— Чтобы не причинить боль тебе, Энрика. Я не хочу убеждать тебя в том, что когда-нибудь смогу полюбить тебя. Не хочу врать об этом, потому что ты искренне любишь меня. Я знаю. Я это видел и слышал в ту ночь. А я вот пустой, Энрика. Я пустой внутри. Во мне нет ничего хорошего, а ты мой ангел. Как я могу оборвать твои крылья, хотя уже сделал тебя падшей? Я не могу. Всё, что я могу сделать для тебя, это жениться на тебе и дать тебе будущее, о котором ты мечтала.

— А ты не думал, что я мечтала о тебе, Слэйн?

— Тебе придётся перестать думать о нас, Энрика. Я не тот мужчина, который сможет по достоинству оценить твою доброту. Я знаю себя. Я пытался, понимаешь? Все эти дни я пытался найти в себе хотя бы что-то хорошее по отношению к тебе. Не нашёл.

— И ты не видишь, что сам факт того, что ты не хочешь причинять мне боль, говорит о твоих чувствах ко мне?

— Это разумность и моя схема, вот и всё. Не ищи чувств там, где их нет. Прошу, Энрика, не трави меня. Я и так держусь из последних сил, чтобы не спрятаться за злодеем. С ним мне комфортнее, чем с тобой. Я выбираю его, а не тебя и будущее с тобой. Ознакомься с документами, а завтра я буду ждать тебя в церкви. Больше не думай обо мне. Думай только о себе, Энрика, и о своём будущем. — Слэйн подходит ко мне и поднимает папку. Он вкладывает её в мои одеревеневшие пальцы, а затем крепко целует меня в лоб.

— Пожалуйста, позаботься о себе теперь. Я не заслуживаю твоей любви. Прошу тебя. Пусть это всё будет только для тебя. Прости меня.

Он оставляет меня одну с разбитым сердцем в этой ледяной и провонявшей жестокостью комнате. Но вокруг меня словно образуется кокон из его слов и просьб, где я чётко слышу его чувства ко мне, а он слепой и неверующий. У меня осталось так мало времени, но я точно уверена, что Слэйн любит меня. Только вот я не знаю, как ему это доказать. Он хочет выбрать злодея, а я не могу этого допустить.

Что там говорят? Невеста должна быть счастливой? Это не про меня. Я стою в пышном подвенечном платье, которое поглотило меня, как чёртова акула. Задыхаюсь в тугом корсете, а мою шею сдавливают бриллианты рода Ноланов, которые мне преподнесли утром. Голова болит от сотен шпилек и тиары, давящей на череп. Фата словно тяжёлое одеяло, из-под которого я не могу выбраться. И это всё я. Невеста, чёрт возьми.

Мне хочется плюнуть в своё отражение. У меня на губах натянута улыбка, а в руках тяжёлый букет из множества цветов. Я ненавижу своё отражение. Мне всё это не нравится. Не нравится, и точка. Я не хочу выходить замуж. Не сегодня. Не за безликого мужчину, который не может признаться в том, что он любит меня.

Дверь сбоку от меня открывается, и я вижу Сальму во всём чёрном. Ещё одна ужасная традиция рода Ноланов. Помимо того, что мне придётся ехать на лошади до поместья, в котором располагается банкетный зал, так ещё и встретиться с людьми, которых я ненавижу.

— Я буду твоей посаженой матерью, — произносит Сальма.

— Я пищу от радости, — фыркаю и отхожу от зеркала, направляя свой взгляд в небольшое окно, за которым видны подъезжающие машины и гости.

— Прости меня, Энрика, за то, что мне не удалось уберечь тебя…

— Боже мой, да хватит. Почему вам всем так сложно поверить в то, что я люблю Слэйна? — возмущённо перебиваю её.

— В это поверить несложно. Сложно отдать тебя ему, вот и всё, Энрика. И за Лиама я тоже извиняюсь. Я не была в курсе того, что он сделал.

— Мне не нужны…

— Подожди. Дай мне сказать, — мягко прерывает меня Сальма, поднимая руку. — В ту ночь я обезумела от страха, признаю. Я так испугалась за своих детей, за будущее, за тебя. Я всегда воспринимала Слэйна, как ублюдка, потому что родила его от такого же. Родила против своей воли. Я ненавидела его уже в утробе и не могу справиться с этими эмоциями и мыслями, Энрика. Ты была права, я ужасная мать, потому что не чувствую себя матерью Слэйна. Я не хотела ей быть, и мне жаль, что тебе пришлось всё это увидеть. Но в то же время я горжусь тобой. Ты так яростно защищаешь Слэйна. Так стоишь за него. Спасаешь его. А он… надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

— Будьте уверены, я хочу спасти его от всех вас, — отвечая, поднимаю подбородок, встречая её угасший и печальный взгляд.

