«Я управляю „Типом-01“. Я не „Тип-01“».

Забавная мантра, помогающая выжить в безумии синхронизации, послушно зазвенела в мозгу и уверенно набирала обороты. Ближе к берегу жуткого вида туман немного поредел, но зато приволокло дым побоища, так что диспозицию Синдзи оценить по-прежнему не мог. Тяжело шагая, он направился к берегу, ведомый указаниями Кацураги:

— Так, теперь налево. Там будет разбитый мол… Нет, погоди, вон покатую плиту видишь?

Синдзи скрипнул зубами и выдрал ногу из месива арматуры на дне. В двух кабельтовых грузно шлепнулось сразу два снаряда.

— Мать вашу! Кто до сих пор по району мола работает?! — майор орала явно не ему, но слышно было великолепно. — Накамура!!!

Икари с трудом вывел ЕВУ на останки осевшего мола и тщетно попытался осмотреться. Дым, перемешанный с тяжелым туманом, скрывал все вокруг. Ориентируясь на слух, он сообразил, что бой кипит где-то правее, и послушно выскочившая в сознании карта это подтвердила — именно там и находились укрепрайоны «Токио-3».

— Синдзи, включай прожекторы, — распорядилась тем временем Кацураги. — Я приказала прекратить артобстрел в твоем районе.

— Слушаюсь.

Четыре мощных ртутных прожектора прорезали тьму, расширяя поле зрения.

Искалеченную воронками пустошь, развороченные огневые точки покрывал почти сплошной слой бурого месива. Синдзи запустил круговое вращение пулеметных башен, готовый открыть заградительный огонь, и вгляделся в то, что до падения снарядов корабельных орудий было останками теперешнего населения Северной Америки. Даже представить, как могли выглядеть эти твари, не выходило. «Фугасные и зажигательные», — определил он, приближая картинку одной из воронок. Над ним в темноте на бреющем полете прошел штурмовик, загремели тяжелые пушки. Он проследил трассу снарядов и увидел своего врага.

В полумиле на юге что-то грузно ворочалось, едва различимое в вездесущей мгле — высокое, массивное, неповоротливое. Из самого центра этого сгустка беззвучно вырвался ослепительный луч, и невысоко в небе полыхнуло.

— Синдзи, в твоем районе потерян Ки-64… — немедленно отозвалась Кацураги.

— Вижу…

Громада источала самый настоящий кошмар. Она не уступала по габаритам «Типу-01», двигалась с пугающей массивной пластикой и при этом была живой. Обмирая, Икари свел все лучи прожекторов своей ЕВЫ на противнике. Лоснящаяся розовая тварь имела сильно вытянутое в высоту туловище, и что-то похожее на короткие массивные ноги скрывалось в грудах бетонного крошева. Длинные верхние конечности с гибкими пальцами. «У него глаза… На груди?» — Синдзи напрягал все свое воображение, пытаясь вогнать соперника в рамки представлений о живом существе, но воображение упорно пасовало. Тем временем ярко освещенное существо вытянуло трехпалую руку и послало уже знакомый сине-зеленый луч куда-то в сторону.

Взрыв. Еще один штурмовик.

— Что это за ХЕРЬ?! Лучевик-переросток?

— Мисато-сан, что мне делать???

Синдзи услышал свой голос будто со стороны. И это был жалкий перепуганный всхлип.

— Ты охренел?! — заорала Кацураги. — Огонь из всех стволов!!!

Икари судорожно впился во все гашетки, какие только мог зажать одновременно. Отдача едва не свалила ЕВУ, и он поспешно упал на колено. «Восемнадцать стволов пулеметов разных типов… Три ракеты за один залп… Два стомиллиметровых снаряда каждые десять секунд…» Бронированное тело содрогалось, выплескивая на врага весь страх своего крохотного пилота. Противника сразу заволокло разрывами, но Синдзи заметил, что в воздух подняло и порвало еще с дюжину какой-то мелочи, окружающей розового титана.

Синдзи кричал. Наверное, это был вопль «умри!» на каком-то древнем, первобытном языке, как, должно быть, кричал обреченный охотник, обнаруживший совсем рядом тень клыкастого хищника. Его сознание билось в тисках блюющей металлом машины и рвалось туда — к сводящему с ума непостижимому монстру — в последнюю самоубийственную атаку.

Глухо лязгнули пустые механизмы подачи ракет, замолкли орудия, и только мерный рокот пулеметов продолжал впиваться в сплошную стену дыма, пронизанного языками пламени.

