— Представь, что ты супергерой, который может спасать людей и не чувствовать боли, — натягиваю улыбку.

Слэйн хмыкает и накладывает на свою руку бинт.

— Я хреновый супергерой. Я злодей, который убивал людей и травил их.

— Но эта грань слишком тонкая, чтобы точно знать, кто ты теперь.

В глазах Слэйна пробегает искра тепла, но сразу же угасает, когда он опускает голову к своей ране. Я помогаю ему замотать её и провожу пальцем по его бицепсу.

— Я не боюсь прошлого, Слэйн. И обещаю, что больше никуда не уйду.

— Я боюсь, — говорит он, поднимаясь из кресла.

— Почему? — интересуюсь, направляясь за ним к выходу из гостиной.

— Потому что я могу потерять тебя и причины, почему ты ещё жива, Энрика.

Мы идём обратно наверх, пока я обдумываю его слова.

— Ты не можешь меня потерять, Слэйн, потому что я люблю тебя. Ты не должен думать за меня, ведь ошибся в этот раз, можешь ошибиться и в другой. Я готова пережить все чудовищные и жестокие вещи и твои воспоминания прошлого, Слэйн, но только рядом с тобой. — Нахожу его руку и крепко сжимаю его ладонь.

Он шумно вздыхает и открывает дверь в спальню.

— Ложись спать, — приказывает он.

Послушно забираюсь в кровать и отворачиваю одеяло для него. Он с сомнением смотрит на свою часть постели, а потом ложится рядом. Выключив свет, мы долгое время просто лежим в тишине. В моей голове бродят разные мысли.

— Господи, ты убил волка, Слэйн. Разорвал его голыми руками, — словно вспомнив об этом, восхищённо шепчу, переворачиваясь на бок.

— Я убью любого, кто попытается забрать мою жертву.

— Я до сих пор для тебя жертва?

Его слова ранят меня. Слэйн поворачивает голову ко мне.

— Я не могу по щелчку пальцев перестать видеть тебя жертвой у себя в голове, Энрика. Но обычно мои жертвы мертвы, а ты жива. Когда-нибудь я назову тебя иначе. Пока не могу.

— Почему? Может быть, мне стоит что-то сделать? Что я могу сделать?

— Ничего, Энрика. Я так запрограммирован, понимаешь? Я говорил тебе.

— Но разве программы не приходят в негодность? Нельзя её перепрошить?

Он удивлённо изгибает бровь.

— Я не знаю, как это сделать, Энрика. Никто не дал мне инструкций. Все мои действия направлены именно на обновление операционной системы в голове, но старая намного сильнее. Я ей доверяю.

— А мне нет.

— Как и ты мне.

— Да… но мы учимся. Каждый день мы учимся быть вместе, да? Мы стараемся, правда?

— Да.

Провожу пальцами по его лицу и улыбаюсь ему.

— Выходит, что если мы будем пытаться и дальше, то всё получится.

— Ты продолжаешь надеяться? Правда, Энрика?

— Нет, я продолжаю верить в тебя и прислушиваться к своему сердцу. Ты решился на моё спасение, а не выбрал ту систему реальности, которой тебя учили раньше, Слэйн. Это ведь так ценно для меня.

— Почему?

— Потому что это даёт мне уверенность в том, что всё, что мы делаем, будет иметь результат. Пусть на это понадобятся годы, я никуда не спешу. Я буду каждый день рядом с тобой, пока буду нужна тебе. Буду любить тебя и защищать от самого себя, от страхов прошлого и будущего. Я не брошу тебя. Я никогда не уйду от тебя. Только смерть может забрать меня у тебя, а тебя у меня.

— Тогда я буду всеми силами избегать твоей смерти, Энрика. Я хочу узнать больше о том, что такое чувствовать ласку и нежность, — шепчет он, притягивая меня к себе на грудь.

— Это я могу. Хочешь спою тебе колыбельную?

— Хочу. Пой мне её всегда. Никто раньше мне не пел.

Закрываю глаза и тихо пою, пока за окном сверкает яркая луна, обещающая, что завтра всё будет лучше, чем сегодня.

Почему-то люди начинают ценить друг друга только после того, как понимают, что могут потерять близкого человека. Когда мы смеёмся рядом с любимыми, и всё хорошо, то не осознаём, насколько важны эти минуты. Мы вспоминаем о них лишь тогда, когда ещё чуть-чуть, и могли бы потерять этих людей. Почему же люди так глупы? Почему они вместо того, чтобы ценить хорошее в общении, любви и семье, предпочитают обесценивать это и страдать? Наверное, правда, животные куда умнее людей. Они верные и преданные. А люди… ошибка природы.