— Что ж, тогда моё дело провести тебя к нему, как и Ангусу. Церемония начнётся через полчаса, ты можешь пока отдохнуть и даже выйти на улицу через боковую дверь, — Сальма указывает взглядом за мою спину.

— Я подожду здесь.

— Хорошо. Я вернусь за тобой.

Сальма уходит и плохо закрывает за собой дверь, то есть она практически оставила её открытой. Я не видела Слэйна со вчерашнего вечера. Подписанный мной брачный договор, я передала одному из мужчин, дежурящему в доме, который сообщил мне о том, что Слэйн уехал в город, чтобы проверить Кавана, и о том, что жениху нельзя видеть невесту до свадьбы. Это всё настолько глупо.

Я смирилась. Да, смирилась. Может быть, я смогу переубедить Слэйна, если выйду за него замуж. Не знаю, но бежать мне уже точно некуда. Недалеко от церкви скалы и море, а за ней лес. И вряд ли я далеко убегу в этом подвенечном платье.

Подхожу к двери, наблюдая за тем, как несколько организаторов, нанятых Слэйном, встречают гостей. Я вижу, как к ним подходит Ангус в чёрном фраке, а за ним Сальма. Они что-то спрашивают у организаторов, а те им отвечают отрицательно. Сальма и Ангус переглядываются. Сальма толкает своего мужа в грудь и направляется в мою сторону. Я прикрываю дверь, собираясь плотно закрыть её.

— Подожди, стой! — выкрикивает Ангус.

— Нет. Я не позволю ему убить её. Ты что, не слышал? Он не следует традициям рода Ноланов, Ангус, — шипит Сальма.

— Вероятно, он решил отойти от них. Это не доказательство того, что Лиам был прав, Сальма. Не порть такой день девочке. Она и так настрадалась.

— А сколько она ещё испытает боли, если узнает, что для Слэйна это всего лишь фарс. Я не верю в то, что он отошёл от традиций. Посмотри, он исполнил каждую. Каждую. Даже мы не все их использовали. Он следует строго по списку Тристана. Ты помнишь его.

— Да, я помню, но не делай поспешных выводов, Сальма. Вероятно, Энрику украдут позже.

— Меня украли в это время. И гости знают об этой традиции. Они все знают о ней, потому что присутствовали на нашей свадьбе. Энрику не украдут. Слэйн не воспринимает всё это, как настоящий брак. Это его план. Я должна предупредить её…

— Сальма, не лезь, прошу тебя.

— Как не лезть, Ангус? Как не лезть? Ты что не видишь, что происходит? Ты хочешь, чтобы её убили? Мы же обещали её родителям, что спасём её. Мы обещали. Я обещала…

— Я знаю, Сальма, но мы уже поступили плохо, послушав Лиама. Он нас подставил. Энрика не поверит тебе.

— Я… я найду записи Тристана. Найду их и покажу ей, что каждый глава семьи переписывает их под себя. Вспомни, когда Киф женился, то следовал его же традициям. Его невесту тоже украли. Всех невест крадут, это доказательство любви жениха, и его желание отдать свою жизнь за любовь.

— Слэйн мог переписать их.

— Нет, он принял их. Ты что, не помнишь, что наша дочь выходила замуж уже тогда, когда Слэйн был главой. Её тоже украли, а Энрику нет, потому что Слэйн не любит её. Он не готов к испытанию.

— Сальма, давай, спросим его, а не будем травмировать Энрику. Мы не должны так поступать. Не должны, слышишь?

— А что мы должны? Молча наблюдать за тем, как он завершает свой план и потом хоронит Энрику. Нет, я всё расскажу ей. Я расскажу, что у рода Ноланов есть особая традиция перед свадьбой. И все о ней знают, только Энрика не в курсе, потому что это ненастоящая свадьба, а уловка. Все невесты были украдены и сброшены со скалы недалеко отсюда. Каждая из нас была на этом месте. И каждый жених прыгал за ней в воду, спасал её и доказывал, что готов пожертвовать своей жизнью именно ради этой женщины. Это традиция, которая никогда не нарушалась. А Слэйн решил не следовать традициям. Это Слэйн. Он до мозга и костей следует всем традициям. Он даже убивает традиционным способом и использует ритуальный нож рода Ноланов.