- Только меня не ешь, ладно? – Отшутился Еретик. В походке его появилась неестественная бодрость. Приставучее судно снова вынырнуло из тумана прямо по курсу, и парень бросил луч фонаря назад, с холодком под ложечкой ожидая увидеть копию резинового чуда – но сзади не было ничего, кроме бледной до синевы Динго и льнущего к воде дыма.

- Их что, клонировали что ли? – Пробормотал Еретик себе под нос. Или, может, дело не в лодке, а в нем? Может, это он уже совсем запутался, куда идет?

- Пуф-ф!

От неожиданности он подпрыгнул на месте и чуть не спихнул в воду Динго, застывшую с пистолетом в руке. Посвистывая, резиновое чудовище опадало, дергалось, съеживалось; в сморщившемся боку торчало оперенье шприца.

- Два – ноль в твою пользу, - опомнился Еретик и протянул руку к оружию. – Может, это побудет пока у меня?

Девушка моргнула, отдернула пистолет и быстро сунула под крышку корзинки.

- Нам не надо садиться в лодку.

Глаза бегали в тени ресниц, прерывистое дыхание призраками вырывалось из губ и смешивалось с армией туманных родственников.

- Да кто говорит, что мы в нее сядем? – Он облизнул губы, язык кольнула чужеродная холодная влага. – Мы щас вообще назад пойдем. Ребят искать.

И они пошли. Пока снова не наткнулись на черную воду и пузатого монстра, приглашающе покачивающего лоснящимися боками.

- У меня дежавю, или эта лужа кишит резиновыми лодками, как Нил - крокодилами? – Вопросил Еретик щупальце тумана, нагло ухватившее его за ноги. – А еще говорят, нельзя войти дважды в одну и ту же воду.

- Реку, - поправила Динго и прошептала куда-то ему в шею. – Кажется, нам придется. Иначе оно нас не отпустит.

- Оно? – Он смерил девушку скептическим взглядом. Застывшее лицо, в глазах свечечки теплятся – прямо фанатик в крестовом походе. Мы Кинга начитались?

- Прошлое, - выдохнула Динго и зябко обхватила себя руками.

«Жук точильщик и жук могильщик

у вас разные обещания»

- Ты слышал? – Край не хотел этого говорить, вырвалось само. Как тот крик, нет, жуткий вопль, излучение души в космос, которое задело его барабанные перепонки мгновение назад. Звук то ли шел издалека, то ли туман давил его обратно в утробу глотки, как кляп.

- Что слышал? – Фактор обернулся, застыл, насторожившись. Рассеянный луч фонаря уткнулся в асфальт.

- Кричал кто-то, - Край прислушивался до звона в ушах, но повторения не было. – Похоже... женщина?

Его спутник потряс головой, будто ему что-то мешало – вроде воды в ушном проходе:

- Я ничего не слышал. То есть... мне все кажется, будто капает что-то. Капает? – В глазах Фактора мелькнула тень надежды.

Край только качнул головой:

- Это у тебя, наверное, после укола.

- Наверное, - вздохнул Федор и пошел дальше, бормоча себе под нос. – У меня капает, у него кричат...

Капало у Края разве что из носа и то потому, что он уже давно и хронически мерз. Холод проник внутрь и растекся скользкой медузой в пояснице, запустил щупальца в ноги, делая их неповоротливыми и тяжелыми, как бетонные тумбы. Скорей бы уже подъезд, тепло и свет. И ступеньки, на которые можно присесть. Внезапно Фактор остановился и выключил фонарь:

- Вроде пришли.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и Край различил слабое сияние прямо по курсу – будто они ныряли в масках и сквозь толщу воды видели огни далекой подводной жизни. Он понял, что они только что обнаружили Атлантиду.

- Что делать будем? – Поежился, стараясь засунуться поглубже в ворот куртки. – Вдруг т-там кричали-то.

Его начала бить дрожь, уже не только от холода, и челюсть будто зажила своей собственной жизнью, отстукивая чечетку на губно-зубных.

- А мы потихоньку, - спокойно и даже с какой-то радостью в голосе сообщил Фактор. – Зайдем и завинтим кран.

