— Сын.

Позвоночник слегка поднывал, надрываясь в попытке держать спину ровнее ровного.

— Здравствуйте, господин главнокомандующий.

— Без официоза, Синдзи.

Он почувствовал, как взмок лоб. «Без официоза? Аматерасу…» Он знал, что это не означает никаких вольностей, но все равно был шокирован.

— Синдзи. Тебе предстоит выполнить сложное задание. Ты справишься?

— Я сделаю все, чтобы оправдать доверие.

«Сухо, как сухо, я не могу… По-другому…»

— Хорошо. Ты получишь этот приказ в ходе операции от моего человека. От твоего личного сопровождающего. Он пойдет с тобой.

Из темноты слева от стола вышел молодой парень в форме и сейчас же согнулся в поклоне:

— Большая честь для меня, Икари Синдзи. Меня зовут Каору Нагиса.

Новый сопровождающий поднял глаза, и Синдзи оторопел: перед ним стояло его видение месячной давности — человек, сидевший на статуе в оплавленном районе Сан-Франциско.

— Какая она была?

— Что?

— Я спросил, какая она была?

Синдзи положил пистолет и обернулся, хотя и так было ясно, что вопрос мог задать только Каору. В полумраке тира, где подсвечивались только мишени и огневой рубеж, было пусто и темно, как… «Как в ночном тире». Отдельные лампы выхватывали островки света, упорно не желавшие ползти дальше во тьму. Нагиса валялся на скамье, забросив руки за голову и слепо пялясь в невидимый потолок.

— Ты притаскиваешь меня в тир посреди ночи. Якобы захотел пострелять, пока тут никого нет, — с сомнением сказал Синдзи, снова беря в руки оружие. — Я-то думал, тут не было скрытого смысла…

— Смысл. С чего ты взял, что он есть? Хоть скрытый, хоть явный?

Икари вновь обернулся. День отрывочного общения с новым соглядатаем укрепил его во мнении, что отец воистину очень необычный человек. И только у такого, как Гендо Икари, может быть подобное доверенное лицо.

— Нагиса…

— Да, Синдзи-кун?

— Я не очень хочу общаться на эту тему.

Каору плавно перетек в сидячее положение и из полумрака на Синдзи уставились два алых глаза:

— А вот в твоих словах, мой дорогой Синдзи-кун, очень много скрытых смыслов. Тебе перечислить возможные?

Синдзи прислушался к себе: нет, ему — слегка сонному и уставшему — очень не хотелось, чтобы явно неадекватный беловолосый полудурок мотал ему нервы, копаясь в воспоминаниях об Аянами.

— Вот то-то же, — сказал внимательный Каору. — Так какая она была?

«Что ж ты, сука, делаешь?» — подумал Синдзи со злым отчаянием. Тоска по теплу, оказывается, все еще жила в самых дальних закоулках души, смотрела на него оттуда, и в эти глаза совсем не хотелось всматриваться.

— Каору, вот за каким дьяволом тебе это?

— Ее нет, ты вроде как есть. Заметь, вроде как. Это интересно.

— Вроде как? О чем ты?

Каору погрозил пальцем:

— Увиливаешь. Хотя, это, конечно, тоже весьма и весьма занятная тема…

Синдзи смотрел на него и пытался понять свое отношение к Каору. С одной стороны, только за последние несколько реплик его нужно ненавидеть и желательно во всех красках представлять расквашенную рожу, измазанные в грязи мерзкие выцветшие патлы… «И это даже если не считать фразочек, произнесенных говнюком за последний день». С другой стороны, — непременно странной и абсурдной стороны, — Каору хлестал обаянием юродивого, всезнающего и всепонимающего парня не от мира сего, который просто не в курсе, что его игрушки — это ковыряние в чужих ранах. «И опять же, эти глаза…»

Он поймал себя на том, что нервно стискивает и разжимает пальцы на рукояти, и спрятал, наконец, «вальтер» в кобуру.

— Нагиса, ответ за ответ.

— Хм. Ты тоже играешь в игры, Синдзи-кун? — прищурился Каору. — Интересно, похожи ли они на игры твоего отца?

Икари вздрогнул. Сама мысль о сравнении с отцом показалась ему страшной, и он с трудом вернулся к сути разговора.

— Скажи, Нагиса, почему ты так выглядишь?

Каору встал, криво улыбаясь:

— «Так» — то есть, «похоже на Аянами Рей»?

«Да, сволочь, да!»

