— Но … исследования?

— А на этих фриков из Инквизиции плевать. Мы просто подкинем им Теорию Поля и все.

— Но с их точки зрения будет выглядеть что …

— Что у них ничего не получается. Что все, чтобы они не делали — рассыпается прахом. Я думаю, что отсюда у них и пошли эти банки с мозгами — на самом деле, если у нас все получится — то это уже клоны, то есть органическая масса без разума и сознания, просто выдающая реакции. И если у нас все получится, то уже сейчас на Бартаме есть колония, в которой живут все эти жертвы. А это в свою очередь значит, что никто не пострадал в результате экспериментов, а Единая Теория была попросту подкинута Китано. Более того — насколько я понимаю, самого Китано тоже уже нет. И довольно давно.

— Так, стоп — поднимает руку Акира: — это временной парадокс, не правда ли? Ты хочешь сказать что с момента как мы тут приняли решение и если предположить что мы это решение воплощаем в жизнь — в нашем личном будущем, последствия этих решений на самом деле уже присутствуют в настоящем?!

— Да, так и есть. — я поглядываю на Акиру с уважением. Она очень быстрая. Умная и быстрая. Как там — как и ожидалось от Акиры-сан!

— Это не значит, что нам ничего не надо делать. Нам по-прежнему надо сделать очень многое. Но едва приняв решение, сейчас — мы уже можем видеть результат, вот в чем прелесть всех этих временных петель — говорю я: — поэтому немного неинтересно рассказывать вам… мы все равно все это увидим. Но раз уж вы просите…

— Просим-просим! — уверяет Майко: — не все тут такие умные как Акира. Я вот не догоняю, что значит «Китано нет». В смысле?

— Это значит что в шестьдесят седьмом я его убью. То есть — уже убил. — поясняю я.

— Но… а с кем мы тогда имели дело в научном комплексе? — хмурится Майко: — если он умер в шестьдесят седьмом?

— Скорее всего — со мной. И моим клоном — поясняю я и начинаю гладить серого котенка у меня на коленях. Майко смотрит на меня и несколько раз моргает.

— Что? — говорю я: — это было логичное решение! Заменить Китано клоном и управлять Инквизицией, это как раз гарантирует соответствие исторической линии реальности, только с той разницей, что никаких жертв теперь не будет, всех мы перенесем в Бартам, пока линия вероятности не выправится. В свою очередь Винцент — это тоже клон… который на самом деле и будет управлять Инквизицией все эти годы. Потому как за это время на самого Китано раз десять покушения состоялись, я и решил — пусть мозговой центр будет в котенке… его-то не тронут. Даже вы, кровожадные мстительницы — не тронули Винцента. Что и породило во мне мысль создать котенка-клона, которого вы пощадите, что опять даст мне мысль создать котенка-клона. Как-то так.

— Так. У меня голова болеть начинает — говорит Майко: — то есть мы в прошлом убьем Китано и заменим его клонами, а в дальнейшем заменим всех жертв с момента их похищения, а результаты исследований — подкинем в тетрадке? И более того — все это уже было? Но нам еще надо сделать так, потому что для нас этого еще не было?

— Примерно так — киваю я: — хотя это немного примитивная точка зрения. Тут скорее подойдет слово — «неизбежность». Во вселенной, где существуют такие высокоморальные и могущественные девушки как Читосе и Майко — не может существовать такой как Китано. Потому, едва узнав о его существовании вы двое предприняли все возможное, чтобы этого не было. В результате — его нет. Его нет вот уже … сколько там? Тридцать с чем-то лет? А все, что произошло с Инквизицией с того момента — просто спектакль, который разыграли мы с вами… для нас — еще разыграем, но для всего мира — уже разыграли. Поэтому я и говорю, что нам с вами предстоит повеселится, но финал спектакля уже известен. Браво! — я начинаю хлопать. Все переглядываются.

— Мяу! — говорит котенок, я перестаю хлопать и поглаживаю его. Трудная публика, да. Всем не угодишь. Не нравится им финал пьесы видите ли.

— Он у тебя не разговаривает? — спрашивает Майко: — он же разумный?

— Не, он не разговаривает. Чтобы не было эффекта Зловещей Долины. — поясняю я: — мне только говорящего кота не хватало. Разговаривать он будет через дистанционный девайс в виде клона Китано.

