Они шагали несколько часов подряд. Тас, Гизелла и Вудроу шагали чуть поодаль от не переваривающих лошадей гномов. Вудроу забросил поводья животным на спину и вел их за уздечки, замыкая шествие. Когда дорога стала виться между холмами у подножия горного хребта, земля под ногами сменилась камнем. Тас, который считал, что по ходу этого путешествия проявил незаурядное терпение, наконец не выдержал и задал вопрос, беспокоивший его весь день:
— А до деревни еще далеко? Мы за весь день не ели ничего, кроме пригоршни малины. Гном, шагающий впереди кендера, добродушно хрюкнул.
— Главное, есть дорога, по которой можно пройти. Город находится по ту сторону хребта, в следующем за ним ущелье. Тассельхофф с трепетом воззрился на отрог.
— И нам нужно его пересечь? Здесь же каждый валун размером ничуть не уступает крепости! Пройдут часы, пока нам удастся туда вскарабкаться.
— Все правильно, мы переберемся на ту сторону, — ответил гном, продолжая бодро шагать в ногу со своими товарищами.
— Мой друг, Флинт Огненный Горн — тоже, кстати, гном — однажды говорил мне, что его куда больше беспокоит то, что находится по ту сторону холма, чем то, как я собираюсь через него перебираться, — задумчиво бормотал Тас. — Мне кажется, это справедливо и в нынешней ситуации. Не часто встретишь, когда сказанное кем-то так подходит в другом случае, как на этот раз. Гном снова фыркнул. — Ты говоришь так, будто твой дружок — отменный остряк. Гном за спиной у Таса громко шмыгнул носом, после чего спросил: — Я правильно тебя понял? Ты в самом деле друг Флинта Огненного Горна?
— Конечно, — сказал Тас. — Я виделся с ним всего пару дней назад в Утехе. Но кажется, с тех пор прошло много лет. А ты с ним тоже знаком?
— Нет, нет, — поспешил ответить гном. — Но, если он старший сын Регара Огненного Горна, мы все его прекрасно знаем. Отец нашего барона, Кракольд Первый, познакомился с Регаром Огненным Горном во время Войны за Гномьи Врата. Конечно же, Кракольд тогда был еще совсем молодым вельможей, а теперь он приблизился к почтенному возрасту, но он был одним из немногих, кто пережил магический взрыв, положивший конец Войне за Гномьи Врата. О да, он находился там в тот день, когда погиб Регар Огненный Горн. Тех, кто носит фамилию Огненный Горн, до сих пор почитают среди моего народа. Мы никогда не забываем своих героев.
— Ух ты, — вырвалось у Таса, которому с большим трудом удавалось не отставать от марширующих гномов. — Но если Кракольд участвовал в последней битве Войны за Гномьи Врата, ему должно быть никак не меньше четырехсот лет! Разве для гномов это не почтенная старость?
— Только в том случае, если ты сражался в Войне за Гномьи Врата. Я сомневаюсь, что наберется хотя бы дюжина тех, кто уцелел, — ответил гном, снова шмыгнув носом. — Там полегли оба моих дедушки, — гордо добавил он, выпятив грудь.
— Ух ты, — пробормотал Тас. — Это, должно быть, здорово — знать, где бывали твои предки и чем занимались. Обыкновенно я знаю, где нахожусь, но понятия не имею, где в данный момент находится моя семья, разве что я буду с ними рядом. Исключая, разумеется, дядюшку Трапспрингера. Он вернулся в Кендермор и был заключен в темницу. Вот туда мы и направляемся, в Кендермор, освобождать моего дядюшку. Меня зовут Тассельхофф, кстати. Тассельхофф Непоседа. А тебя?
— А я Мэттью Разрывающий Железо, сын Ротью Разрывающего Железо, — ответил гном. — Мой отец — инженер, который сконструировал главные ворота Рословиггена. Мэттью поднял голову и выкрикнул поверх стремительно шагающей шеренги: — Прошу прощения, Ваша светлость, — проревел Мэттью. — Я только что поговорил с этим кендерским парнишкой и выяснил из нашей беседы нечто, что меня крайне изумило. Он называет себя Непоседой и является личным приятелем Флинта Огненного Горна, старшего сына Регара Огненного Горна.