«Мужик, ты меня пугаешь», - подумал Край, но от слов воздержался. Все-таки четыре согласных, четыре четверти, на которых зубы готовы выстучать похоронный марш. Он побрел за спутником молча. В темпе хромой собаки. Подъезд, всматривавшийся в ночь одиноким окном, выплывал из мглы медленно и величаво, как айсберг. Внутри него было так же холодно. Фактор снова зажег фонарь. Свет лизнул пыльную лестницу, потыкался в стены и уперся в плотно набитый рюкзак, сиротливо притулившийся на площадке первого этажа.

- Узнаешь?

Край пробурчал нечто неопределенное: подъем выбил из него последнее дыхание, перед глазами запорхали черные мотыльки.

- Парня этого, Еретика, вещички, - пояснил Фактор.

- Ну вот и хорошо, - отдышался наконец Край. – Значит, и хозяин где-то здесь.

- Оба твои утверждения я бы поставил под вопрос, - носитель света указал лучом на приоткрытую дверь квартиры, которая приютила охранников. – Похоже, что-то тут не так.

«Тут все не так», - подумал поэт и прислонился к стене. Стена держать не хотела. Фактор прижался ухом к дверной щели.

- Капает? – Слабо поинтересовался Край.

- Наоборот, - мужчина толкнул створку и заглянул в открывшийся проем. – Слишком тихо.

Мгновение, и он исчез внутри. Край отлепился от стенки, хотя это было трудно – казалось, она запустила в куртку невидимые корешки, но он порвал их все и пошел, сосредоточенно переставляя ноги. Желтая дорожка кинулась под них обещанием Изумрудного города. Приветственно качнулся вперед косяк. Комната раскинулась маковым полем, приглашая соснуть. Но там не было ни Элли с Тотошкой, ни Льва, ни Страшилы. Только Железный Дровосек торчал в центре и пялился на городские Врата, изумрудно мигающие со всех экранов. Он пришел слишком поздно.

Потолок пополз вверх, но Край не испугался. Он знал, что Дровосек вынесет его отсюда. Обязательно вынесет.

Лилит снился один и тот же сон. Она выходила из квартиры, и лестница выворачивалась изнанкой. Она шла по девственно-белым ступеням, но вместо того, чтобы спускаться, поднималась выше и выше. Здание громоздилось у нее над головой, упираясь подвалом в ядро земли. А в пролетах мелькал Игнат – он шел по обратной стороне лестницы, по правильной стороне, с системой[1] за плечами. Он шел на крышу. Лилит хотела догнать его, остановить, но их пути никак не пересекались – ведь она бежала по белым ступенькам, а Игнат – по серым.

Она всегда думала, что белое – это правильно, и поэтому не могла понять логику сна, не могла до сегодняшнего дня. До сегодняшнего дня она всегда выбирала белое. В паспорте у нее стояло «русская» по отцу, хотя мать была казашка. Детство прошло по военным городкам, где каждый раз новенькой приходилось зубами выгрызать себе место под солнцем, но это не отбило желание служить в армии – отбил отец, быстро ограничивший амбиции дочери до МВД. Лилит послушно пошла на юрфак, а потом взбрыкнула и подала заявление в ФСБ. Туда ее не взяли, зато пригласили в МСИИС[2]. По истечении пятилетнего контракта мечта, наконец, сбылась. Перспективную сотрудницу перевели на оперативную работу в новосформированное УБЭГ[3].

«SkyDemons» были ее вторым заданием: неуловимая группа бейсеров, пробиравшаяся на секретные объекты, а затем сливавшая видеоотчеты об акциях в сеть. МСИИС, бессильная обнаружить, откуда «демоны» выходят в интернет, передала это дело в Управление. Лилит поручили, учитывая ее увлечение парашютным спортом, внедриться в группу. Именно в процессе этого внедрения на горизонте возник и быстро приблизился Игнат.

Они познакомились на бейс-форуме. Ему было всего девятнадцать, только что из Норвегии, где развозил газеты, собирал клубнику и выгребал навоз 24х7, зарабатывая... нет, не на учебу или машину. На новую снарягу. В питерской тусовке его хорошо знали, он стал пропускным билетом Лилит в замкнутый мирок больных BASEумием. К сожалению, к «демонам» парень отношения не имел, как и многие его друзья, громогласно утверждавшие обратное. Между ней и Игнатом все успело зайти далеко, когда в очередном лагере Лилит встретила Блу.