— Стоп, погоди, — он внезапно вспомнил «Назад в Будущее», которое смотрел буквально пару дней назад, — тут какая-то несостыковочка. Если мы убьём их, то как тогда они смогут вернутся и передать себе силу?

— А ты внимательный… Короче, СВЦ не спасёт от смерти и ты вполне можешь отъехать. Почему? В будущем произойдет одно ключевое событие, после которого тебе всё станет ясно, но это всё будет потом, а пока нам надо разобраться с ними, не забывая об инстинкте самосохранения.

— С радостью сделаю это. Скажи, у нас ведь получится? Ты пришёл из будущего, так что должен знать ответ на мой вопрос.

— Без понятия. И я сейчас не лукавлю. Я реально не знаю, чем кончится ваша заварушка. Да и, если честно, как-то всё равно. Просто мне велел прийти сюда я из будущего, а ему другой я из его будущего, а ему… короче ты понял. В этом вся соль СВЦ — ты отправляешься в прошлое лишь потому, что в один момент появился ты, который велел тебе это сделать.

— А как ты это проворачиваешь? У тебя есть машина времени?

— Давай введём правило — никаких вопросов. Я повторяю тебе уже в сотый раз: в своё время ты сам всё узнаешь. Лучше займёмся более насущными делами — нам надо как-то преодолеть двадцать километров до военной части. В лагере есть какой-нибудь транспорт?

— Только копейка начальника лагеря. Всё остальное привозят раз в неделю на грузовиках, которые уезжают в тот же день. А хотя, если вспомнить, то у нас вроде был прокат велосипедов. Да, точно! В лагере есть пять старых великов, думаю на них можно доехать за час-полтора, если, конечно, ты знаешь дорогу до части.

— Дорогу то я знаю, только вот педалями крутить неохота… нам ведь ещё, скорее всего, придётся сражаться… С дороги можем и откинуться ненароком. Впрочем, альтернатив у нас нет… Костя с дружками наверняка заберут копейку, не поедут же они на велосипедах! Да и так мы приедем как раз вовремя, когда эти трое уже снимут всю охрану и заберутся вглубь части, — он достал часы и проверил время, — сколько примерно отсюда до лагеря?

— Мы с ребятами шли примерно час, но быстрым шагом вполне можно добраться минут за сорок.

— К нашему прибытию они будут вершить свою расправу уже три часа… думаю этого вполне хватит. Знать бы ещё наверняка, уехали они или нет…

— Проще простого. Если они возьмут копейку, то им придётся открыть главные ворота. Эти трое точно не станут заморачиваться и закрывать их назад. Мы даже свой гараж не запирали, когда уезжали, не то что ворота… — Олег осёкся и резко погрустнел, — безжизненного лагеря.

— Держись, — Антон положил ему руку на плечо, — я вижу, как тебе больно, но твоя смена уже закончилась. Настало время возвращаться в тяжёлую реальность, полную боли. Но несмотря ни на что, я уверен — эти пионеры навсегда останутся в твоём сердце.

Олег внезапно вспомнил про фотографию, и то, что положил её в правый карман своих джинс. Он сунул туда руку и нащупал плотную фотобумагу. Глядеть на радостно улыбающихся ему ребят без слёз у него так и не получилось.

— Это вы? — спросил Антон, — чёрт возьми, какие вы все тут… счастливые. Лично я уже давно так не улыбался… Олег, прости за то, что так огрызался на тебя поначалу. Я просто не понял, что теперь ты совсем другой человек. Пойдём, настало время для твоей мести.

— Ворота открыты, так что в лагере чисто. Сейчас будет самое тяжелое… Если хочешь, я могу сходить за великами один, только скажи мне, где что лежит…

— Нет, — перебил его Олег, — мы пойдём вместе.

— Тогда… вперёд. Раньше начнём, раньше закончим.

Они перешли дорогу и подошли к телам у распахнутых ворот. Вожатый, физрук, Толики и Аля — все они лежали с пятью дырами в груди и проломленной головой. При взгляде на жизнерадостную активистку, лицо которой навсегда застыло в ледяном ужасе, желудок Антона вывернуло наизнанку, а Олег с силой сжал свои кулаки, и будь его ногти хоть чуточку длиннее, то они впились бы в его кожу до крови.