Остальные гномы резко остановились и замолчали, а затем обратили взгляды на барона. Тот обошел шеренгу и остановился возле Тассельхоффа. — То, что сказал Мэттью, правда? — спросил барон.
— Естественно, — ответствовал Тас. — Мы очень хорошие приятели. Я расстался с Флинтом всего несколько дней назад. Он немного мрачный, но уже сейчас я за ним страшно скучаю.
— Хорошо, парнишка, а почему же ты сразу не упомянул, что был другом Огненным Горнам? — пророкотал глубоким грудным голосом барон. — Это не те сведения, что ты должен держать при себе! Теперь вы приветствуетесь вдвойне. Вы будете гостями в моем доме. Кстати, вы подоспели в нужное время. Завтра начинается Октябрьский фест! Обернувшись лицом к эскорту, барон добавил: — Я к тому веду, что в этом году у нас будет несколько фестов, так? Ему ответили раскатистым смехом и одобрением.
— Октябрьский фест! — хихикнула Гизелла, умилительно сложив ручки. — А я совсем забыла об этой осенней гномьей традиции! Слишком приятно, чтобы быть правдой! Вудроу придвинулся к Тассельхоффу и прошептал ему на ушко: — А что такое Октябрьский фест?
— Откуда мне знать? — шепотом ответил Тас, — Но, судя по их реакции, это должно быть восхитительным. Когда они приблизились к хребту, Вудроу еще больше озадачился.
— Тебе не кажется, — опять прошептал он Тассельхоффу, — что мы направляемся прямо в тупик? Мэттью говорил, что нам нужно перебраться через эту гору, а мы направляемся как раз к самой отвесной его части.
— А я даже внимания не обратил, — согласился с ним Тас, — но полагаю, они знают, что делают. Может быть, они будут использовать веревки и блоки, чтобы подняться на верхушку скалы.
— Я больше не хочу быть втянутым ни в какую историю с веревками и подъемниками! — застонал Вудроу.
В этот момент группа остановилась. Быстро оглядевшись кругом, Тас увидел, что они находятся в чем-то вроде коробки. Шероховатые, поросшие кустарником стены круто возносились вверх по обе стороны. Впереди над головой кендера нависала отвесная скала высотой по крайней мере пятьсот футов. Под скалой валялись обломанные сучья и осколки породы, по всей видимости, попадавшие сверху. Гномы принялись за работу. Они быстро оттянули от основания скалы большую кучу сучьев, и глазам путников предстала неровная каменная поверхность, напоминающая лицо с открытым редкозубым ртом. Мэттью порылся в заплечном мешке и извлек самый большой железный ключ из всех, что приходилось видеть Тассельхоффу.
— Наверное, он весит не меньше двадцати пудов, — во весь голос воскликнул кендер, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Двадцать два с половиной, почти двадцать три, — поправил его Мэттью. — Для гномьего ключа это сущий пустяк. Ты еще увидишь действительно большие ключи, их мы используем для самых важных дверей.
Тас тихонько присвистнул. Мэттью всунул ключ между двумя "зубами" и, сжав его обеими руками, с силой провернул. Появилось облачко пыли, потом невесть откуда взявшийся сквозняк, а потом на скальной стене возникла трещина. С каждым рывком Мэттью она расширялась, открывая обширный темный туннель, уходящий вглубь скалы.
Путники гуськом прошмыгнули в отверстие туннеля. Воздух внутри оказался холодным и колючим, но сухим. Мэттью вставил ключ в то же отверстие на обратной стороне "рожицы", и остальные гномы помогли ему провернуть дверь обратно и затворить ее. Провернув ключ в последний раз, он извлек его из скважины и засунул массивный предмет обратно в заплечный мешок.
Теперь туннель погрузился в непроглядную тьму. Некоторое время гномы не двигались с места, давая возможность своим острым глазам приспособиться к изменению освещения. А потом барон скомандовал: "Пошли", и его подручные снова выстроились в аккуратные шеренги.
— Подождите! — выкрикнул Вудроу, резко остановившись. Тассельхофф наткнулся на него сзади и уронил свой хупак. — Мы с кендером ничего не видим. Можно нам посветить?
— Прошу прощения, — сказал Мэттью, наклонился и поднял упавший хупак. — Мы не носим с собой факелов, потому что не нуждаемся в них. Положите руки на плечи идущему впереди гному, и все будет замечательно. Полы тут достаточно ровные.
