…нет, чем дальше, тем интересней…

Нат, сев на пол, обхватил колени. На сейфовую стену он смотрел хмуро, с раздражением, словно бы именно эта стена была виновата во всех Натовых жизненных перипетиях.

— Допустим… — Райдо погладил живот, угли в котором почти погасли, — допустим, Бран работал на Особый отдел… и допустим, в руки ему попала информация о неких ценностях, которые хранятся на одной маленькой усадьбе. Обыкновенной такой, каких множество… территория формально уже наша…

Стоя думалось плохо, отвык уже, а комнатка была чересчур мала, чтобы в ней ходить. Райдо раскачивался, переваливаясь с ноги на ногу, в движении ему всегда было легче.

— Допустим, он не стал докладывать…

— Почему?

— Потому что заявился сюда с десятком, а не сотней… ни обозов, ни переписчиков, ни старших. Или думаешь, Брану доверили бы серьезное дело? Нет, с этим разбирался бы кто-то посолидней чином… и поумней. Не позволил бы устроить из дома бордель с…

Райдо раздраженно пнул стол.

— Не важно. Но порядка было бы на раз больше… а Бран попросту засел на этой усадьбе. Ждал чего-то? Вопрос, чего?

Нат не мешал.

Он уже привык к этой манере хозяина, размышлять вслух.

— Итак… если глобально… есть усадьба, и есть что-то очень ценное, что требовалось вывезти. Как? Задействовать официальный канал? Возможно, но тогда наше гипотетическое сокровище отправится прямиком в королевскую казну, а Брану в лучшем случае благодарность перепадет. Благодарность, это, конечно, хорошо, прекрасно даже… но война закончилась или вот-вот закончится, главное, что очевидно, уже осталось недолго. И что дальше?

— Что? — послушно поинтересовался Нат.

— А ничего… очевидно, что многих отправят в отставку. И особый отдел не исключение. Чинов Бран не поимел, подвигов не совершил… славы рода не преумножил. Во всяком случае, — поправился Райдо, — я не слышал, чтобы приумножил. Скорее уж, зная дерьмовый его характер, нажил он не одного врага. А значит, из отдела его как пить дать поперли бы. А со-родичи навряд ли встретили бы его с распростертыми объятьями… младшая ветвь, второй сын… перспективы не самые интересные. Да и сам по себе паскудник, каких поискать. И открывавшиеся перспективы, я тебе скажу весьма хреновые перспективы, не могли Брана не беспокоить…

Нат вновь повернулся к стене.

— Сокровище.

— Именно.

— В личную собственность.

— Или собственность рода, но думаю, там тоже не в курсе, иначе помогли бы разобраться… Бран был жадным. А жадность, Нат, запомни, очень-очень плохое качество… вредное для здоровья, как видишь.

Мальчишка осклабился.

…а было время, он и улыбаться умел, глядишь, отойдет еще.

Весной. Когда яблони зацветут…

— Итак, у него есть сокровище, есть десяток, который это сокровище способен удержать…

— Трое, — поправил Нат. — В городе остались трое, включая Брана.

— Что ж… логично, чем меньше участников, тем больше доля каждого. Но втроем сокровище не переправить. Небезопасно… портал не построишь, зона нестабильна. Своим ходом… нет, долго, да и мало на кого напорешься. Все-таки случайности — дело такое… но вот если подождать, пока поле стабилизируется, порталы станут возможны… тем более, что места здесь тихие, и сейф имеется.

Райдо постучал по стене.

— Ждать было скучно, вот они и развлекались, как умели… развлекались, развлекались… доразвлекались… что-то пошло не так…

И в результате получилось три трупа в запертой комнате, пожар, который явно был устроен нарочно, поскольку гореть здесь нечему…

Сбежавшая альва.

— И в связи со всем этим возникают некоторые вопросы… первый, почему Брана не хватились? В Особом отделе нравы, я слышал, вольные, но не настолько, чтобы можно было на полгода пропасть… и второй, почему альве позволили уйти…

— Сама? — предположил Нат.