— Я думала, что ты сегодня поедешь на работу, — задумчиво произношу, сидя напротив Слэйна после завтрака, пока он просматривает новости на планшете.

— Я на больничном, — хмыкает он, не отрывая взгляда от планшета.

— Каван заменит тебя? Он часто заменяет тебя?

— В последнее время только он и работает, потому что я не в состоянии ни на чём сосредоточиться. Я только мешаюсь. Поэтому я на больничном. Когда всё войдёт в своё русло, я опять буду с утра до ночи на работе. — Слэйн смотрит на меня с секунду, а потом снова возвращается к планшету.

Перевожу взгляд на его забинтованную рану на руке и хмурюсь, замечая кровь на бинтах.

— Твоя рана кровоточит, Слэйн. Тебе нужно в больницу.

— Мне не нужно в больницу. Рана будет кровоточить, пока не затянется кожа. Это нормально.

— А если начнётся заражение или что-то ещё?

— Энрика, не донимай меня. Со мной всё в порядке, — раздражённо говорит он.

— И тебе, правда, не больно? — с сомнением спрашиваю его.

— Нет. Я же сказал. Нет. Мне не больно. Даже если меня насквозь проткнут чем-то острым, мне не будет больно.

— Ладно-ладно, не злись. — Поднимаю руки, защищаясь от его свирепого взгляда.

— Раз ты в порядке, то я бы хотела съездить к себе домой и проверить его. Всё же дом…

— У меня была другая идея, — быстро перебивает меня Слэйн.

Удивляясь, вскидываю брови. Он откладывает планшет и разминает спину.

— Какая?

— Я хотел тебе кое-что показать. Для этого я взял больничный на весь день. Поэтому переоденься, и мы поедем.

Слэйн встаёт и направляется в ванную, пока я заторможено ищу варианты мест, куда мы должны поехать, и что я ещё должна увидеть.

— И всё же, я бы хотела…

Дверь в ванную хлопает, оставляя мою просьбу в воздухе. Ладно. Наверное, не стоит ссориться из-за глупостей. Если Слэйн хочет что-то показать мне, значит, это важно.

Переодеваюсь в джинсы и лонгслив, ёжась от прохлады в доме. На улице пасмурно, как и вчера. Ветер шумит, ударяя по окнам, и, вероятно, будет дождь. Погода дерьмовая, в принципе, такое же настроение и у Слэйна.

Вчера Слэйн заснул раньше меня, а во мне бурлил адреналин из-за событий, в которых виновата была я. Никогда не думала, что, вообще, буду находиться в подобной ситуации, но она была. Принять факт того, что Слэйн спас меня и разорвал чёртового волка, до сих пор сложно. У него на ладонях раны, а он их не замечает. Ему, правда, не больно. И это чертовски жутко. У него на коже проколы от острых зубов волка, и Слэйн даже не подумал о прививке от бешенства. Хотя, наверное, у него есть причины. И я бы хотела их знать.

— Я могу спросить тебя о вчерашнем? — осторожно интересуюсь, когда мы выезжаем с территории поместья.

— Можешь, — кивает он.

— Ты так быстро нашёл меня по датчику у меня на ноге, да?

— Нет. Я даже не смотрел на интерактивную карту. Я нашёл тебя по запаху, — ровно отвечает он.

— По запаху? Но в лесу миллион разных запахов, — шепчу я.

— Да, но я знаю каждый. В этом заповеднике я провёл много дней, изучив в нём всё. Твой запах отличается от тех, что я знаю. Как только мне передали, что ты поднялась в гору, я вышел за тобой. Я думал, что ты решила сбежать, и был очень зол. Затем, услышав, твой крик, я побежал и нашёл тебя.

— Для тебя это так просто? — Я шокирована этим. До сих пор шокирована.

— Я не вижу причин, чтобы не видеть это простым, Энрика. Я уже сказал, что знаю каждый уголок заповедника. Кстати, волк тебя вёл на ужин прямо к своей стае.

— Они едят людей? — ужасаюсь я.

— Волки едят мясо. Им всё равно, какое это мясо. Они дикие. Их никто не приручал. Специально для них в заповедник завозят зайцев и овец, чтобы они не погибли с голода.