Лесмия или Грир, — решила я.

Кровать продавилась под чьим-то весом. Крепкая рука сжала плечо.

— Что случилось?

— Ксавьер? — я развернулась, в изумлении уставившись на молодого человека. Слезы мгновенно высохли.

Он пришел. Он рядом. Когда я так в нем нуждаюсь, дракон, будто услышал, что нужен мне.

В порыве чувств, я бросилась ему на грудь. В ответ меня так стиснули в объятиях, что чуть не задохнулась.

— Ты… пришел… Я думала… хотела видеть. И ты здесь! Это чудо.

— Маленькая моя, — прошептал Ксавьер. Его руки скользнули по шее, приподнимая мое лицо вверх, — ты звала меня? Как тогда, на скале…

Он прикасался губами к уголкам моих глаз, осушая слезинки, готовые сорваться с них. Это делалось так нежно и трогательно, что я невольно замерла, опасаясь пошевелиться. Ксавьер осыпал поцелуями мое лицо, а я тянулась к нему, как робкий цветок к первым солнечным лучам, ожидая тепла и ласки.

Глубокий настойчивый поцелуй стал долгожданной наградой. Мир вокруг перестал существовать. Я лишь чувствовала горячие губы и обжигающий язык, исследующий мой рот. Жар распространился по всему телу. Сквозь материю платья прикосновения рук казались такими волнующими.

Ксавьер проложил дорожку из поцелуев по шее до кромки кружев на груди. Зубами рванул шнуровку и потащил ткань лифа вниз. Обнажив мое тело почти до пояса, он завладел сначала левым соском, затем уделил внимание правому. Втягивая его в себя, обводил по бронзовому ореолу языком, чуть прикусывая затвердевшую бусину, которую тут же отпускал. Ласкал он каждый раз по-разному. То прикосновения были мягкими, будто шелковыми, то царапающими, чуть покалывающими. Не думала, что своим шершаво-острым языком дракон сможет свести с ума.

Как у него получается? Ведь когда Ксавьер целовал меня, язык был обычным, человеческим.

А сейчас… Может, это еще одна физиологическая особенность его вида? Тогда мне это оч-чень, очень нравится. Еще. Только не вздумай остановиться, — мои мысли, словно вспышки, пробивались в улетающем сознании.

Я проваливалась куда-то, растворяясь в новых и совершенно невероятных ощущениях.

Никогда еще я не забывалась настолько, чтобы не соображать, что творится вокруг.

Волновало лишь то, что происходит здесь и сейчас. Даже если бы мир вокруг перестал существовать, я этого не заметила.

Вернувшееся на секунду сознание отметило, что я лежу обнаженная на кровати, извиваясь в умелых руках, как кошка. Голова дракона находилась между моих бедер, и сейчас он своим остреньким языком выводил узоры на внутренней стороне бедер. Ксавьер заметил, что я на него смотрю, замер. Я встретилась взглядом с потемневшими от страсти глазами дракона и пропала, утонула в черных озерах с медово-искристой радужкой. Едва он дотронулся до самого чувствительного места, как я взорвалась от нахлынувших волн, сотрясающих тело.

Его язык скользнул внутрь, усиливая мое удовольствие в сотни раз. На грани безумия и фонтанирующих эмоций я ощутила еще одну способность замечательной части моего дракона — его язык мог еще и удлиняться.

Боже, это самый потрясающий оргазм в моей жизни!

Ксавьер сводил с ума прикосновениями. Казалось, не осталось ни одного места, которое бы он не исследовал. Наслаждаясь каждой секундой близости, дракон довел меня до исступления еще два раза. Под конец я уже молила о том, чтобы он взял меня. Так хотелось почувствовать в себе его мощь, хотелось принадлежать ему, раствориться в нем.

— Моя! — хрипло выдохнул Ксавьер, уверенным движением проникнув в лоно.

Подавшись навстречу, я обвила мужчину ногами, пытаясь слиться с ним в единое целое.

— Ксавьер, — простонала я в ответ.

Как же потрясающе ощущать его в себе!