Райдо покачал головой. Эту версию он отбросил почти сразу:

— Будь у нее возможность, ушла бы сразу. Нет, ее выпустили… она, может, и думает, что шанс представился, а на самом деле — выпустили…

— Цель? Если вдруг расследование…

— Возможно… это объясняет, почему оставили цепи, и свидетельницу, но не объясняет, почему она жива. Понимаешь? Да, внешне красиво. Убила троих. Скрылась. И мотив имелся, и возможность… но в этой истории ее выгоднее было бы прикопать где-нибудь в лесочке. Так оно надежней. А то мало ли, найдут, вопросы задавать станут, докопаются до чего… А ее отпустили. Это неправильно. Нелогично.

Райдо провел ладонью по стене. А Нат озвучил вопрос:

— Оно еще здесь?

— Сомневаюсь… хотя… есть у меня кое-какие мысли, но спешить не будем. Сначала я кое-что выясню…

— Взламывать будем?

— Придержи свои разрушительные устремления, Нат. Зачем портить такую полезную вещь? Просто напишем представителю фирмы. Как-никак я ныне хозяин… У нас в доме бумага имеется?

И бумага, и чернила нашлись, вот только неуклюжие пальцы с трудом управлялись с пером. Но впервые, пожалуй, со времен далекого детства эпистолярные упражнения не раздражали. Напротив, Райдо испытывал глубочайшее удовлетворение и даже азарт, которого прежде бывал лишен.

— Еще одно, — откинувшись в кресле, он пощекотал нос рыжим куриным пером, которому совершенно нечего было делать на рабочем столе. — Приглядывай за ней. Если все именно так, как я думаю, то… кто бы ни выпустил альву, вряд ли он рассчитывал на то, что она вернется.

Зима началась ночью.

Ветра свили гнездо в печной трубе, а корка льда сползла с подоконника на стену. Дом же окончательно погрузился в тяжелый муторный сон. И Ийлэ, касаясь стен, слушала тишину.

Каменели.

Замирали молодые побеги. Погружались в дрему корни, защищенные от мороза толстой корой. И все-таки у самой поверхности земли, пропитанной многими дождями, кора эта трескала, и трещины причиняли дому боль.

Потом, позже, и они зарастут, заполнившись тягучим соком, остекленев, а быть может, очнуться и спящие почки, выберутся тонкими хлыстами дичающих побегов, которые придется срезать, и дом вновь будет недоволен.

Ийлэ вспоминала зиму.

Эту.

И позапрошлую, которая была почти обыкновенна… и предыдущую… и все зимы, на которые хватало памяти. Вспоминала и вновь рассаживала кукол за столиком, устраивая чаепития, разговаривая с ними шепотом.

— …а вы помните тот бал, найо Шеми? Ежегодный, зимний… вы, верно, вновь собираетесь и даже заказали платье… вы всегда заказываете платье загодя, и не одно, но дюжину, а последний месяц маетесь с выбором… бал ведь состоится, да?

Она кутала куклу в тряпье.

— В тот год вы выбрали наряд из двухцветной тафты и весьма рассчитывали, что зимнюю корону отдадут вам… а мама пришла в белом… белое на белом… зимняя вышивка… и алмазное ожерелье… а мне досталось золото… желтое на желтом — тоже красиво, но белое ярче… и корону вручили ей. Вы очень обиделись. Но ничего, найо Шеми, в нынешнем году у вас не осталось конкурентов…

Корона из проволоки, найденной тут же, в сундуке, легла на спутанные волосы куклы.

— А как поживает ваш супруг? Надеюсь, он пережил войну без потерь… конечно, я уверена, он ведь благоразумный человек… вы всегда это говорили… и торговля его не претерпела ущерба… быть может, напротив, если знать, с кем торговать, то… ах, я говорю о вещах, о которых не пристало упоминать молодой девушке? Уж извините, не буду больше… вы ведь танцуете?

Ветра завывали вальс.

А быть может, Ийлэ лишь казалось, и эта музыка звучала лишь в ее голове, но она была такой громкой, навязчивой, что Ийлэ не способна была удержаться.

Куклы кружились.

Кланялись друг другу, притворялись вежливыми…

— Все играешь? — пес смазал петли, и теперь дверь на чердак открывалась бесшумно. — Я зайду?

Он всегда спрашивал разрешения, но никогда не навал себе труда дождаться его. Вот и сейчас переступил порог, привычно наклонившись — пес был слишком высок.

— Как ты?

Ийлэ пожала плечами: обыкновенно. Также, как вчера, позавчера и за день до того…