– Лори, это ты! Я уже решила, что ты никогда не приедешь! – бросив вожжи, Эми протянула ему обе руки, что вызвало возмущение одной француженки, которая поспешила увести свою дочь – не следует девочке смотреть на то, как ведут себя эти безумные англичанки.

– Мне пришлось задержаться. Но я же обещал провести Рождество с тобой – и вот я здесь.

– Когда ты приехал? Где остановился? Здоров ли дедушка? – засыпала его вопросами Эми.

– Вчера вечером… В «Шовене»… У него все в порядке. Я уже заходил в вашу гостиницу, там мне сказали, что юная леди вышла.

– Мне так много нужно тебе рассказать. Даже не знаю, с чего начать. Садись рядом со мной. Мне как раз нужен спутник. Фло осталась в гостинице – она готовится к вечеру.

– Будет бал?

– Да, большой рождественский бал – в нашей гостинице! Там в основном американцы, и они хотят отпраздновать Рождество. Ты ведь пойдешь с нами? Тетя будет очень рада.

– Что ж, пожалуй. Ну а куда теперь? – спросил Лори, лениво откидываясь на спинку ландо и складывая руки на груди, что, впрочем, устраивало Эми: очаровательный кнутик и голубые вожжи доставляли ей бесконечную радость, и ей хотелось править самой.

– Сначала за почтой, а потом к Замку. Я люблю кормить там павлинов. Ты ведь бывал там?

– Довольно часто, несколько лет назад, но не возражаю побывать еще раз.

– Ну, расскажи о себе. Твой дедушка писал, что ожидает тебя из Берлина.

– Да, месяц я был в Германии, потом вернулся к нему в Париж. У него там друзья, развлечения, а я то приезжаю, то опять уезжаю…

– Прекрасные дружеские отношения, – Эми казалось, что Лори недоговаривает чего-то.

– Видишь ли, он не любитель путешествовать, а я не люблю сидеть на одном месте. Каждый из нас поступает так, как ему хочется, и это замечательно. Но каждая встреча с ним мне в радость. Он с удовольствием слушает рассказы о моих приключениях, а я, возвратясь из очередной поездки, рад немного отдохнуть рядом с ним… Что это за грязная дыра? – с отвращением спросил Лори, когда они ехали по бульвару в старой части города к площади Наполеона.

– Грязно, зато живописно. Я люблю эти закоулки. Нам придется подождать – пусть пройдет эта процессия. Они идут к Святому Иоанну.

Лори без особенного удовольствия наблюдал за процессией. Впереди шли священники под балдахинами, за ними монахини в белом с зажженными свечами, замыкали шествие монахи в голубых сутанах, распевавшие псалмы. Эми вдруг ощутила, что немного робеет в присутствии Лори. Она с трудом узнавала в этом молодом угрюмом мужчине милого вертопраха, который не так давно провожал ее в путешествие. Тогда, на набережной, он показался ей красивее и интереснее, чем прежде. А теперь… Не то что бы он выглядел уставшим или нездоровым, но после двух лет беззаботной жизни мог бы выглядеть и получше. Она, видимо, чего-то не понимала, и ей хотелось спросить его прямо, без затей. Однако Эми не решилась на это, а лишь покачала головой и тронула с места своих лошадок, как только процессия свернула в арку под мост, направляясь к церкви.

– Que pensez-vous?[21] – все же отважилась она задать вопрос, показывая заодно, что ее французский несколько улучшился за время путешествия.

– Мадемуазель не теряла времени даром, и результат налицо, – галантно ответил Лори, восхищенно кланяясь и прижимая руку к груди.

Она смутилась и покраснела от похвалы, хотя предпочла бы услышать какое-нибудь грубоватое словечко, которыми пестрела его речь в дни студенчества, дома. Эми вспомнила, как в один из праздничных дней, он, обойдя ее со всех сторон и погладив по голове, объявил, что она выглядит на «отлично». А теперь, хотя в глазах Лори и промелькнуло восхищение, в его тоне сквозило какое-то равнодушие.

«Боюсь, с годами он будет меняться не в лучшую сторону. Мальчуган Лори нравился мне больше», – подумала она с чувством разочарования и неловкости, стараясь казаться по-прежнему беззаботной и веселой.

На почте она взяла письма от родных и, передав вожжи Лори, с наслаждением принялась читать их, пока они ехали по тенистой дороге, обрамленной живой изгородью цветущих чайных роз.

