А потом пришла звонкая тишина.

* * *

— Икари?

Привычная чернота. Привычный шершавый бинт поверх онемевших глаз.

— Ты меня слышишь?

«И привычный голос».

— Да, А… Аянами.

Голос неприятно резал саднящее горло, и фамилия девушки вышла сплошным хрипом. Между затылком и подушкой просунулась рука и приподняла его голову, а губ тот час же коснулся влажный металл. Синдзи всосал в себя глоток теплой, пахнущей химией воды и закашлялся, чувствуя, как болит все тело.

— Где я?

— Госпиталь базы «Токио-3», пятый укрепленный район Тихоокеанского фронта, — сказала Рей и уточнила. — Палата номер четыре.

Синдзи сосредоточился на последних четких воспоминаниях. Виски заломило просто немилосердно.

— Аянами… Как все закончилось?

Девушка помолчала.

— Насколько я поняла, ты смог разрядами прорвать защиту Ангела, и штурмовики уничтожили его четырьмя тяжелыми ракетами. Кроме того, еще один Ки-64 повредил его собой — самолет почему-то не успел повернуть и тоже взорвался.

«Понятно… Значит, я не помню только как меня достали из ЕВЫ. И слава Небу — жалкое, должно быть, зрелище…» Синдзи вдруг запоздало понял, как Рей назвала розовую тварь.

— Аянами… Ты сказала «Ангела»?

— Да. На основании анализа записей был сделан такой вывод. На завтра назначен брифинг по результатам операции, и тогда все уточнят.

Икари озадаченно поднес руку к бинтам. «Ангел. Да, бедный Судзухара». Он хихикнул и снова закашлялся.

— Икари?

— Ничего. Представил, как я слепышом буду на брифинге смотреть сюжет о своей победе…

На его руку легла теплая ладонь.

— Икари… Твои бинты снимут сегодня вечером.

«Вечером? Как долго же я провалялся без сознания?»

— Сколько я…

— Один день, — голос девушки был очень спокоен. — Ткани орбит и веки почти полностью регенерировали к тому времени, когда тебя вытащили из кабины.

«Регенерировали…»

Синдзи помолчал, осознавая сказанное ею. Исчезновение руки и шорох одежды дали понять, что девушка поднялась.

— Икари, я скоро вернусь. Нужно сказать, что ты очнулся.

— Аянами…

Тишина. Тревога, вызванная необычным поведением организма, испарялась. Синдзи улыбнулся, представив, как Рей замерла с внимательным выражением лица. А мысль о том, что он увидит это лицо уже сегодня, оказалась… Приятной. И пусть пока «ангельский» кошмар подождет.

— Аянами.

— Икари?

— Я все же вернулся.

— Спасибо, Икари.

Тихо хлопнула дверь. Синдзи улыбался: он знал, что Рей очень рада.

Глава 5

— Аянами, ты скоро?

Синдзи с надеждой прислушался, но ответа не получил. Он недовольно хмыкнул и вновь уставился в книжку, ожидая, пока Рей соблаговолит освободить ванную. Чтиво, как на зло, попалось скучное — о реформах армии начала XX века, — и Икари постоянно отвлекался на посторонние мысли. «Вот, к примеру, поселили нас вдвоем…»

Кацураги сразу же объяснила, что это военная база, и не просто база, а изрядно раздолбанная последним штурмом, и вообще, тут им не Гавайи. «Я заметил», — ввернул в этом месте Синдзи, поднимая глаза на молочно-белое низкое небо. Мисато-сан, нервная от обилия восстановительных работ на «Токио-3», воткнула его и Рей в офицерский корпус 404. Офицерскими корпусами называли пятиэтажные башенки однокомнатных квартир, соединенных с землей внешней железной лестницей. Злость Кацураги можно было понять: доктор Акаги потребовала, чтобы их поселили с учетом целой кучи параметров: санузел, совместное проживание пилотов, соседство с госпиталем, до ста метров от штаба проекта «ЕВА», до ста метров от места, где временно разместили сами «Типы»… В общем, получая у помощника Кацураги ключ, Синдзи рассчитывал на много худшие условия. Крохотную серую комнатушку на треть занимали две кровати, на четверть — вещи пилотов, рассованные по коробкам. Остальное пространство пришлось скрепя сердце оставить свободным, потому как иначе пробираться в ванну и туалет пришлось бы прыжками. Впрочем, у жилья были и несомненные достоинства. Неосторожно хлебнув американской атмосферы без маски, Синдзи был невероятно доволен, обнаружив в квартире улучшенную систему очистки воздуха. Она противно посвистывала, но зато хоть дышалось в квартире отменно.