— Мяу! — подтверждает кот.

— Так что несмотря на то, что спектакль для всех остальных только что закончился — для нас все еще начинается — говорю я: — нам надо возвращаться в шестьдесят седьмой, имплантировать там Винцента и клона Китано, убирать самого Китано, организовать пункт приема магов — которых мы спасем от экспериментов и управлять Инквизицией на протяжении тридцати лет через разумного котенка.

— Мяу! — еще раз подтверждает котенок.

— Когда ты так ставишь вопрос, то мне даже жалко, что мы Инквизицию разогнали — говорит Нанасэ задумчиво: — получается, что все это время она была управляемой. И кем? Котенком!

— Что за дискриминация, основанная на видовом признаке? — возмущаюсь я: — человек или котенок — какая разница, если разумный? Мы не делим разумных существ по видовым признакам! Вон, у Юки спроси — ей неважно, человек или дракон, главное, чтобы секс был хорош …

— Не было ничего! — кричит с места Юки: — Вы теперь мне Пэну никогда не забудете, да?

— Пока не появится новый объект для насмешек, который затмит это событие — не забудем — подтверждает Майко: — но затмить секс с драконом… это надо будет постараться. Мне даже в голову пока ничего не приходит.

— В тот раз Син с Линдой-сан был! И с Читосе!

— Не, не, не… — качает головой Майко: — это даже в подметки не годится. Смирись, Юки, ты у нас — чемпион.

— Подводя итоги — говорит Акира: — все, что мы тут решили — уже сделано. Китано убит, а Инквизиция все это время управлялась котенком.

— Мяу! — говорит котенок.

— Ой, да помолчи — говорит Акира: — мы уже поняли. Жертв вовсе нет, потому что все, кто исчезли — были нами же спасены и сейчас где-то там живут довольные собой. Единственные, кто пострадал и должен остаться с этими воспоминаниями — это Кикуми-чан и мы.

— Ну.. тут, к сожалению… — я развожу руками.

— Но для нас, для тех, кто сейчас сидит тут — это дело будущего. Мы еще только должны это сделать.

— Верно — говорю я торжествующе: — просто, правда?

— Аматэрасу — говорит Акира и оседает в кресле: — за что мне все это?

Я оглядываюсь по сторонам. В холле довольно людно, но никто не обращает на нас внимания, все заняты своими делами. Я встаю так, чтобы загородить своей спиной доску объявлений на первом этаже — с одной стороны. С другой стороны — становится одна из подружек Михи и Иошико, девушка, которая вечно носит солнечные очки вместо заколки — на лбу. Мы изо всех сил изображаем что вот так нам и нравится стоять — спиной к доске объявлений. Посередине между нами вклинивается Михо, я стою спиной и не вижу, но слышу, как рвется бумага, как вполголоса чертыхается Горячие Губки, как она отступает на шаг и стремительно убегает. Бросаю быстрый взгляд по сторонам. Мы не вызываем никакого подозрения у окружающих. Не торопясь, прогулочным шагом отхожу от доски объявлений, но все же не удерживаюсь и бросаю взгляд через плечо. На доске объявлений больше нет листовки со Снежной Королевой, призывающего голосовать за нее, на этом месте теперь портрет Иошико, фото сразу после победы над девочками Академии, она стоит с рассеченной бровью и кровь стекает по ее щеке. И краткий слоган «Она сражалась за нас!» и ниже, уже курсивом — «Выборы президента школы в эту субботу! Сделай правильный выбор!». Мы уходим — не так, чтобы показать, что торопимся, но быстрым шагом, согласовывая маршрут так, чтобы не отставать от пары Ая-Мико, которые идут по первому этажу, расклеивая свои листовки на местах для объявлений. Таких несколько — возле каждого класса есть табличка, на которой можно прикрепить листовку не нарушая правил. Обычно там висит листок с расписанием, иногда сообщение о том, что кто-то заболел и о замене учителей или уроков. Но сейчас впереди нас идут две близняшки и везде, где они идут — остаются листовки с портретом Юки и призывом голосовать за нее на выходных. Везде, где после них проходим мы с Михо и ее подругой — нет больше плакатов с Юки, взамен приклеены листовки с портретом Иошико. Предвыборная гонка началась. Близняшки быстры, они проходят первый этаж и поднимаются на второй, мы идем за ними.