Синдзи тяжело дышал, яростный страх покидал его, но зато вернулся слух:

— …Икари! Отвечай!

— …Синдзи! Мать твою, Синдзи!!!

«Акаги… Кацураги…» Сдвоенный вопль, видимо, далеко не первый, выбил остатки безумия из мозгов. Синдзи отпустил гашетки и скосил глаза на счетчики боеприпасов: осталось полторы тысячи бронебойных для двенадцатимиллиметровых пулеметов.

— Младший лейтенант Икари докладывает, — сказал Синдзи ломким сорванным голосом. — Противник…

Из чернильно-огненного облака выплыла ничуть не поврежденная розовая туша, окутанная странной синей дымкой. Тяжелая поступь врага ощущалась уже по вибрации корпуса ЕВЫ, и становилась все громче и тяжелее.

— Что за… Это же бурдюк с мясом! Как он уцелел?! — севшим голосом сказала Кацураги.

— Икари. Приблизь картинку, — неожиданно спокойно произнесла доктор Акаги.

Синдзи автоматически выполнил приказ, но все его существо было приковано к жуткой туше, сокращающей расстояние с пугающей скоростью.

— Икари.

«Я думал, что видел уже все кошмары…»

— Икари!

«Черт побери, где тут экстренное катапультирование?!»

— ИКАРИ!!!

Он вздрогнул и торопливо отозвался.

— Икари, — хладнокровно отозвалась Акаги. — Выдвигай высоковольтные клинки и форсируй реактор.

— Доктор?..

— Похер, ИКАРИ!! — сорвалась, наконец, на крик доктор. — Отстрелишь термонакопитель, если повысится температура. Всю избыточную энергию — на клинки!

— Клинки?

— Кацураги, заткнись!

— Что еще за КЛИНКИ?

— Заткнись, я сказала!

Слушая перебранку командиров, Синдзи откинул колпачок и втопил кнопку извлечения энергоклинков. Запястья больно дернуло судорогами, когда манипуляторы ЕВЫ высвободили семиметровые витые штыри. Икари вдохнул. И выдохнул.

«Реактор — это сердце. Сердце „Типа-01“. А значит, мне опять ненадолго надо полностью раствориться в „Типе-01“. Пожалуйста, сердце… Бейся быстрее».

В животе стало горячо.

«Пожалуйста, еще быстрее… ЕВА, ты ведь не хочешь умереть? Стать ломом?»

Огонь дохнул, разбрасывая языки пламени по жилам.

«Пожалуйста, мое сердце, бейся быстрее!»

— Икари… Область ионизации… Держи корпус подальше от него… Просто перегрузи его защиту…

«Пожалуйста».

Холод плясал в туго набитых раньше камерах боеприпасов. Неповоротливый разум ощупал сиротливые контейнеры ракет, огладил раскаленные пулеметные кожухи, с любовью коснулся орудийных люков. Пустота. «Так значит, это единственное оружие? Ну что же…»

Между витыми стержнями прострелил дуговой разряд.

«Враг мой, ты тут? Я иду».

…

— Синдзи!!! Синдзи!!!

По подбородку текло что-то соленое и горячее, немилосердно саднили глаза, по ним уже непрерывной струей бил физраствор. А перед глазами с громовым треском плясал синий ад. Чувствуя, как грохочет кузница между висками, Синдзи тупо смотрел, как энергоклинки, погруженные во врага, тают, разбрасывая искры, как содрогается нежно-розовое, невозможно чистое в этой грязи тело, как светится что-то в жутких нагрудных глазах твари, что-то неразличимое за танцем разрядов.

— Синдзи! Позади тебя заходят на маневр четыре Ки-64 с фугасными ракетами. По команде отстреливай эти стержни и падай влево!

Икари помотал головой. «Штурмовики? Ракеты? Падать?..»

— Икари, достаточно, его защита перегружена, — зазвенел голос Акаги.

«Акаги?»

— Синдзи, как понял? Штурмовики будут стрелять почти в упор!

— Так точно, — прошептал он.

— СИНДЗИ, ДАВАЙ!!!

Ломающая руки боль.

Два пиропатрона взрывают крепления истончившихся стержней. «Влево? Пусть будет влево…»

Синдзи резко сместил торс ЕВЫ, почти ломая малоподвижный в этой плоскости хребет «Типа-01». Машина тяжело завалилась на землю, вздымая грязь, и тут же затихший мир разорвали сполохи взрывов. Усилием воли поворачивая голову, Синдзи успел увидеть, как последний штурмовик не смог уйти в сторону и прямо над ним влетел в огненный цветок собственной ракеты.