Невольно сжала внутренние мышцы, чтобы удержать его. Все мое существо в этот момент стремилось к нему. Громкий стон сорвался с губ дракона. Он так крепко сжал меня в объятиях, что я чуть не задохнулась. Затем мы стали медленно двигаться. С каждым ритмичным толчком мы сливались, сгорая в пламени охватившего наши тела огня. По венам будто пропустили горячую лаву, заставляя пульсировать каждую жилку. Мои пальцы скользили по спине дракона. Я не чувствовала, как ногтями вспарывала кожу своего возлюбленного. Его руки также сминали мое тело, оставляя на бедрах, животе и груди кровавые полосы. Боли не было, только жажда безумного наслаждения и уверенность в том, чтобы все это длилось бесконечно.

В какой-то момент кровь дракона оказалась на моем языке. Сладковатый вкус с ароматом миндаля и палисандра показался райским. Мои ощущения взмыли на новый виток. Теперь уже я, находясь сверху, управляла нашим танцем. Двигаясь в скором темпе, я наклонялась, чтобы впиться ногтями в грудь мужчины, и сразу же запечатывала языком его раны.

Отклоняясь назад, позволяла оставлять багровые следы на своем теле. Раны затягивались почти мгновенно, перемежая короткие вспышки мимолетной боли с блаженством эффекта заживления. Наша кровь смешивалась, размазываясь по коже, и мы, будто сумасшедшие, слизывали ее друг с друга.

Тело плавилось, горело, взрывалось сотнями кипящих брызг. Но этот огонь опьянял, словно наркотик. Даже пульсирующий ошейник, обжигающий меня столько раз, не приносил вреда.

То, что он накалился, первым ощутил Ксавьер. Дотронувшись до металла рукой, он отдернул ее, обжегшись, будто и не был драконом — повелителем огня. Я лишь поцеловала мгновенно покрасневшую кожу на пальце, и переложила руку мужчины на свою талию. С каждым разом, когда мое тело содрогалось от оргазма, жжение ошейника ослабевало. Будто моя воля, кровь или сама сущность отторгали печать Максимуса, который покусился на то, что ему никогда не принадлежало.

Опустошенная и удовлетворенная, я лежала в объятиях Ксавьера. Рядом с ним было так спокойно, что все мои страхи и переживания о будущем развеялись сами собой.

Как же я могла так долго обходиться без него? Как получилось, что вспыхнувшие в башне чувства, притупились? Неужели это воздействие ошейника тари? Магия драконов? Сложно разобраться во всем этом. Хотя нет. Разбираться тут нечего, — я вдруг остро осознала одно, — хочу быть с Ксавьером. Это мой мужчина. Мой дракон. Никому не позволю разлучить нас.

С этой мыслью я заснула. Только вот сны мне снились тревожные. Себя я не видела, но чувствовала чрезвычайно маленькой и беззащитной. Кто-то или что-то сильное преследовало меня, заставляя бежать, спотыкаться, падать, вставать и снова бежать. Я стремилась к свету, который и не видела даже. Просто понимала, что он там, где-то впереди, и мне необходимо его найти. И это очень важно. Будто от него зависит моя жизнь.

Ксавьер

Услышав зов любимой женщины, я чуть не взмыл под потолок.

Наша связь существовала! Независимо оттого, что мне пришлось отказаться от нее, — я не смог сдержать рыка при воспоминании о том, как дядя чуть не задушил Мали у меня на глазах.

Тогда я предпочел страдать сам, чем видеть ее гибель. Но это не значит, что я бы оставил ее в лапах Максимуса. Пусть, я обрубил нити, связывающие нас, но любить не перестал. Ни на минуту.

Теперь я только утроил свои усилия по поиску информации об ошейнике тари.

Где я только не был! К кому ни обращался. Никто не смог дать ответа. Магия драконов особенная. Слишком сильная. Древняя. Мы потомки великого Дракэна[16], одного из первых богов, пришедших на Альвадис сотни тысяч, а, может, и миллионы лет назад.

Последней надеждой оставался Стойвел. Говорят, что остров — священное место. В нем сохранилась частица божественной души Дракэна.

Не зря же все драконы, чувствуя приближение смерти, отправлялись туда.

Но никто и не догадывался об истинном значении острова. Там, уставшая душа дракона обретала покой. Очищалась. Уходила в забвение. Но назвать это смертью я бы не решился.

Потому что лично видел огромную колонию молодых драконят.