— Икари, можешь идти мыться.

Синдзи механически обернулся, извлеченный из своих мыслей, покраснел и сейчас же снова уткнулся в книжку, чувствуя избыток крови во всех соответствующих ситуации местах:

— Аянами, а в ванной одеться никак?!

— Ты меня поторопил.

«Железная логика», — позавидовал Синдзи, невольно восстанавливая в памяти замечательную картинку вытирающейся на ходу девушки. Он выудил из ящика свежее белье, гадостно пахнущее прачечной, и осторожно обошел Рей, которая одевалась, стоя к нему спиной. Оценив остаток сегодняшнего лимита воды, Синдзи скис.

Технической воды, теоретически пригодной для мытья, под базой было вдоволь, но, увы, она изрядно фонила, и инженеры решили, что проще опреснять и частично использовать повторно океанскую воду, чем дезактивировать грунтовую. Так что ограничения на гигиену тут были жесткие.

Синдзи пустил воду тоненькой струйкой и вспомнил, как поразило его известие об избирательной радиоактивности Атомных земель: к примеру, та же вода давала серьезные дозы облучения, но воздух и грунт были несравнимо более чисты — почти в переделах нормы. Даже его скромных познаний в физике хватало, чтобы понять, что это слегка противоречит самой сути понятия «радиоактивность». Синдзи уселся в крохотную ванну и блаженно закрыл глаза: все занятия и осмотры на сегодня окончены, и можно спокойно побыть дома. В мерзких условиях базы домоседство в свободное от заданий и вахт время считалось хорошим тоном.

«Занятия…»

Обязательным для каждого новоприбывшего был недельный курс ознакомления с местными условиями. Не последнее место среди предметов изучения занимала фауна, сплошь враждебная и весьма гадкая на вид. В регулярных набегах на оборонительные линии фронта принимало участие около десятка видов тварей, многим из которых не без оснований присвоили имена демонов — полупрозрачные светящиеся они-би, длинношеие рокуро-куби, трупоеды-гаки, огромные когтистые дзикининки… Водились и существа, которым в пандемониуме аналогий не нашли, и для их обозначения узаконили солдатский жаргон. Так появилось название непостижимого «лучевика» — огромного редкого существа, похожего на слизня, которое испускало заряды ионизированного газа.

«Ангел».

Синдзи нахмурился. Неуязвимый для огнестрельного оружия редчайший мутант, одетый в броню из — ни много ни мало — плазмы, тварь столь редкая, что каждому из них в служебной классификации даже присваивали номера. Полулегендарным был признан Первый Ангел — предполагаемая причина уничтожения США. «Дескать, явился в сиянии и с трубой, вострубил и за грехи янки устроил очищение целому континенту, — подумал Синдзи. — Заодно наделав тут ад с демонами. Впрочем, официальной версии с испытанием супербомбы никто не отменял».

А еще ничто не мешало этим двум версиям как-нибудь причудливо переплестись. Ведь даже если отбросить мистику, Ангела, которого с трудом убили пять лет назад на Ньюфаундленде, почему-то упорно называли Вторым. Именно вермахту, уничтожившему ту тварь, принадлежала сомнительная честь дать имя первому из обнаруженных колоссов. С легкой руки безымянного пилота бомбардировщика обозначение «der Engel» пошло гулять сперва по слухам, а потом и по секретным документам.

Икари ухмыльнулся, вспоминая военного ученого, который пытался объяснить и без того сбитым с толку новоприбывшим, что ни капли не похожие друг на друга Второй и Третий Ангелы должны относиться к одной породе. Сам победитель Третьего Ангела скромно сидел в уголке аудитории и скептически хмыкал, слушая жалкие потуги лектора разъяснить молодым офицерам, что такое «синее свечение» и в чем его уникальность. Синдзи не задавался вопросом, как такая хрень может вообще существовать. Тем более что толковых ответов получить не рассчитывал. Его беспокоило другое.