Синдзи кивнул, покрепче стискивая зубы.

— А почему так выглядела Аянами Рей?

— Много хочешь, Нагиса, — сказал он, едва сдерживаясь. — Это уже новый вопрос.

— Ха. Если бы ты знал, что я тебе отвечу… Кстати, а вопрос о ее внешности разве не частное проявление изначального «Какая она была?»

«Надо было сразу вырубить его, когда он среди ночи со своей тупой идеей приперся», — зло подумал Синдзи и вдруг широко зевнул.

— Она… Рядом с ней я не чувствовал себя одиноким, — неожиданно для самого себя начал он. — Даже о внешности я спросил ее только через неделю или две после знакомства — настолько… настоящей и близкой она мне сразу показалась. И… Я даже не видел ее в нашу первую встречу. Забавно. Она понимала, чувствовала и молчала там, где другие прятались за грубостью и шуткой…

Синдзи посмотрел на Нагису и остолбенел: беловолосый стоял, вытянувшись, как струна, и смотрел на него, но в то же время — словно бы внутрь себя, словно ища за полуприкрытыми веками какой-то отклик неожиданной исповеди.

— Э, Нагиса, — грубо сказал Синдзи, раздосадованный тем, что пошел на поводу у желания раскрыться. — Не спать!

Каору ухмыльнулся — будто и не было странного раздумья:

— Это ты спишь. Где ответ-то?

— Что?!

Нагиса уселся назад на лавку и обеими руками взлохматил себе волосы.

— Ты мне рассказал о себе. Или о себе в связи с ней. А какой была она? Чего она хотела? Что двигало ею? К чему она стремилась, о чем мечтала? Что ты вообще знаешь об Аянами Рей?

Каору говорил громче и громче, и Синдзи, которому эта беседа все больше напоминала странное судилище с ним самим в роли обвиняемого, сделал шаг к болтливому мерзавцу:

— Послушай, ты! Какого хера ты прицепился? Как я тебе опишу суть человека? Она словно часть меня, которую из меня вырвали, понимаешь, сука?! Вырвали!!!

И вдруг наступила тишина, в которой хлестко ахали вентиляторы. Но Синдзи замер, слыша только звон в ушах и эхо, что металось, затухая, между стен тира.

«Что я только что сказал?..»

— Спасибо, Синдзи-кун, — тихо сказал Нагиса. — Я услышал ответ.

В тамбуре тира рявкнул гул обдувки, лязгнула дверь шлюза, и в освещенное пространство вошла фигура, на ходу сдирающая маску.

— Синдзи, мать твою… Какого дьявола ты не на квартире?

Аска, судя по ее виду, отчаянно хотела спать и держалась только на раздражении и злости.

— А… Аска? Что ты тут делаешь?

— Нет, что ТЫ тут делаешь?!.

— Доброй ночи, Аска-тян!

— Tausend Teufel!!!

Девушка отшатнулась от возникшей рядом с ней фигуры, обнаружив, наконец, что Синдзи в тире не один.

— Б-блин, с тобой заикой можно заделаться, Нагиса!

— Прошу прощения! — развязно сказал Каору и пошел к раздевалке. — Раз за Синдзи-куном пришла мама, пора расходиться.

— Вампир придурошный, — сказала Аска и посмотрела на Синдзи. — Ты чего это с ним сюда приперся?

Синдзи пожал плечами. Ему вновь хотелось спать.

— Стрелять. А ты что тут делаешь?

— Я тебя искала, шла мимо тира и увидела на улице Сакураву…

— Кого?

— Ну, оболтуса из разведки, которого к тебе прикрепил Кадзи-сан.

«Ах вот как его зовут…»

Он помотал головой и посмотрел на часы. Потом на Аску. Потом снова на часы.

— Синдзи-кун, — вдруг позвал его Каору сипящим из-за маски голосом. — Я должен тебе ответ. Еще поговорим.

Лязгнул шлюз. Когда Синдзи снова посмотрел на Аску, та пожала плечами:

— И что это за ответ?

— Да так, треп. Кстати. Я и от тебя ответа жду, — проворчал Синдзи, дергая рубильник. Подсветка мишеней погасла. — Зачем я тебе понадобился в полвторого?

— Грета и Штраух храпят, как ненормальные, — пожаловалась Аска и пошла за ним к выходу. — Я от них решила, наконец, сбежать, думала, хоть высплюсь, а тебя дома нет, болван…

Синдзи замер, не донеся до лица респиратор:

— Ты чего, решила?..