая составляющая отваги, Картотряс прибавил скорость. Хотя и отстав, авас какое-то время гнался за ним, не прекращая вопить, пока, наконец, не свернул, чтобы обратить свой гнев на следующего нарушителя границ.
Радуясь тому, что с неприятным происшествием покончено, кендракон безмятежно влетел прямо в облако жужжащих насекомых. Цепляясь крошечными колючими лапками, они облепили его крылья и голову.
— Мы голодны, — жужжали они. — Вот еда! Она так велика, что хватит на всех!
Кусачие твари впились в нежные части тела Картотряса, словно тысячи крошечных иголочек.
— Ой! — запротестовал он. — Мне же больно! Остальные насекомые, ожидая своей очереди напиться крови, сомкнулись вокруг него плотной тучей, напрочь перекрыв обзор.
— Я ничего не вижу! — прокричал кендракон и сильно выдохнул, сдув за один раз несколько сотен насекомых. Но, к несчастью, другие стремительно пришли им на смену. Кендракон потерял высоту, его лапы и живот время от времени задевали за верхушки деревьев. — Хорошо, что это не скалы! — проревел он.
Вдруг Картотряс догадался, что надо сделать, чтобы избавиться от паразитов. Постоянно дуя на насекомых и проверяя правильность выбранного направления, он с трудом продвигался на восток. Над морем, на расстоянии в несколько драконов от берега, кендракон нырнул в воду.
И пошел ко дну.
Картотряс изо всех сил пытался еще раз ударить крыльями, чтобы вытолкнуть себя из больших соленых волн. Это было сложнее, чем ему представлялось, особенно когда вода вокруг заполнилась рыбой, приплывшей покормиться множеством насекомых. К несчастью, некоторые из рыб решили пощипать и кендракона.
Когда Картотрясу, наконец, удалось выбраться на мелководье, а оттуда на берег, он совершенно выдохся. Его крылья, его веки, внутренняя часть ушных каналов и нижняя часть носовых проходов распухли от укусов, к тому же раны жгло от соленой воды.
— Ну и денек! — вздохнул он, расслабившись на теплом песочке. — Никогда бы не подумал, что птицы и насекомые доставляют драконам столько неприятностей. А еще я не знал, что драконы не умеют плавать. — Картотряс широко зевнул. — По крайней мере, сейчас я вдоволь попью, — Но, сделав глоток, он поморщился, — Фу! Соленая вода!
Устав экспериментировать, Картотряс сложил крылья и, опустив голову на лапы, заснул.
На следующее утро он проснулся оттого, что десятки маленьких крабов пытались унести его в такое же количество направлений. Развеселившись от этого зрелища, кендракон зачарованно следил за тем, как шустрые создания неутомимо, но безрезультатно стараются поднять его по частям и унести прочь.
Потом Картотрясу это надоело, к тому же он чувствовал, что после вчерашнего все тело нестерпимо свербит. Догадавшись, как избавиться от этого неприятного ощущения, кендракон расправил одно крыло и, подогнув под себя другое, перекатился на бок, а потом на спину. Затем, прижав оба крыла к телу, он принялся изгибаться, скребя всеми тридцатью тремя футами своей спины о шершавый песок.
Скоро весь пляж покрылся запутанным узором, а Картотряс, у которого от вчерашних птичьих клевков, укусов насекомых и рыбьих щипков остался лишь легкий зуд, взлетел вверх.
Вскоре он научился парить, делая широкие грациозные повороты. Крутые же повороты требовали полного контроля над мышцами, чтобы, растянув то или другое крыло, удерживать его в этом положении. Хорошо поупражнявшись, Картотряс научился и этому. Восходящие потоки околдовывали его, но он быстро уставал, когда приходилось слишком долго держать крылья почти неподвижно. Мчаться стрелой с неба прямо на стада было, безусловно, веселее всего — они так забавно ревели и бросались врассыпную. На третий день его бытности драконом одна испуганная корова на полной скорости врезалась в большой камень и больше не встала. Картотрясу было жаль, что по его вине погибло живое существо, однако он лизнул тушу в предвкушении горячей сочной пищи.
«Корова? — размышлял кендракон, кружа над мертвым животным и разглядывая его. — Это, должно быть, вкусно. Думаю, мне стоит попробовать. — Вдруг кендера, в отличие от дракона, замутило при одной мысли о том, чтобы попробовать сырое мясо. — Нет, я так не думаю. Не думаю, что у меня получится».
И, сопротивляясь своему требующему еды желудку, Картотряс полетел прочь в поисках еще одного дракона, чтобы поучиться у него приземляться.
Миртин шагал по грязной дороге, следом за ним плелась Кариан с поклажей. Одним глазом маг следил за коварными рытвинами, другой не спускал с черной коробочки в сложенной ладони. Магический искатель с чешуйкой медного дракона внутри пузырился и шипел, выделяя лишь крошечное перышко дурно пахнущего землистого тумана.