На территории лагеря царила тишина, но не та, которая стояла здесь во время тихого часа, а другая — гробовая. Птицы по прежнему пели, но в их пение уже не слышалось ничего веселого, а летняя жара из приятной превратилась в адскую. Повсюду лежали тела юных пионеров, но ни один из них не подавал признаков жизни. Осмотрев троих парней из второго отряда, Антон заметил, что на лбу у каждого есть «контрольная» рана от когтя Крысы.

Однако знакомых лиц из первого отряда на территории лагеря не было. Олег хотел продолжить поиски, но его попутчик настоял на том, что нужно выдвигаться в сторону части как можно быстрее.

— Мне через многое довелось пройти, — задумчиво добавил Антон, — но эта картина… самое ужасное зрелище, что я видел. Давай так, нам нужно немного припасов в дорогу. Покажи мне где столовая, а сам иди за велосипедами.

— Хорошо. Пойдём, нам по пути.

Подойдя к главному корпусу они разделились. Олег открыл скрипучую дверь и вошёл внутрь двухэтажного здания. Ему нужно было подняться на второй этаж, в кабинет начальника — ключи от спортивного инвентаря хранились именно там, но он не смог заставить себя пройти мимо комнаты, которую они делили с Лёхой и Толиками.

Внутри он нашёл всех своих друзей из первого отряда: когда лагерь охватила паника, Даша и Катя прибежали к Лёше, надеясь спрятаться вместе с ним и переждать этот хаос, но скрыться от зоркого глаза Воробы было невозможно… Так они и застыли, прижавшись друг к другу и с раной от когтя посреди лба. Олега захлестнула ярость, и он с силой зарядил кулаком по хлипкой фанерной стене, оставив на месте удара вмятину очень внушительных размеров. Он колотил её снова и снова, пока на его сбитых в кровь костяшках не осталось живого места.

Дальше всё было как в тумане. Олег поднялся на второй этаж, вспоминая как тащил сюда тяжёлую столешницу, взял ключи и в его памяти тут же всплыла Аля, которая постоянно бегала по делам с этой связкой. Он вышел на улицу и бросил свой взгляд на сцену, где буквально вчера состоялся триумф Кати. Проходя мимо бельевого склада, память подкинула ему коварную ловушку от Даши и её радостное лицо после победы в «Горце». Но всё это время из его головы никак не могла вылететь Лена, летящая с обрыва камнем вниз… Смена закончилась слишком быстро и слишком жестоко…

— Конечно не горный велик, — сказал Антон, осматривая два «Туриста», — но двадцать километров, хоть и с трудом, но проедем. Хорошо, что есть багажник: провизию пристроим к тебе, а то у меня мой меч.

В ответ Олег лишь молча кивал, пожирая взглядом землю у себя под ногами.

— Эй, ты как, держишься? — осторожно спросил Антон.

— Да… Слушай, пока ты тут всё пристраиваешь и настраиваешь я бы хотел сходить кое-куда.

— На тот обрыв? А глупостей делать не собрался?

— Нет, пока эти мрази не сдохнут я помирать не планирую. Да и зачем я вообще у тебя отпрашиваюсь?

— Ага, я ведь не твоя мамочка. Иди… Только не задерживайся, пожалуйста.

Олег молча развернулся и пошёл в сторону сцены. Через пару минут он уже стоял в окружении бесчисленных ласточек, с его щёк на землю капали слёзы, а кулаки то и дело сжимались от приступов гнева и ненависти.

Ехать на старом, дребезжащем и скрипучем велосипеде в тридцатиградусную жару, да ещё и с грузом на багажнике — удовольствие далеко не из приятных. Более того, местность оказалась крайне холмистой, и если на спусках всё было ещё более-менее хорошо — приятный ветерок холодил лицо и давал возможность немного перевести дух, то вот на подъёмах они начинали отчаянно пыхтеть, заливаясь потом. В особо крутых местах парням приходилось в бессилии слезать со своих «туристов» и толкать их на вершину холма пешком. Такими темпами, делая остановки на попить примерно раз в 30 минут, им удалось добраться до единственного поворота налево за пару часов. Где-то вдалеке слышались одинокие выстрелы и треск автоматной очереди.