– Мама пишет, что Бет совсем плоха. Похоже, надо возвращаться домой, но все уговаривают меня остаться. Так я и сделаю, потому что вряд ли мне еще представится такая возможность, – сказала Эми, печально глядя поверх письма.

– Думаю, ты права. Ты все равно ничем не поможешь. А им гораздо спокойнее знать, что ты здорова и замечательно проводишь время. И не надо терзаться, моя дорогая.

Он придвинулся к ней ближе и стал вновь похож на прежнего Лори. И этим братским обращением «моя дорогая» он как бы заверил ее, что, случись беда, будет кому поддержать ее в горе на чужбине.

В одном из писем они нашли рисунок Джо – шарж на саму себя. Карикатура изображала ее в «писательском облачении» с исходящими из уст словами: «Меня осенило!». Лори с улыбкой спрятал листок в карман, чтобы «не унесло ветром», и внимательно выслушал послание Джо.

– Это, пожалуй, мое самое веселое Рождество. Утром подарки, днем – встреча с тобой и письма, а вечером – бал! – сказала Эми, когда они вышли из ландо недалеко от развалин замка.

Они взобрались на вал, и стая прирученных павлинов ринулась им навстречу. Они теперь поменялись ролями. Эми ушла в свои раздумья, любуясь сверкающими на солнце чудесными птицами, а Лори смотрел на нее, с любопытством отмечая происшедшие в ней перемены. Кроме, быть может, некоторой искусственности манер, ничто больше не разочаровало его. Эми была все такой же грациозной и изящной, и к этому добавилось еще то неуловимое, что люди называют элегантностью. Всегда чересчур зрелая для своих лет, теперь она могла бы показаться вполне искушенной светской дамой, если бы не девичья восторженность и порой какая-то детская капризность.

И это, и многое другое бросилось в глаза Лори, пока он наблюдал за Эми. И от посещения замка у него осталось самое прекрасное воспоминание: девушка в лучах солнца стоит в окружении экзотических птиц; нежный оттенок платья, свежий румянец и золотистый цвет волос – чудная картинка на фоне не менее чудесного пейзажа.

Они поднялись на каменную площадку, и Эми заговорила, указывая то в одну, то в другую сторону:

– Вон там собор и Корсо, а там рыбаки тянут сети, дальше открывается дорога на Вилла-Франка. А самое лучшее – вон то пятнышко посреди моря. Я не совсем уверена, но мне говорили, что это Корсика.

– Да, это она. Не слишком все изменилось…

– Джо многое бы отдала, чтобы увидеть это пятнышко! – сказала Эми, воодушевляясь и желая увлечь Лори.

Он лишь кивнул в ответ, однако стал пристальнее всматриваться в морскую даль, надеясь рассмотреть остров, который вдруг навеял ему мысли о любви – властелине более могущественном, чем сам Бонапарт.

– Мы ей непременно расскажем, что видели Корсику, да? А теперь давай посидим немного. Расскажи, чем ты занимался все это время, – и Эми стала располагаться поудобнее, готовясь к дружескому разговору. Но разговора не получалось, хотя Лори отвечал на все ее вопросы. Она лишь узнала о том, какие достопримечательности посетил он в Европе и в Греции.

На обратном пути Лори заехал к ней в гостиницу засвидетельствовать свое почтение миссис Кэррол. Затем отправился к себе, пообещав прийти вечером.

Эми в этот вечер прихорашивалась больше, чем обычно. «Мы встретились в Старом свете, и он предстал передо мной в новом свете», – пошутила она про себя. Да, теперь возле нее был не милый мальчик, а красивый и обаятельный мужчина, и ей захотелось ему понравиться. Эми знала свои сильные стороны и пользовалась ими со вкусом и умом, а ум и вкус – это воистину наилучшее приданое для очаровательной, но бедной девушки.

Чтобы хорошо выглядеть на балу в Ницце, девушке не обязательно быть богатой. Следуя разумной английской моде на простые наряды, она покупала дешевые кисею и тюль и очень эффектно украшала их живыми цветами. Порой в ней брал верх художник, и она делала себе какую-нибудь прическу в античном стиле или укладывала складки на одежде подстать богиням классической древности. Но за ее доброе сердце и миловидность ей легко прощали и претензии, и некоторое тщеславие.